- Сперва скажи, где Ян, - потребовал Завир, синее пламя вокруг которого так и не снизошло на нет, превратившись в ореол, мерцая тихо, плавно и, тем не менее, завораживающе опасно.

- Вчера он был похищен Рассенами, - сухо ответил альфа, после чего открыто и пристально посмотрел омеге в глаза. – И я бы хотел знать – почему?

- На этот вопрос я не могу дать тебе ответ, - просто ответил Завир, при этом смотря на Дэона, - потому как не знаю его, но это никак не связано с тем, что Ян – мольфар, он и сам об этом не знал. Я запечатал его силу.

- Кто бы сомневался, - фыркнул Вилар старший, после чего в его руке, из багряного тумана, появился массивный меч с витиеватой рукоятью и темным лезвием, на котором алели символы его семьи. Нет, это не был намек на предстоящую битву, не была угроза или предупреждение, альфа вообще уже очень давно не призывал свое оружие ассасина, просто возле погребального костра жены и сына он поклялся, что лишит жизни предателя именно этим мечом, который теперь был наготове, от чего самому аль-шей было как-то спокойней.

- Но, думаю, уже знают, - продолжал Завир, будто и не услышав едкого комментария со стороны владыки Ассеи, - потому что вчера я почувствовал, как пробудилась его сила, чего не должно было произойти в принципе, если бы ему не угрожала смертельная опасность.

- Значит, твой выплодок – тоже жрец, - ухмыльнувшись, констатировал Реордэн. – Какая ирония, - альфа присел в ближайшее кресло, облокотившись о меч и совершенно не беспокоясь по тому поводу, что омега теперь смотрит на него сверху вниз. – Сын верховного жреца культа Великой Матери и будущий правитель Ассеи, мой сын… Ты этого добивался, мольфар? – аль-шей из-подо лба взглянул на мужчину. – Хотел соединить кровь и тем самым отомстить мне за свою ничтожную жизнь среди людей? Хитро, но, - владыка снова хмыкнул, - несбыточно, - следующие слова брюнет брезгливо процедил, - потому что твой сын сгниет в тулских темницах или же станет демонской подстилкой, но уж никак не супругом моего сына и не родителем моих внуков.

- Ты слишком высокого мнения о себе, Реордэн, - Завир не менее пренебрежительно фыркнул в ответ, - впрочем, как и всегда. И ты, конечно же, мне не поверишь, но я скажу, что осознаю, что я виноват и пред тобой, и перед твоим сыном, и перед Хеленой, естественно.

- Не смей произносить её имя! – рявкнул Вилар, резко подрываясь и направляя меч омеге точно в грудь. – Ты недостоин этого!

- Возможно, - спокойно ответил Завир, принимая зрительный и ментальный вызов альфы, - но Хелена хотела этого ребёнка, потому что любила тебя и желала стать чем-то более значащим, нежели красивая женщина при властном правителе.

- Отец? – Дэон, который все это время лишь слушал, пытаясь понять, что, собственно, происходит, вопросительно посмотрел на аль-шей, так и не уловив суть разговора мужчин. Да, было ясно, что Ян – сын Завира, верховного жреца Культа, то есть Великой Матери, и, соответственно, сам мольфар, но для него это, в принципе, ничего не меняло, она так чувствовал. После услышанного он не стал любить своего омегу меньше, пусть тот и был отпрыском его, фактически, врага, но дети не должны нести на себе бремя грехов своих родителей, тем более, похоже, Ян и сам не знал о том, какой он особенный, в нем даже магии мольфара никто не почувствовал, поэтому, как бы странно это ни звучало, сейчас он верил Завиру. А вот по поводу своей матери он так ничего и не понял. Хелена Вилар была счастлива в супружестве, это знали все, и поводов, чтобы усомниться в этом, ни у кого и никогда не возникало, разве что он чего-то не знал, чего-то очень важного и стоящего, чего-то, что могло пошатнуть его веру и свести жажду мщения на нет.

