-Может быть, он ушел, потому что знал, что так будет лучше для тебя и твоей мамы? – сказал Зейн, пытаясь успокоить меня, но это не сработало. От этого мне лишь захотелось закричать. Я устала слышать это ото всех подряд. Все эти люди были уверены, что хотели лишь лучшего для меня, хотя утверждали, что мой отец бросил меня, думая, что делает это для моего же блага. Какой неэгоистичный мужчина, покидает своих жену и дочь на произвол судьбы.
-Я не знаю, -я вздохнула, -Давай просто больше не будем говорить об этом.
И мы больше не говорили. Мы молчали до тех пор, пока не пришли к дому моей матери, и я пыталась игнорировать раздражение в ее голосе, когда она отчитывала меня за такой длинный путь домой.
-Карен здесь, чтобы помочь, -сказала она, когда я прошла мимо нее и вошла на кухню.
Зейн стоял в неловком молчании, не зная чем помочь. Но моя мать протянула ему коробку крекеров, разорвав крышку и молча указав на пустой лоток. Кен и Лиам уже были заняты работой: они резали овощи и фрукты и складывали их на лучший мамин поднос. Тот, который она берет, когда хочет произвести впечатление на людей.
-Да, тебе очень повезло, -пробормотала я. Я думала, что весенний воздух сможет остудить мой гнев, но ему не удалось. Кухня матери слишком маленькая и душная, и, к тому же, в ней полно женщин.
-Мне нужен воздух. Я вернусь, просто стой на месте, -сказала я Зейну, когда мама спустилась в холл. Я была благодарна, что он столько времени ехал сюда, чтобы меня утешить, но разговор с ним у меня не клеился. Я была уверена, что когда мне станет легче, я смогу взглянуть на это подругому, но тогда я хотела побыть в одиночестве.
Задняя дверь открылась со скрипом, я проклинала себя, надеясь, что моя мать не прилетит во двор, чтобы утащить меня обратно в дом. Солнце освещало грязь, лежащую на крышах теплиц. Темные, влажные пятна покрывали землю, но мне все же удалось найти несколько чистых сантиметров, чтобы стоять. Последним, чего я хотела – испортить дорогие туфли, которые мать не могла себе позволить.
Я заметила какое-то движение, и уже начала паниковать, пока Гарри не появился передо мной. Его глаза были ясные, и круглые тени падали на бледную кожу. Обычный цвет кожи.
-Извини, я не знала что ты тут, -говорю я быстро и отстраняюсь, сохраняя небольшую дистанцию между нами. -Я пойду
-Нет. Все в порядке. Это же твое тайное место, помнишь? – он еле заметно улыбается, и даже его эта улыбка выглядит более реалистичной, чем эти бесчисленные искусственные лица, которые я сегодня видела.
-И, правда, в любом случае мне надо идти.
Я хватаю дверную ручку, но он тянется, чтобы остановить меня. Я дергаюсь, когда его пальцы касаются моей руки, ощущение как будто весь воздух из моих легких в один миг испарился. Он тут же оправляется, обходит меня и придерживает дверь так, чтобы я не смогла выйти:
-Почему ты пришла сюда? Скажи мне, -тихо требует он.
-Я просто….-я прикладываю усилие, чтобы рассказать ему…. А после моего разговора с Зейном я потеряла всякое желание обсуждать свои мысли по поводу смерти моего отца. - Ничего такого.
-Скажи мне Тесса, -он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я вру, и я знаю его достаточно, чтобы знать -он не отпустит меня, пока я не расскажу ему правду.
Но могу ли я доверять ему? Я смотрю прямо на него, и фокусирую свой взгляд на его новой рубашке. Он наверно купил ее специально для похорон, потому что я знаю, как выглядят все его рубашки, и он точно не мог одеть что-то из вещей Ноа. Не то что бы раньше он носил его вещи, но все-таки…
-Тесса, -шепчет он. Верхняя кнопка на его рубашке расстегнулась и его галстук изогнулся. Я отошла от него на шаг. -Я думаю, мы не должны делать это.
-Делать что? Говорить? Я только хочу знать, от кого ты постоянно прячешься?
Я от всего прячусь. И он первый в этом списке. Я хочу высказать все мои чувства Гарри, так просто опять вернуться к нашему обычному шаблону отношений, но я не хочу больше играть в эти игры. Я не хочу еще один раунд. Он победил, и я соглашаюсь с этим.
