Олег с нетерпением ждал ответа. Ему позарез нужна была правда, он должен знать её. Позарез… Олег невольно усмехнулся, сравнив себя сейчас с Эдмондом Дантесом, будущим графом Монте-Кристо, который точно также, сидя в камере, ждал ответа от всезнающего аббата Фарио. «Так какую же страшную правду откроет мне «новый аббат Фарио» – Дмитрий Сергеевич Добрынин? – устало подумал Олег; затянувшееся молчание начало тревожить его. – Неужели он тоже ничего не знает? Или же правда столь ужасна, что он просто боится открыть её мне?»
– Ещё один вопрос, Олег, – проговорил, наконец, Добрынин. – Скажи: твоя жена и сын чем-то болели? Вы обращались в местную поликлинику?
– Ну да… конечно. Они ходили в поликлинику возле дома. Жене нужна была медсправка при устройстве на работу, а сыну – для детского сада… А что? Разве это так важно?
– Увы, очень важно, – потухшим голосом сказал Добрынин и внимательно посмотрел Олегу прямо в глаза. – Прости, Олег, мне очень жаль, но боюсь, твоих родных уже нет в живых. Их похитили для… В общем, их похитили как будущих доноров…
– Что?! – вскричал поражённый Олег и даже попытался привстать. Но тут же схватился за бок, где были повреждены рёбра. Его лицо скривилось от боли. От душевной боли, переполнявшей его. – Но этого не может быть?! Просто не может быть! Ведь в газетах столько раз писали, что у нас нет, и не может быть подпольного рынка донорских органов. Это всё сплетни, досужие разговоры…
– Когда-то, совсем ещё недавно, газеты писали, а крупные милицейские чины важно утверждали, что у нас нет, и не может быть организованной преступности… – тихо проговорил Добрынин.
– Но то преступность, – не сдавался Олег. – А вы говорите о похищении людей с целью изъятия их внутренних органов. Это же подлое, мерзкое, циничное убийство…
– Увы, Олег, действительность порой страшней и ужасней самого жуткого вымысла, что может тиснуть какой-нибудь писака в самой задрыпанной жёлтой газетёнке… Подумай, хорошенько подумай, Олег, и ты сам поймешь, почему похитители пытались убить тебя, вместо того, чтобы взять деньги и вернуть тебе твою семью. Ты им не нужен. Просто не нужен. Подумай сам. Ты видел похитителей и уже этим ты им опасен. Но стоит убить тебя, и никто не будет заполошно бегать по всему городу и кричать на каждом углу, что у него похитили жену и сына. И требовать, чтобы их искали. Ты, Олег, ненужный и опасный свидетель ужасного преступления…
– Хорошо. Пусть я свидетель, пусть я случайно видел, как похитили мою семью. Ну и что? Ведь если бы похитители не вернули бы мне жену и сына, я бы всё равно обратился бы потом в милицию. Разве не так? Как вы объясните это противоречие?
– Увы, очень просто, Олег. А с чего, собственно, ты решил, что у тебя приняли бы подобное заявление и тут же бросились бы искать твоих родных? С чего? В милиции твоё заявление, скорее всего, даже не приняли бы, цинично заявив, что трое суток ещё не прошли, что вы просто поссорились и твоя жена, забрав сына, просто сбежала от тебя…
– Но… – не сдавался Олег.
– А если бы ты стал настаивать, – повысив голос, продолжил Добрынин, – то тебя бы самого и обвинили в убийстве своей жены и малолетнего сына. Обычная семейная ссора! Пусть и жестокая… Обязательно нашлись бы лжесвидетели, которые видели вашу ссору… Или подбросили бы тебе наркотики… В любом случае, Олег, вскоре ты оказался бы в тюрьме. Хотя нет, ты бы не дожил до неё – ты повесился бы в следственном изоляторе, не выдержав угрызений совести… Не веришь, думаешь я вру?.. А ведь твой небольшой опыт общения с капитаном Петренко, наверняка, подсказывает тебе, что это вполне, вполне возможно… Или ты всё ещё веришь в его человеколюбие?
Крыть было не чем. Олег горестно опустил голову.
– Но как такое вообще возможно?! Как можно скрыть такое тяжкое преступление?! – яростно вопросил он через минуту. – Как?! Я не понимаю!
– Ты уже забыл, что сделали с тобой «доблестные» милиционеры второго отделения?! – жёстко парировал Добрынин. – К сожалению, наша область криминализирована и коррумпирована сверху до низа. Впрочем, ты уже успел, в этом немного убедиться.
Намёк на поход к прокурору города был более чем прозрачен. Олег печально опустил голову. Он не хотел верить Добрынину, отчаянно не хотел, но… Но в его словах была своя логика, своя правда, причём подкреплённая фактами. И игнорировать их было нельзя. Если Добрынин прав – а, скорее всего, прав! – то он и его семья обречены.
