Есть и один момент, когда они не видят. Если Дракон что-то припас для них, желая, чтобы то открылось лишь в нужный момент. Когда он наступает, тогда Древние видят. Потому змей не смог разглядеть своим зрением Дафну и роль, которую она сыграет в его жизни.

Но сейчас, кажется, случилось что-то похуже.

- Что именно не видишь? – быстро ориентируется Дафна. – Скажи... Понятно для меня.

- Ближайшее будущее. Все будущее. Настоящее вокруг, да, но касательно них... Что-то зреет, и волны нахлынут, и Он явит себя, и Он... Да, то настоящее тоже, – Сиреникс быстро считывает свои границы. – Когда смотрю на них, с них все начинается и от них исходит. А потом... Будто все меняется.

- Ты о Винкс, так? – Дафна устало прижимает руку ко лбу. – Хочешь сказать, что теперь ты лишен своего зрения? И это связано с Винкс.

- Они сыграют какую-то роль в этом. От нее изменится все. Будто Он... Тот-что-создал-этот мир, Он принимает решения сейчас. Он творит сейчас. И задумку свою Он вынес не столь давно. – Сиреникс смотрит сквозь Дафну, считывая все, что только может узнать.

- Не столь давно... По человеческим меркам?

- Примерно сто с половиной лет. А сейчас Он запустил эти события. Я могу видеть, обходя тех-что-прошли-меня-и-безумного, но смотря на них, не вижу, словно водяная стена застилает все вокруг. То, что Он творит... Он придумал что-то еще прямо сейчас и запустил процесс. Он меняет все, что должно было случиться по Его замыслам, – превращение не выдерживает и становится змеем, принимает свою истинную форму, с огромной скоростью взлетает куда-то вверх, и оттуда Дафна слышит его яростное шипение, что наверняка разносится по всему городу. Змей несется до верхних слоев атмосферы, откуда стрелой стремительно падает вниз, на тот же самый балкон, и обвивает упругими кольцами перила. Его глаза по-прежнему черные.

В Бескрайнем же в это время гуляет один из сильнейших штормов за все время его существования, беснуется Океан, выражая гнев своего принца.

Получается, что... Он творит сейчас. Именно сейчас. В этот момент. Тот, кто оставил всех на долгие столетия. Бог. Всевышний. Великий. Дракон. Дафна приседает, потому что одна мысль о Нем – тяжкий груз. Она была им создана. Она присягнула ему с рождения. Перед Блум она не склонится, Аватара признала ее себе равной, но Дракон – не Блум, Дракон – это... Тот, кто заложил в ее природе зарезать себя на каменном алтаре и вознестись к Его Пламени.

Экстаз верующих – вот что заложено в Дафне и остальных людях. Экстаз верующих – ее боль и ее любовь к Дракону, которую Он сам же посеял в ней.

Но кое-что пугало сильнее: какое отношение к этому имеют Блум и ее подруги? Почему опять все завертелось вокруг них?

- И что ты думаешь делать с этим? – Дафна, несмотря на возможную опасность, подходит к змею и ловко садится на край балкона. Одно неверное движение – и она полетит вниз, прямо под бесконечный поток машин. Змей постепенно успокаивается, отчасти нимфа может его понять: для него это то же самое, как для нее лишиться слуха или зрения обычного. Можно наглядно оценить степень его бешенства.

- Завтра с утра мы посетим крылатую, – сообщает Сиреникс. – Мне необходимо понять весь масштаб катастрофы.

Дафна соглашается. Даже не спрашивает, что за крылатая. Сейчас не до этого. В голове кипят разные мысли: касается ли это Блум, как это повлияет на нее, виновен ли здесь Огонь Дракона, что влечет за собой такое изменение у Сиреникса, означает ли все это, что Он снова... И снова эта странная волна, разливающаяся по телу. Дафна чуть покачивается и чуть не теряет равновесие, но ее вовремя скручивает в свои кольца Сиреникс. Он смотрит ей в глаза. Дафна отвечает таким же долгим и пронзительным взглядом.

- Ты меняешься. Быстрее, чем я предполагал. И тот путь, который был обозначен, уже потерян, – сообщает Сиреникс, даруя нимфе еще больше невеселых мыслей.

- Сегодня заложена точка невозврата? – спрашивает она. Сиреникс качает головой. В его глазах все еще пляшет черное, но постепенно в нем проскальзывает и обычный голубой.

- Она была заложена много раньше.

- И нахера мы туда премся? – интересуюсь я.

