— Уведите его отсюда, прежде чем они позвонят легавым! — Майк говорит, его голос намного громче, чем я когда-либо слышал.

— Отъебитесь от меня! — Я стряхиваю руку Вэнса со своего плеча и смотрю на него через алую пелену перед глазами.

— Ты хочешь сесть за решётку?! — он шипит в нескольких дюймах от моего лица.

Я хочу впечатать его в грёбанный пол и сжимать руки на его горле до тех пор…

Но несколько женщин начинают верещать, и это отрезвляет. Я убеждаюсь, что избавился от плена чёрный ярости. Я осматриваю дорогой бар, отмечая вдребезги разбитые стаканы на полу, сломанный стул, испуганные выражения лиц посетителей, ожидающих продолжения погрома. Пройдёт всего несколько минут, прежде чем они начнут сетовать, что я нарушил их вечерний ритуал смывания астрономических сумм в унитаз. Я же мешаю им ощущать это счастье.

Кристиан - на моей стороне снова, и я мчусь мимо официантки, нахрен, к выходу.

— Садись в машину, и я всё тебе объясню, - он фыркает, прежде чем выходит из бара.

Имея в виду, что копы действительно могут появиться в любой момент, я делаю то, что говорит Вэнс, но я не уверен, как себя чувствовать и что говорить. Несмотря на его признание, я не могу переварить всё это. Невозможность этого настолько смехотворна.

Я сажусь на пассажирское сиденье, в то время как Вэнс садиться за руль.

— Ты не можешь быть моим отцом, это невозможно. Это чёртов бред! — Смотрю на различные вывески с объявлениями об аренде и думаю: Тесса все ещё застряла в том чертовом парке, где я высадил ее. — У Кимберли есть машина, да?

Вэнс смотрит на меня недоверчиво.

— Конечно, да, — низкое рычание двигателя становится громче, поскольку мы гоним по трассе. — Я сожалею, что ты узнал это вот так. Но всё к этому и шло, — он вздыхает.

Я молчу, зная, что потеряю ко всем ебеням контроль и потом просто не заткнусь. Мои пальцы впиваются в ногу; легкая боль держит меня на плаву.

— Я тебе всё объясню, но ты должен сохранять свой рассудок, хорошо? — Он окидывает меня взглядом, и я вижу жалость в его глазах.

Не надо меня жалеть.

— Не смей, мать твою, говорить со мной, как с младенцем, — огрызаюсь я.

Вэнс смотрит на меня, потом снова на дорогу.

— Ты знаешь, что я вырос с твоим отцом, с Кеном мы были друзьями с тех пор, как я себя помню.

— Вообще-то, я этого не знал, — я сердито гляжу на него. Затем отворачиваюсь, чтобы пялиться на пролетающий мимо пейзаж. — Как, собственно, и остального дерьма.

— Так вот, это правда. Мы выросли почти как братья.

— Ну и потом ты трахнул его жену? — Говорю я, прервав сказочку на ночь.

— Послушай, — он почти рычит. Его руки белеют и сжимают руль. — Я пытаюсь объяснить тебе всё, поэтому, пожалуйста, просто дай мне договорить, — он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — И, отвечая на твой предыдущий вопрос, всё было совсем не так. Твоя мать и Кен начали встречаться в средней школе, когда она переехала в Хэмпстед. Она была самой очаровательной девушкой, которую я когда-либо видел.

Мой желудок сжимается, когда я представляю губы Вэнса на маминых.

— Но Кен просто перевернул её мир с ног на голову. Они проводили каждый день вместе, как Макс и Дэнис. Нас было пятеро, как вы говорите, в тусовке, — он вздыхает, теряясь в этих дурацких воспоминаниях. — Она была остроумна, умна и до смерти влюблена в твоего отца-мудака. И я не собираюсь прекращать называть его так, — он злится, пытаясь раскрошить пальцами этот чёртов руль.

— Кен был умным, почти идеальным. Правда. Он поступил в колледж, получал полную стипендию, учился. Он был занят. Слишком занят для неё. Он часами просиживал за конспектами. И нас стало четверо, и отношения между мной и твоей мамой… Ну, мои чувства были неконтролируемы, а её только начали зарождаться.

Вэнс делает короткий перерыв, чтобы включить фары и кондиционер, потому что воздух стал вязким и плотным. Мой мозг просто отказывается воспринимать эту информацию, и почти взрывается, когда мужчина опять начинает рассказ.