Господи, ну почему это случилось именно с ним, с его семьёй?! Почему?!
– Хотя, если ты сейчас, Олег, скажешь мне, что твоя жена и сын тяжело болели, то я, скорее всего, был неправ в своих предположениях и… – заканчивать Добрынин не стал: в ответ на его слова, Олег только тяжело вздохнул и ещё ниже опустил голову – всё было понятно и так. Они были здоровы…
Добрынин понимающе покивал головой и, не зная, что боле сказать, оставил Олега в покое, наедине со своим горем.
Впрочем, Олегу было не до него, он был целиком погружён в себя. Его охватило безнадёжное отчаяние. Его всего трясло изнутри. Не в силах вымолвить ни слова, он молчал, раздавленный свалившимся на него несчастьем. Правда оказалась куда более ужасней, чем он предполагал в своих самых страшных предположениях. Но ужасней всего было то, что он уже ничего не мог сделать. Он был бессилен сейчас что-либо изменить. Садисты-милиционеры из команды капитана Петренко хорошо поработали над ним. Лицо разбито и изуродовано, часть рёбер сломано, внутренности отбиты, дышать он может лишь с трудом, постоянно отхаркивая сгустки крови… По большому счёту, он уже не человек – так одна видимость, искалеченный полутруп, не живой, но и не мёртвый…
Перед глазами Олега один за другим промелькнули кадры из его прошлой, счастливой жизни. Он видел улыбающиеся лица жены и сына, себя, смеющимся вместе с ними… О, боже, как же это было давно! Но внезапно в голове Олега как будто что-то щёлкнуло, и он вновь услышал голос сына из телефонной трубки: «Папа, папочка, забери меня отсюда. Мне страшно, я хочу домой. Забери меня…» Олег отчаянно замотал головой, прогоняя страшные воспоминания. Дыхание его участилось, сердце бешено заколотилось внутри. Наконец, не выдержав внутренней пытки, он обхватил голову руками, чтобы ничего не слышать, и в отчаянье заплакал.
– Прости меня, сынок, я подвёл тебя. Прости… – зашептал он. А сын упорно продолжал звать на помощь. Его голос звучал и звучал в воспалённом мозгу Олега…
Через какое-то время Олег немного успокоился и, глухим, бесцветным голосом, поинтересовался у притихшего Добрынина – тот явно переживал из-за того, что сообщил ему столь печальные известия:
– А зачем вы, Дмитрий Сергеевич, понадобились капитану Петренко? Почему он вас держит здесь? Что вы-то такого сделали, что стали ему врагом?
Добрынин тяжело вздохнул.
– Так просто, Олег, на ваш вопрос и не ответить. Но время у нас есть, и я постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Как я уже говорил ранее – я журналист. И основные темы, над которыми я работал и работаю – это разоблачение преступлений в различных эшелонах власти…
– Весьма опасная тематика, – серьёзно заметил Олег и с уважением посмотрел на Добрынина.
– Да, вы правы: очень опасная. До конца девяносто шестого, я работал в областной газете «Новошатровская правда», но, после ряда разоблачительных статей о деятельности нашего губернатора и его ближайших помощников, в мой адрес посыпались различного рода угрозы, а затем меня просто… просто уволили. На следующий день после моего ухода из редакции, меня встретили в подъезде трое неизвестных и зверски избили железными прутьями. Я два месяца пролежал в больнице… С тех пор я работаю в «Саровском вестнике»… – Добрынин замолчал, а затем неожиданно спросил: – Значит, вы, Олег, не знаете, что твориться в нашей области?
– Нет, – честно признался Олег. – Не знаю. Но, судя по тому, что пишут в ваших газетах дела в области идут прекрасно.
– Прекрасно… – грустно усмехнулся Добрынин. – Это смотря для кого… Всё это ложь, Олег! Большая, подлая ложь… Большинство областных газет «куплено» и они работают исключительно по заказу местных властей. Прекрасно… Красивое слово… Только вот жить у нас, Олег, не просто тяжело, а страшно! Очень страшно! Ты не представляешь, Олег, что здесь творится. Наши власти погрязли в коррупции, все структуры криминализированны сверху до низу. Вал преступности буквально захлестнул область, дошло уже до того, что на улицы страшно выйти даже днём – изобьют или ограбят. Ты не представляешь, Олег, сколько у нас наркоманов… Они за «дозу» убить готовы. И они действительно убивают! На дорогах рэкет, разбой, грабежи. А наша местная милиция… О-о, о ней разговор особый. Наши милиционеры – это те же преступники, только в погонах. И о том, что обращаться к сотрудникам нашей «доблестной» милиции порой не только бесполезно, но и опасно, знает, наверное, уже каждый житель области.
