Ян сглотнул, и от неприятных мыслей, и от чувства голода, а Рассен в ответ улыбнулся. В этот раз, как отметил юноша, у него были вполне нормальные зубы, без выпирающих клыков, и это даже смягчало внешность дельты, будто тот был обычным человеком. Риверс мотнул головой, призывая себя вспомнить о том, что внешность обманчива, причем порой настолько, что истинную личину человека узреть просто невозможно.

- Присаживайся, Ян, - Рхетт сел за стол, сел вальяжно, на стул с высокой спинкой, и вполне дружелюбно посмотрел на юношу. – Или же тебя что-то пугает? – да, он не ошибся с выбором костюма, который сидел на юноше просто идеально, очерчивая его, пока ещё плавные, изгибы. Досадно, конечно же, что мальчишка уже понес, тем более от его яростного врага Вилара, и, честно сказать, у него даже была мысль приказать кому-то из целителей вытравить из мальчишки плод, но после, поостыв и проанализировав выгоду ситуации, дельта понял, что все сложилось даже ещё лучше, чем он планировал. К тому же, омежка был мольфаром, более того, он, судя по всему, даже не знал об этом, на чем и можно было сыграть.

- Нет, - фыркнув, ответил Ян, в порыве возмущения присаживаясь за стол точно напротив императора, но прошло несколько секунд, и бравада улетучилась, заставив омегу смутиться и отвести взгляд от игриво улыбнувшегося мужчины. – Но все же… - юноша ещё раз осмотрел стол, замечая, что перед ним вполне обычная, человеческая пища – овощи, мясо, хлеб, несколько незнакомых блюд и, кажется, вино, по крайней мере, Риверс убеждал себя в том, что это не кровь.

- Ты удивлен? – дельта приподнял брови, будто его самого поразила реакция омеги на вполне гостеприимный прием, а после весело, пусть и не совсем искренне, рассмеялся. – Понимаю. Ты, наверное, ожидал, что если я не надумал поужинать тобой, то, скорее всего, пригласил тебя на пиршество плотью и кровью человеческой?

- Что-то вроде этого, - сознался Ян, чувствуя себя очень неуютно и глупо. Что он знал о Рассенах? По сути – ничего, и все же даже той толики знаний ему хватало, чтобы остерегаться дельт, тем более… тем более что именно по приказу этого демона погиб Ноэль. Ян не хотел думать о том, что омега умер, верил в то, что Ноэль жив, что знахарям Аламута удалось его спасти, но ребёнок… на счет этого у Риверса не было сомнений – омега потерял малыша, и сейчас, когда он сам был беременным, когда осознавал, как это – любить свою плоть и кровь, это было невыносимо больно. Боль поднималась из глубин его очерненной души, очерненной злобой, ненавистью и желанием причинить ответную боль. Папа всегда говорил ему, что злость, ненависть, алчность, жадность, похоть губят человека, что в этих грехах не стоит искать утешение, что они влекут за собой ещё большую боль и ненасытность. Но папа был далеко, в Равене, а он здесь, и перед ним живое воплощение этих самых пороков, император Рхетт, который живет в роскоши, богатстве и достатке, который довольствуется всеми благами жизни в тот момент, когда по его приказу гибнут люди или когда скверна превращает их в бездушных тварей, а в это время их оплакивают возлюбленные и семьи.

- Потише, мой мальчик, - миролюбиво протянул Рхетт, с легкой улыбкой присматриваясь к пока ещё слабому темно-синему сиянию, которое окутало омегу. – Контролируй свои эмоции, иначе рискуешь навредить не только мне, но и себе, и своему ребёнку.

- Вполне возможно, что погиб мой друг, - без тени страха, только подвластный отчаянью и гневу, Ян посмотрел в кроваво-алые глаза дельты. – Погиб потому, что я зачем-то вам понадобился. Я, - омега выразительно ткнул себя в грудь, - обычный человек, а Ноэль тоже ждал ребёнка.

- Печально, конечно, - снисходительно ответил на гневный выпад юноша Рассен, безмятежно приступая к еде, - но так устроен мир. Ты ведь умный мальчик и должен понимать, что одна жизнь рано или поздно сменяется другой. И не важно, сколько лет отведено человеку, ассасину, Рассену, эльфу или же вампиру, все равно, - мужчина показательно развел руками, а после отправил в рот сочный кусочек мяса, - все мы превращаемся ни во что.