-Ты и я, мы оба знаем, что ты не покинешь это теплое место, пока не расскажешь мне все, так что давай побережем время и силы. Просто скажи. -Все это он говорит шутливо, но я видела дрожащее отчаяние за его зелеными глазами
-Я сумасшедшая, -я, наконец, призналась. Он просто кивнул.
– Конечно, ты сумасшедшая.
-Я имела в виду, что я на самом дела сумасшедшая. Я просто в бешенстве.
-Да, тебе следовало бы быть в бешенстве. - Я посмотрела сквозь него.
-Мне следовало бы?
-Да, черт побери. Я был тоже очень взбешен. -Я не думаю, что он понял, то, что я говорила и имела в виду.
-Я злюсь на моего отца Гарри. Я так на него злюсь. -Я проговорила и ждала, что ответит он.
-Я тоже.
-Ты тоже?
-Черт побери, да. И тебе следовало бы. У тебя есть абсолютное право беситься на него: мертвого или живого.
Я не могу сдержать смех, смотря на серьезное выражение лица Гарри, когда он говорит такие смешные слова.
-Тебе не кажется неправильным то, что я не могу больше грустить, потому что я чертовски зла на него за самоубийство? -Я закусываю нижнюю губу и после паузы продолжаю: -Это то, что он сделал. Он убил себя, и он даже не подумал о том, как это повлияет на всех. Я знаю, что это эгоистично с моей стороны говорить такое, но это то, что я чувствую. -Мой взгляд падает на грязный пол. Мне стыдно говорить такие вещи, подразумевать их, но сейчас мне намного лучше. Я надеюсь, что эти слова останутся здесь, в этой теплице, и я надеюсь, что если мой отец где-то там, он не слышит меня. Пальцы
Гарри касаются моего подбородка и приподнимают мою голову вверх.
-Хей, -говорит он, я не вздрагиваю от его прикосновения, но благодарна ему, когда он убирает руку. -Не надо стыдиться своих чувств. Он убил себя, и никто в этом не виноват, только он сам. Я видел, как ты была чертовски рада, когда он вернулся в твою жизнь, и каким он был идиотом, отвергая это ради наркотиков. -Тон Гарри суров, но его слова, именно то, что мне надо услышать прямо сейчас. Он тихо смеется, “Но я единственная, с кем можно поговорить, так?” Он закрывает глаза и медленно качает головой вперед назад. Я быстро меняю тему разговора подальше от наших отношений.
-Я не хочу проявить неуважение к нему.
-К черту это. -Гарри рассекает воздух между нами загипсованной рукой. -Ты имеешь полное право чувствовать себя так, как ты себя чувствуешь, и никто не сможет сказать, что это неправильно.
-Я хочу, чтобы все так себя чувствовали.
Я вздыхаю. Я знаю, что доверяя Гарри, поступаю отчасти неправильно, я должна быть осторожной с ним, но он единственный человек, кто на самом деле меня понимает.
-Я серьезно, Тесса. Ты не позволишь никому из этих идиотов заставить тебя чувствовать себя плохо за то, что ты чувствуешь. -Хотелось бы, чтобы все было так просто. Я бы хотела быть как Гарри, не волноваться о том, что кто-то думает обо мне или как другие люди чувствуют себя, но я не могу. Я просто не смогу так. Я чувствую как другие, даже когда не должна, и хотелось бы думать, что в конечном итоге эта черта не погубит меня. Забота является хорошей чертой человека, но она приносит мне слишком много боли. За те несколько минут, пока я была в теплице с Гарриом, мой гнев почти исчез. Я не уверена, что заменило его, но я больше не чувствую жгучую ярость, только устойчивую жгучую боль, которая, я знаю, будет еще долго моим компаньоном.
-Тереза! -Голос моей матери звучит во дворе, и мы с Гарри вздрагиваем.
-У меня нет задачи рассказывать это кому-то, в том числе и ей. Ты это понимаешь, не так ли? -Его глаза ищут мои, и я киваю. Я знаю, что он не скажет, и часть меня хочет освободить его от толпы этих болтливых женщин, которым и дела нет ни до кого.
-Я знаю. -Я киваю еще раз.
-Мне жаль…Я просто…-Дверь открывается, и моя мать заходит в теплицу.
-Тереза, пожалуйста, иди в дом. -Она изо всех сил старается замаскировать свой гнев, но ее выражение быстро исчезает. Гарри смотрит на сердитое лицо моей матери, прежде чем пройти между нами.
