Произнеся эти слова, мой собеседник встал и, сказав, что на сегодня серьезных разговоров хватит и пора развлекаться, поправив воротничок своей рубашки, направился к соседнему столику, за которым сидели две молодые женщины, одна из которых давно заглядывалась на него. В это время как раз на смену быстрым ритмам зазвучала заунывная жалостливая мелодия, сквозь которую стал прорываться тоскующий голос Алены Апиной. Она пела о несчастной любви. Несмотря на всю примитивность текста, эмоции, которые она излучала своим чувственным голосом, были так достоверны, что у меня, уже изрядно выпившего, даже слегка прослезились глаза. Я сразу же вспомнил вчерашний день, слезы своей любимой женщины на вокзале, и начал уходить в свои переживания…
Давид же тем временем, подойдя к столу, пригласил на танец именно ту женщину, которая больше всего заглядывалась на него. Приглашение он сделал весьма галантно: изящно поклонившись, он что-то прошептал своей избраннице на ухо, вполне возможно, какую-то непристойность, так, что та покраснела до ушей, но приглашение все же приняла. На маленькой площадке перед колонками, из которых неслась заунывная музыка, неуклюже топтались две полупьяные пары, они не столько танцевали, сколько прилюдно обнимались.
Когда же Давид со своей дамой вышли на эту маленькую площадку, все резко изменилось. Даже эти две полупьяные пары задвигались более гармонично, настолько гармонично, насколько им позволяла степень их опьянения. Давид же казался совершенно трезвым, словно в его желудке не плескалось поллитра водки, настолько его движения были точны и изящны. Было видно, что все пьянящее действие алкоголя ушло на раскрепощение его чувств, а не тела. Танцевал он очень красиво и чувственно, его тело, подчинясь чувствам, звучавшим в голосе певицы, так пленяло, что его партнерша сразу же прониклась и подчинилась ритмам его движений. Ее движения стали такими гармонично бесстыдными, что могли бы возбудить любого мужчину, наверное, даже и мертвого.
Я, со стороны наблюдая за их танцем, видел и знал, чем берет мой сотрапезник: он в совершенстве владел движениями тонких энергий между голубой и оранжевой чакрами. Такое владение всегда позволяет легко управлять женщинами, по крайней мере, на уровне телесных движений. Давид и ее партнерша начали танец на расстоянии друг от друга, но по мере танца, они все больше и больше приближались друг к другу, казалось, что их тела притягиваются друг к другу как магнитом, а они только слегка сопротивляются этому притяжению. По мере танца чувственное возбуждение росло и росло, так что сил для сопротивления уже не оставалось, и танец они закончили уже обнимаясь, как два хорошо знакомых любовника. С последними аккордами музыки Давид нежно поцеловал свою партнершу в щечку и направился с ней к столику. Создавалось такое ощущение, что эти два человека давно знают друг друга, и пришли в ресторан вместе. Давид подсел за столик, за которым до танца с подругой сидела ее партнерша, и начал непринужденно болтать о чем-то. Две женщины, слушая его, оживились и весело смеялись его шуткам, которые, судя по тому, что доносилось до моих ушей, были весьма фривольными.
Оставшись один, я заскучал и, подозвав официанта, заказал еще двести грамм водки, которую принесли в запотевшем графинчике, формой напоминавшем медицинскую колбу. Я налил себе водки и выпил, закусив остатками салата. Тут около меня раздался голос:
– Пьете один, а даме не нальете?
Подняв свою голову, я увидел, что напротив меня сидит женщина, та самая женщина, подруга которой танцевала с Давидом. Я оглянулся на их столик. Столик был пуст. Поймав мой взгляд, женщина, подсевшая ко мне за столик, сказала:
– Они поднялись к нему в номер. Да…, перед уходом он сказал, что твои координаты он знает, и обязательно на днях тебя найдет. А мне, чтобы ты не скучал, он предложил пересесть к тебе за столик.
Я молча налил даме и себе водки и сказал:
– Так что ж, тогда не будем скучать и выпьем за знакомство. Меня зовут Алексей.
– Ольга, – глядя мне в глаза, сказала женщина. В том, что она сказал Ольга, а не Оля, чувствовалась какая-то серьезность, которая, находясь в противоречии с ее хрупкой, почти девчоночьей внешностью, очаровательно пленяла. Но, несмотря на описанную внешность, ей было где-то чуть больше тридцати. У нее было красивое лицо с раскосо восточными глазами. Ее черные волосы были собраны в пучок и подвязаны розовой лентой. Мелкие морщинки около губ говорили о не очень сладкой жизни.