- За надом, – следует логичный ответ.

Не, я бы не возражал, если бы знал, куда мы премся. И если бы мы перлись в комфортных условиях. Муза-то летит на своих крыльях, ей норм. А кого тащат сзади в сгустке магии, чтобы он не грохнулся в океан? Да, меня.

Мы телепортнулись хрен знает где над океаном и летим хрен знает куда над ним же. Логика? Я уже поинтересовался ранее, почему нельзя было сразу телепортироваться к нужному месту, получив в ответ лишь хмурый взгляд. А мне еще потом будут доказывать, что у этих женщин существует логика.

- Слышь, меня вообще не штырит.

Муза поворачивается ко мне с усталым взглядом.

- Член очей моих, – я чуть рот не открываю, – потерпи еще чуть-чуть, мы скоро прилетим. И обещаю, все тебе там объясню.

Да будто меня вообще кто-то спрашивал? Просто в какой-то момент Муза сообщила, что ей нужно в одно место. Поинтересовалась, не против ли я ее сопровождать. Конечно я согласился. Только забыл уточнить, что “одно место” – это хрен знает где над океаном Мелодии. Отвратное чувство дежавю меня не покидает до сих пор. С кем я там так уже летал... Ах да, со змеем. Только теперь хотя бы нет ощущения, что вода или существа в ней хотят тебя сожрать.

Спустя примерно час унылого полета, за который нам встретилась только вода и вода, я уже начинаю задумываться о том, что мы попремся под воду. Потом во мне шевелятся старые страхи. Ну да, раньше я охренеть как боялся высоты. Спасибо Трикс – преодолел. Но иногда оно нет-нет да всплывет. Вот и сейчас желудок очень нехорошо скручивается. Странно думать, но в тех же кольцах змея я чувствовал себя несколько безопаснее, нежели в этом странном сгустке магии, которая имеет свойство иногда пропадать.

Но я глобально просчитываюсь.

Потому что целью нашего визита оказывается остров. Небольшой такой, если смотреть с воздуха. Муза приземляет нас на самый край отвесного берега, верх которого покрыт обычной такой зеленой травой. Но необычной является огромная золотая хрень на чашеобразном пьедестале. Хрень стоит чуть ли не на самом краю. Не охраняется, ничего. Зато Муза пялится на хрень с таким фанатичным взглядом, будто перед ней сам Дракон с небес спустился. Открыв рот, она подходит к ней, и с каждым шагом у нее все заметнее трясутся руки. Подойдя к хрени достаточно близко, Муза замирает перед ней, как перед святыней.

- Это что? – подхожу к ней и тоже ради интереса уставляюсь на эту штуку. Хрень как хрень. Золотая. Стоит, наверное, кучу бабла.

- Камертон Гармонии, – чуть дрожащим и торжественным голосом вещает Муза.

- Да, мне это, конечно, много о чем сказало, – соглашаюсь с ней я.

- Камертон – это выходящая наружу энергия сердца нашей планеты, – сообщает Муза, не отрывая взгляд от Камертона. – Он, как и Рев Дракона, который был утерян, является одной из наших святынь.

Для справки: у каждой планеты есть типа ее сердца. Такая очень сильная магическая энергия, заключенная где-то там же, где и ядро планеты. Эта энергия поддерживает типа жизнь на всей поверхности планеты. В общем, если сердце кокнуть, то всякие там леса, звери-птицы очень даже пропадут. Такая своеобразная надмагия.

А Рев Дракона – это часть Дракона, как, например, Его Искра или Пламя (хорошо хоть, священной Спермы нигде не завалялось). Давным давно Рев покоился в королевском дворце, пока не пришли Валтор с Сирениксом и благополучно его себе не захапали, использовав для этого местную принцессу Суинь, впитавшую часть Рева. И вот незадача: душа и магия Суинь переродились в теле Музы. Как факт мы теперь имеем определенную свихнутость из-за Рева. Я о том, что чисто теоретически Музу теперь тянет к другим частям Дракона. Как Блум к Валтору.

Но у Музы теперь на все своя теория.

- Когда мы беседовали со змеем, в одном из наших разговоров он немного рассказал мне о том, как появилась наша вселенная, – она поднимает голову и завороженно уставляется вверх. Вот оно как теперь называется. – В том числе и то, что планеты – это на самом деле принявшие такую форму Древние. Дракон сворачивал их и деформировал для того, чтобы создать единую твердь. И где-то в самой глубине, там, где находится сердце планеты, и дремлют остатки их разума.