- Что это? – чуть напряженно интересуется Флай, не сводя глаз с фотографий Ская, подмечая, что некоторые из них еще и двигаются.

- О, Флай! – сияет Мификс, лениво и даже несколько небрежно отрываясь от планшета. – Ну как, нравится?

- Убери это, – она чуть поводит рукой, и комната возвращается в прежний вид.

- Ну уж нетушки, – цокает языком сирин. – Я же тут надолго, так что хочу иметь жилище с комфортом. Любимый всегда будет со мной!

И все вокруг снова преображается в соответствии с его предпочтениями. Баттерфликс это злит. Принц Эраклиона и так не вызывает у нее особо теплых чувств, но сейчас ее раздражение особенно обостряется, потому что сотни Скаев глядят на нее со стен, сотни Скаев видят Мификса двадцать четыре часа в сутки, и им, этим безжизненным фотографиям, не содержащим даже никакой энергии возлюбленного Аватара, сирин рад гораздо больше, чем ей.

Древние не терпят, если ими пренебрегают. Не только Баттерфликс знала, где бить, Мификс тоже умело, с присущим ему азартом, целенаправленно выводил из себя бабочку, зная ее редкую, но острую вспыльчивость. Она почти никогда не выпадает из состояния равновесия. Но если скользит на грани...

Миг – и ярость застилает разум, она стремительно делает шаг в направлении Мификса, резко впечатывая его в диван и крепко беря его за воротник рубашки. Ее глаза полыхают огнем, а губы поджимаются. Она смотрит на сирина и с удивлением отмечает, что он... Смеется. Чертова птица смеется прямо ей в лицо! Взгляд сирина отливает недобрым блеском, сам он не сопротивляется, а будто с интересом ожидает, что же бабочка выкинет дальше. Такая его покорность, может, и обрадовала бы ее. Но не в этот раз.

Баттерфликс замирает, выжидающе глядя на Мификса. А тот, похоже, веселится. Тот, похоже, ждал ее реакции и подготовился.

- Ну же Флай, – нарочито лениво произносит сирин, откровенно дразня ее. – Что же ты медлишь? Не попытаешься совратить, как обычно? Так не стесняйся, бери. Я весь твой, – его глаза опасно сверкают, а голос переходит на вкрадчивый шепот, а во взгляде зарождается что-то такое, присущее только ему, от чего Баттерфликс сковывает, будто от страха. – Я подарю тебе всю свою ненависть, все свое отвращение и презрение. Каждый мой поцелуй будет для тебя ядом, а каждое слово, сорвавшееся с губ, я адресую голубоглазому принцу. Я буду стонать под тобой и в тебе, выкрикивая его имя, я разделю с тобой все, что только у меня есть. Ну так что, Флай? Разве не этого ты хотела?

Он близок к тому, чтобы снять маску. Этот человеческий облик, который он придумал сам, здесь у сирина есть глаза, хотя на самом деле они всегда сокрыты. Костяная маска надежно защищает то, что дарит всем живым существам смерть. Всем, кого только можно убить. Древних его взгляд вводит в состояние небывалой тревожности и цепенения.

Она медленно ослабляет хватку. Медленно встает с дивана и холодно смотрит на Мификса.

- Мне кажется, или ты забываешься?

- О нет, Флай, – поет сирин. – Тебе не кажется. Я действительно забываюсь.

- Что тебе нужно? – Флай неглупа. Флай знает, какие рычаги давления использует Мификс и для чего. Догадывается она и о том, что он потребует.

- Ну ты же умная девочка, Флай, – разочарованно цокает языком Мификс. – Неужели не догадываешься? Я хочу свободы, – он легко поднимается и говорит уже над самым ее ухом, слегка покусывая его заостренными мелкими зубами. – Ты можешь разорвать контракт, только и всего...

Она усмехается про себя. Мификс окончательно вошел в колею. Окончательно освоился и снова стал собой. Ей это даже нравится. Она принимает правила его игры, впрочем, не собираясь сдаваться.

- Могу. Но не сделаю этого, – вкрадчиво произносит она, чуть улыбаясь, чувствуя, как горячий язык ласкает мягкую мочка уха.

- Знаю, – Мификс шепчет, и его голос пробирает Флай до самого нутра. – Я предполагал это. Ты не отпустишь меня. Но и я не собираюсь мириться. Поэтому у меня... – он делает паузу. – Есть небольшое предложение. Мы могли бы пойти на определенный компромисс.