Мы выпили не чокаясь. И начали неторопливый разговор, какой обычно ведут две особы противоположного пола, встретившись при таких недвусмысленных обстоятельствах. Из ее рассказа я узнал, что она замужем, но счастья нет, так как муж не столько любит ее, сколько ревнует. Его ревность довела ее до того, что она уже перестала любить его… Вчера он уехал в деревню к своим родственникам по каким-то сельским делам, и она, приняв приглашение своей подруги, которую зовут Татьяна, решила немного развеяться. Алкоголь уже успел настолько подействовать на нее, что она была довольно откровенной, она сказала, что я ей сразу же понравился, как только вошел в ресторан:
– Как только ты вошел, я сразу же поняла, что ты такой же несчастный, как и я. У тебя это написано на лице. – Сказав эти слова, она с такой жалостью посмотрела мне в глаза, что я не выдержал и, протянув свою руку через стол, нежно погладил ее за щеку. Она, невольно поддавшись моей ласке, слегка прижалась своим лицом к моим рукам, затем она слегка повернула свою голову, и на внутренней части моей ладони я почувствовал ее губы. Охватившее меня желание было так сильно, что я не в силах сдерживать нахлынувшую на меня нежность, переставил свой стул к ее стулу, сел рядом с ней и нежно слегка обнял ее за плечи. Она, снова поддавшись моей ласке, положила свою голову мне на плечо и сказала, – А ты очень нежный, тебя, наверное, любят женщины.
– Не знаю, – сказал я в ответ, – может быть, но только самые любимые почему-то меня всегда оставляют, хотя я и знаю, что при этом они продолжают любить меня.
– Так всегда почему-то происходит. – Ответила женщина и еще сильнее прижалась ко мне.
Между тем время подходило к закрытию ресторана, зал потихоньку стал пустеть. Посетители уходили или парами или поодиночке. Те, кто уходили поодиночке, чаще всего еле стояли на ногах. Мы с Ольгой, ни слова не говоря, встали, понимая друг друга без слов, пошли к гардеробу. Я помог надеть ей ее нутриевую шубку, оделся сам. На улице слегка подморозило, и холодный морозный воздух приятно освежал наши разгоряченные лица. На стоянке перед крыльцом стояло несколько машин. Я подошел к той, которая, судя по тому, как на нас смотрел водитель, была первой в очереди за пассажирами. Ни слова не говоря, я открыл заднюю дверцу, усадил Ольгу и сам сел рядом с ней. Сказав водителю, куда надо ехать, я обнял свою даму за плечи. Машина ехала по такому же ночному городу, как и вчера. Но сейчас не было снегопада, и улицы, освещенные фонарями и их светом, отраженным от снега, не казались уже такими мрачными, как это было вчерашним вечером.
Приехали мы довольно быстро. Я расплатился с таксистом, и мы поднялись ко мне на третий этаж. Открыв дверь, я пропустил свою попутчицу вперед, не стал зажигать свет, и запер дверь на задвижку. Свет уличного фонаря, попадавший сквозь незашторенное окно, был достаточен, что разглядеть блеск глаз моей на сегодняшнюю ночь женщины. Ее глаза звали и притягивали. Они требовали нежности ласки и внимания, мужского понимания. Я, не сказав ни слова, снял свою верхнюю одежду. Затем, также молча, снял с нее ее шубку, бросив ее на ближайший стул. Нежно, играя ее волосами, снял с ее головы меховой берет. Мои руки, пробежавшись по ее волосам, спустились к шее, ниже, и нежно лаская, добрались до верхней пуговки на ее кофточке. Я медленно расстегнул пуговки ее кофточки все до одной. При этом наши губы встретились, она поцеловала меня таким страстным плотским поцелуем, что я чуть не задохнулся. Затем, слегка отстранив меня, она скинула с себя свою кофточку прямо на пол, расстегнула застежку бюстгальтера, которая была спереди, так, что черные чашечки откинулись, открыв небольшие прекрасной формы груди, и прижалась ими ко мне. Ее руки, пробежавшись по моей спине, вытащили рубашку, заправленную в брюки. Так же, стараясь как можно ближе прижиматься ко мне, она стала через голову стягивать ее с меня.