- Да кто дал вам право лишать жизни других?! – вспылил Ян, подрываясь с места. Синее сияние стало ещё сильнее, обретая очертания огненных волн, руки омеги, который упирались в столешницу, опутывала мелкая молния, в его глазах отражался протест, ненависть, опровержение, жажда, от чего, пусть и на миг, Рхетт пришел в неописуемый восторг, ощущая сильную магию, которая просачивалась в пространство через тело омеги.

- Арлег Асса, когда вымолила для детей своих, вышедших из её очерненного злобой сердца, право жить, - слегка жестко ответил император, но лишь потому, что сопротивление мальчишки нужно было пресечь немедля, иначе запланированный им мирный ужин мог перерасти в открытое магическое противостояние, в котором омега будет полагаться лишь на свои эмоции, расплескивая силу. – Да, мы питаемся плотью, кровью и душами человеческими, особенно кровью, потому что таковыми мы были рождены, как ликаны были наказаны необузданной звериной сущностью или вампиры жаждой крови. Единственное отличие Рассенов в том, что мы не смирились со своим положением изгнанников, которых заточили за Репейскими горами, назвав их границей мира и установив барьер. Да, мы жадны, алчны и не превозносим жизнь над смертью, потому что даже в смерти есть что-то прекрасное, величественное и неподражаемое, но мы, - глаза императора гневно сузились, - не животные, для которых не существует моральных принципов. Мораль у нас есть, и, если она отличается от вашей, это ещё не означает, что нас нужно клеймить демонами. Или ты считаешь, что, например, вампиры, которые поощряют рабство потому, что им нужно питаться кровью и продолжать род, имеют больше прав на понимание и снисхождение?

- Нет, я так не считаю, - уже более спокойно ответил Ян, медленно присаживаясь, - но вашим действиям тоже нет оправдания, - его руки больше не пронзала молния, а синее свечение поулеглось, вновь став лишь ореолом, но омега все ещё был напряжен. Да, он понимал, что в словах Рассена есть доля правды, но все же не мог её принять, потому что, как бы там ни поступали вампиры или другие расы, с их злодеяниями он не сталкивался и поэтому судить о них не мог, а с темнотой демонов он встретился лицом к лицу, поэтому ни понять, ни, тем более, простить ни одного из них не мог.

- Но и не считаю, что вы правы в своих методах, - продолжал Ян, чувствуя себя уже более уверенно: похоже, его сюда действительно пригласили на беседу, значит, этим шансом нужно воспользоваться. – Вы выжигаете целые села, превращаете людей в схетов, кормитесь их душами, чтобы быть сильными, причиняете боль, и именно поэтому ваша судьба – это борьба, вечная, это изоляция, тоже вечная, потому что, как ты император и сказал, вы вышли из сердца Ассы уже такими и, принимая это, не желаете изменить свою судьбу.

- Воистину, - восхищенно всплеснул руками Рхетт, - речь достойная мольфара.

- Что? – Ян, на миг задумавшись о том, что только что он, пожалуй, впервые в жизни выразил свои истинные мысли, тем более самому императору Тул, не сразу понял, что его снова назвали тем странным словом «мольфар», значение которого он так и не понял.

- Собственно, для этого я тебя и пригласил, мой мальчик, - Рхетт предвкушающе улыбнулся: наконец, он повернул разговор в то русло, которое было запланировано им изначально. – Я хочу, чтобы ты мне немного рассказал о себе, а я, естественно, поведаю тебе и о себе, и о Рассенах, и о Тул как государстве.

- Думаете, мне, пленнику, это будет интересно? – Ян гордо фыркнул, но тут у него предательски заурчало в животе, и он покраснел, проклиная свое слабое тело, которое, казалось, уже онемело от голода в тот время, как перед ним стояли вкуснейшие блюда.

- Во-первых, Ян, ты в моем дворце не пленник, а гость, - миролюбиво сказал император, жестом приглашая юношу таки начать ужин.

- Значит, как гость, я могу уйти в любой момент? – не то что бы с надеждой в голосе, но все-таки поинтересовался Риверс, осторожно беря ломтик копченого мяса.