Павел Русов
СУЧИЙ БАРИН
Предисловие
Я нашел эти замшелые папки (числом три) в подполе деревенского дома, который мы приобрели с женой несколько лет назад.
Часть документов восстановил сам, часть – с помощью работников местного краеведческого музея.
Любопытный детектив обнаружил, товарищи.
Во-первых, дело №…. Датировано 1800 годом. Причем «по Егорьевскому уезду». Но, позвольте, «Егорьевский уезд» был расформирован на те года (Павлом 1) и входил в состав рязанской губернии и уже после, в 1804 году, был реорганизован.
Почему же папки датированы так?
Я проверил листы «Дела» на идентичность.
От, блин замшелый! Все верно. Соответствует дате.
Ну и бог с ними.
Дело уголовного производства, изложенное в папках 1800 года – странное и любопытное.
Называлось оно пространно, как и было принято в те времена: «… неправомерном возмущении хрестьян губернии… Егорьевского…»
Дальше смыто, размыто…
Глава первая
ЗАРОДЫШ
Русский бунт, как известно, бессмысленный и беспощадный. Но, как и у любого действа, у него есть начало. И конец.
Начало.
Бессмысленное.
Непонятно кого ударил по уху Федор. Но Иван обозлился и Егор начал всех метелить. А так. Выплеск злобы, накопленной годами. И пошла округа противу губернии…
И конец.
Беспощадный.
Фекла, Иван, Федор, Евдокия…
Плевать. Наказывают всех – потому как именно конец у русского бунта беспощадный. Власть требует – власть давит. Власть имеет… Ага. Потому как власть. В смысле имеет право давить.
Я раскопал то, что случилось в далеком 1800 году. Истоки бессмысленного бунта. И беспощадное подавление.
Прочитывая документы, дыша архивной пылью, я выяснил, почему власти скрыли в печатях дело номер 667 под условным названием «Сучий Барин».
Сухое, канцелярское изложение дела я переработал.
Домыслил за следователями тех времен.
Приукрасил немного, добавив интриги и романтики.
Ибо кто станет читать следующее: «Язык надорван крестообразно… использ… согласно параграфу… надлежит… в танталогическом…»
Я опустил все подробности следовательской работы, работы судебных медиков...
Оставил и доработал лишь следующее: как так произошло, что зверским образом убили барина, вина которого заключалась в одном….
В чем?
Начнем, помолясь, пожалуй.
В 1798 году умер И.И. Благовещев.
В 1800 году (после двухлетней тяжбы) поместье перешло к Е.И. Ивановской (в девичестве Благовещева), коя вскорости и померла. Наследовал оное имущество её муж – Серков Анатоль.
С 1800 года, вплоть до своей чудовищной смерти, Анатоль Серков владел поместьем Благовещевых. Царствовал и чудил без малого несколько лет. Но КАК!!!
Чудили многие. Но Серков…
Однако по порядку.
Лютой зимой, числа 18-го января месяца, дошли до парадного подъезда рязанского градоначальника крестьяне Павловского уезда, деревни Суханово обиженные людишки числом четыре, а именно: представители мужеска племени семьи Кирчан (отец, три сына).
Уж каким образом попала «жалобная запись» в руки градоначальника – история умалчивает, но – попала.
Последствия, как это не странно – не остались под сукном, а взбудоражили всю волость.
Прибыл следователь.
И отбыл.
Был он по отбытии сыт, пьян и отягощен изрядно по карманам «вареньем» с барского стола.
По прибытии в столицу, тем не менее, разборчиво записал, что видел и слышал, а так же и выводы в дневнике (вот сволочь!) протокольно устроил, оный же заботливо перед смертью перепоручил сыну. Но забыл добавить, мол, это личное, не для публикации..
А может и не забыл.
Но, так или иначе, но сын – вот ведь гадёныш – сиё опубликовал. (Надо сказать, срубил изряднейшие денежки.)
В переводе на нынешний сухой канцелярский язык, суть претензий семьи Кирчан заключалась в следующем:
Барин и стрезву и пьяный, сук к себе требует в охоте. И их брюхатит. А опосля чего, бегают оные отпрыски по полям и деревням и жрут все, чего на зубы попадет. Детей, баб, свиней, лошадей, кур, гусей; рыбу из заводи таскают и в погреба залазят. А так же всех псов домовых похерили и сук дворовых обрюхатили. А так же на быка Яшку поползли, но не справились, потому как тот сам не дурак поиметь кого-либо.
Хрестьяне молебен заказывали, в Преображенской Церкви, что на Спас-Леонщине, противу нечистой силы…
А толку?
Пытались местные упертцы выследить оных зверочудей, да так, в общем-то, и сгинули в районе подболотья речки Тетеревки. Углядели потом самые смелые: во – пятки босы, а во – следы зверы; ни одёжы шмотья, ни шерсти клочья. Куды подевались? А хрен его знат.
Однакось, то, что крестьянам – чудилка, то барину – наука. Ибо затеял Анатоль Серков эксперимент, да не простой – а научный. Завел толстенную тетрадь, где красивым почерком вывел на обложке:
ПРИУМНОЖЕНИЯ РАДИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ НУЖД ОХОТНИЧЬИХ ДОБЫВАНИЙ, НЕ ТОКМО РАДИ ЛИЧНОСТНОГО ПРЕОБЛАДАНЬЯ, НО ДЛЯ ОХОТНИКОВ ПУШНИНЫХ ДОБЫЧИ И ПРИРАСТАНИЯ ЗЕМЕЛЬ РУССКИХ, ПОСРЕДСТВОМ ВЫВЕДЕНЬЯ ОСОБОЙ ПОРОДЫ СОБАК С ЧЕЛОВЕЧКАМИ ЗЕМЕЛЬНЫМИ, ИБО ОНЫЕ МОГУТ ПО СВОЕМУ РАЗУМЕНЬЮ ПТИЦ БОЛЬШЕ И ПУШНИНЫ НЕ ТОЛЬКО ОХОТИТЬ, НО И ОБРАБАТЫВАТЬ, ПОСРЕДСТВОМ….
Далее обрыв. Видимо, Толя, запутался в сложноподчиненных предложениях, а может, отвлек кто, а то ли еще чего. Суть, надо сказать, проглядывала и в столь сложной конструкции. Иметь сук, чтобы получилось перевязать с кобелями, а уж иных с другой деревни. Ибо…
А поскольку мнил он себя в роли непревзойденного самца-производителя, то и начал с себя и со своих охотничьих собак.
Тех было числом три. Борзые. И не простые, а злобные крымские (сиречь татарские).*
История умалчивает, каким образом получились первые собаколюди. И уж тем более покрыто мраком то, как осуществлялся и процесс осеменения, и процесс выращивания, и процесс воспитания /дрессировки сих монстров. Достоверно известно одно. Барин по деревням собирал «баб молочных» для няньчества. А бабы раз – и вдруг исчезать стали, вроде как в Маскву на бариновский промысел. Угу. Ага.
Деревенский люд не шибко доверчивый, жизнь приучила. Как старики говаривали: успеешь ишо гавно лаптем похлебать…
Поэтому аналог провели быстренько (в смысле – скумекали): баб к нему водят, бабы пропадают… Кинутое барином с крыльца: «Не ваше, мразь, дело, извольте разойтись, а то пожалеете…» успехо, как бывалоче ранее, не произвело. Народ, пока еще задумчиво, поглядывал на топоры с косами.