— Я всегда любил ее, она знала. Но ещё она очень любила его, моего лучшего друга, — Вэнс сглатывает и откашливается. — Проходили дни, и мы стали близки. Не в сексуальном плане, конечно, но мы не сдерживали свои чувства.

— Избавь меня, блять, от всех деталей, — я сжимаю кулаки на коленях, умоляя себя закрыть к чёртовой матери рот, чтобы он уже закончил начатое.

— Ладно-ладно, окей, — он пристально смотрит в лобовое стекло. — Одно, другое, и у нас уже завязался полноценный роман на тот момент. Кен понятия не имел. Макс и Дэнис что-то подозревали, но не один из них ничего не говорил. Я умолял твою маму бросить его за такое пренебрежительное отношение. Я знал, что это полная херня, но я так любил её, — он хмурится.

— Она была единственным спасением, единственным человеком, которым сдерживал меня от саморазрушения. Я волновался о Кене, но я не знал, как это. Как просто прекратить любить её, — Вэнс тяжело вздохнул.

— И… — Выдавил из себя я после нескольких секунд молчания.

— Да… Потом она сказала, что беременна. Я думал, мы сбежим вместе, она выйдет замуж за меня, вместо него. Я пообещал ей, что если она выберет меня, то брошу всё к чертям и буду с ней. С тобой.

Я чувствую, как он смотрит на меня, но я отказываюсь взглянуть на него в ответ.

— Твоя мама чувствовала, что я был не достаточно стабилен для нее. И я просто сидел с закрытым ртом, когда они объявили, что ждут ребёнка и немедленно поженятся.

Какого хрена? Я смотрю на него, но Вэнс явно застрял в прошлом, потому что его взгляд был стеклянным.

— Я хотел для нее самого лучшего и не хотел окунать её в грязь, рушить ее репутацию, заставляя рассказать Кену или кому-нибудь правду о том, что произошло между нами. Я твердил себе, что он наверняка должен подозревать , будто это не его ребёнок. Твоя мама клялась, что у них ничего не было уже несколько меясцев, — Вэнс слегка передёргивает плечами, как будто чувствует холод. — Я стоял там, в костюме, на их скромной свадьбе, когда был шафером. Я знал, что он даст ей то, чего не мог дать я. Я даже не собирался поступать в университет. Всё, что я делал, так это убивался по замужней девушке и вспоминал старые романы, которые никогда не станут реальностью. У меня не было ни планов, ни денег, а ей нужны были обе эти вещи, — он часто моргает, пытаясь избавиться от воспоминаний.

Наблюдая за ним, я удивлён тем, что приходит мне на ум. Я чувствую, что вынужден что-то сказать. Я сжимаю кулак, затем расслабляю руку, пытаюсь сопротивляться своим мыслям по этому поводу.

Затем я снова с удвоенной силой стискиваю руки в кулаки и не узнаю свой голос, когда спрашиваю его:

— В общем, моя мать использовала тебя для развлечения и кинула, потому что у тебя не было денег?

Вэнс издает глубокий возмущённый вздох.

— Нет. Она не использовала меня, — он пристально глядит в мою сторону. — Я знаю, что всё выглядит именно так, но она должна была подумать о тебе и твоём будущем. Я был полным и самым настоящим фуфлом. У меня не было ни-хре-на.

— А теперь ты типа миллионер, — я горько усмехаюсь. Как он может защищать мою маму после всего этого дерьма? Что не так с ним? Но потом что-то в голове переворачивается, и я думаю о моей матери, потерявшей двух мужчин, которые впоследствии оказались богачами, в то время как она работала до изнеможения и возвращалась в наш крошечный серый дом.

Вэнс кивает.

— Кто знал тогда, что у меня что-то получится . У Кена было всё. А у меня – нет… Некоторый период времени.

— Тот самый, когда он нажирался каждую ночь, — мой гнев начинает овладевать мной снова. Я чувствую, что никогда не смогу сбежать от этого, острое жало предательства прошивает меня насквозь. Я провёл свое детство бок о бок с грёбанным алкоголиком, пока Вэнс жил крутой жизнью.

— Это было ещё одной моей ошибкой, — говорит этот человек, в котором я был уверен. Я, блин, правда думал, что знаю его. — Я прошел через такую помойку после твоего рождения, но я поступил в университет и любил твою маму, ничего не требуя в ответ. Я просто был неподалёку.