Баттерфликс внимательно слушает, пытаясь угадать, на что нацелен сирин. Порой его бывает очень сложно понять, порой она не может разобраться в том, как устроен его мозг.

- Я уже сказал, что хочу свободы, – Мификс шепчет ей на ухо, а в комнате становится как-то стыло и спину им обдувает могильный ветер. – Дай мне ее. Мне нужно в Легендариум. Нужно к моей подруге. Нужно к моему любимому. На Землю. В Магикс. Куда угодно, лишь бы подальше от тебя. Не держи меня взаперти, так ты точно ничего не добьешся. А за это... Я выполню все, что ты пожелаешь. Что ты захочешь. Качественно.

- Ты будешь принадлежать мне, – глаза Баттерфликс горят. – Ты будешь стонать подо мной и во мне, как раньше. Без всяких упоминаний о Скае. Ты будешь желать меня, потому что сам хочешь этого. Я буду для тебя всем.

- Всего-навсего потешить твое самолюбие. Хорошо, – Мификс мягок. Уступчив. Он шепчет, но именно от такого голоса у людей кровь стынет в жилах, а в Древних рождается страх, которого они раньше не ведали. Он не шутит, не дурачится – он необычайно серьезен. Сирин находится в том состоянии, которое трансформации стараются не тревожить. То состояние, что скрывает его маска. И он страшнее Сиреникса, который опасен всегда. Мификс тщательно умеет себя скрывать, и в этом состоит благословение для живых существ.

И это манит и пугает Баттерфликс. Он был перед ней таким всего несколько раз, и всегда она инстинктивно трепетала, потому что признавала его силу. Будучи чужой в Легендариуме, склонялась перед его королем. Но здесь, в Магиксе, балом правит она. И жесткая улыбка появляется на ее губах.

- Можно называть это по-разному. Суть не меняется.

- Солидарен с тобой, – мягко кивает Мификс. – Значит, такой же секс, как тогда. Запрятать свои мысли о Скае и о ком-то другом. Восхвалять лишь тебя. Хорошо.

- И разумеется, ты выполняешь все то, что я могу тебя попросить, – ненавязчиво напоминает бабочка.

- Конечно. Согласно магическому контракту, ловушке, в которую я загнал себя сам.

- Забавно, что ты умеешь признавать собственные ошибки.

- Я редко совершаю их, но, однажды обжегшись, их никогда не забудешь. Ты оказала мне прекрасную медвежью услугу, Флай.

- Можно называть это по-разному, – снова повторяет Баттерфликс. – Хорошо. Теперь ты можешь идти.

И с этими словами гнетущая атмосфера и напряжения в комнате медленно начинает спадать. Взгляд Мификса снова становится обычным, а на губах растягивается широкая улыбка. Он будто находится в бодрейшем расположении духа, он празднует победу, скача вокруг Флай, он слегка пританцовывает.

- Ну вот это другое дело! – сообщает он Баттерфликс, сияя от радости. – Я всегда говорил, что со всеми можно договориться!

- Ты так не говорил, – Баттерфликс снова само терпение. А Мификс – само безумство во плоти.

- Это дела не меняет! Ладно, Флай, я пошел тогда, не скучай. Как заскучаешь, напиши мне в ИнстаМагиксГраме. Заскочу! – и он исчезает, растворившись в воздухе.

Баттерфликс спокойно смотрит на то место, на котором стоял сирин. Он думает, что одержал победу. Будто бы ему стоило подключить свою сущность, и она отступила, признавая его власть. Она подыграла ему, сделав вид, что сдалась. Но это была лишь маленькая уступка. Флай знает, куда ринулся блудный король – в свое царство, в свой Легендариум. Восстанавливать силы и упиваться безграничной властью. Он думает, что обвел ее вокруг пальца. Что ж. Пусть заблуждается и дальше. Потому что стоит Флай дернуть за ниточки, и он прибежит по первому зову, что бы у него ни происходило. Ибо тот, кто сеет смерть, сам не горит желанием покинуть этот мир, что может произойти, так как он в свое время так неудачно подписался на условия невыгодного для него магического контракта.

Его это чертовски подкосило. Но и научило жизни. Баттерфликс знает, что для того, чтобы Мификс усвоил урок, нужно жесткие методы. Стоит что-то сломать в его прекрасном мире, тогда он обозлится, будет биться в исступленной ярости, но запомнит. В такие моменты его ни в коем случае нельзя щадить.