- Довольно с этим, - вместо объяснений сказал Реордэн, опуская меч, но не отводя взгляда от омеги, хотя, казалось, его пыл и гнев моментально угас. – Хочешь спасать своего сына – спасай, - аль-шей без тени опаски повернулся к мольфару спиной и направился к своему законному месту правителя во главе стола, - но ни один ассасин не пойдет в Тул за жрецом Великой Матери, тем более за твоим сыном, так что можешь уходить, пока я не обернулся и не отдал приказ схватить тебя.

- Не хочешь идти за жрецом – не иди, - проигнорировав благосклонное предложение аль-шей, продолжал Завир, - но подумай над тем, чтобы пойти за Яном Торвальдом-Риверсом, - синее пламя вновь собралось в круг, очевидно уже готовясь превратиться в портал, которым когда-то пользовались все жрецы, но раздраженный окрик пошатнул это пламя, заставил его снова осесть на пол и заклубиться в ожидании, а самого мага вновь посмотреть в глаза правителю Аламута.

- Повтори! – выкрикнул Реордэн, так и не дойдя до своего кресла. – Повтори то, что ты сказал последним!

- У тебя отличный слух, аль-шей, - без какого-либо сарказма в голосе ответил на выпад альфы Завир, - но я все же и повторю, и объясню. Ян – сын Севорда Торвальда, то есть в нем тоже течет кровь ассасинов, хотя она и уступила крови мольфара.

И вновь в зале заседаний повисла тишина, на этот раз не напускная, а настоящая, шокированная, затаенная. Каждый услышал, но отказывался верить, хотя при этом все, кто хотя бы мельком видел юного омегу, не мог не признать, что родство с домом Торвальдов, как говорится, на лицо. Как-то раньше это не бросалось в глаза или же виной тому был все тот же магический полог, который скрывал силу жреца в мальчишке, но теперь даже третий даи, который отличался любознательность и всеосведомленностью, был поражен не менее остальных, даже не предполагая подобное. В этот момент Дэону стоило взглянуть на Арта, так как, получается, Ян приходился ему кузеном, поскольку Севорд Торвальд был его дядей, но он сейчас не мог перевести взгляд на друга по той простой причине, что ему самому было тяжело все это принять.

Да, чуть более двадцати лет назад, когда в Аламуте появился мольфар, по крепости поползли слухи, будто хмурого, слегка нелюдимого, но сильного и уважаемого воина и мага даи Севорда Торвальда покорил этот омега, и тот вроде как ответил воину взаимностью. Но то были слухи, даже Арт ничего толком не знал, что сейчас могло натолкнуть альфу на мысль, что Завир их обманывает, но не в правилах мольфара было лгать, да и смысла не был потому что…

- Это ничего не меняет, - плотно стиснув рукоять меча, ответил Реордэн. – Даже если этот мальчишка и Торвальд, все равно ради одного я не могу рисковать хотя бы ещё одним, даже не зная, жив ли он ещё.

- Завир, - вперед неожиданно вышел Арт, не опасаясь ни гнева своего аль-шей, ни твердо и прямо смотреть мольфару в глаза, - мой супруг сейчас при смерти потому, что защищал твоего сына, и, если ты его вылечишь, а я знаю, ты можешь, то, - альфа глубоко вдохнул, а после, на выдохе, продолжил, - я пойду за Яном. Возможно, последней надеждой на то, что на нас с ним род Торвальдов не прекратит свое существование.

- Я вылечу твоего супруга, Арт, - даже не раздумывая, ответил Завир, - но не в обмен на услугу, которая может стоит тебе жизни, а потому, что я, как мольфар, просто не могу остаться в стороне.

- Какие пафосные речи, - фыркнул аль-шей, а после, вдруг вновь став невозмутимым и беспристрастным, повелительно махнул рукой, давая понять, что все свободны, и что он не возражает против того, чтобы его, получается, заклятый враг остался в крепости и помог раненому омеге. Да, решение правителя было более чем неожиданным, особенно для Дэона, который не смог понять, почему же отец сменил гнев на милость, только догадываясь о том, что тот увидел в возвращении мольфара какую-то выгоду, или не в возвращении… Впрочем, над этим альфа решил поразмыслить наедине, как и над тем, почему Асса своим зовом привела его именно к Яну, и что это могло означать.

Даи неторопливо покинули зал заседаний, тихо переговариваясь и недоверчиво косясь на мольфара, который в сопровождении Арта и Дэона уверенно пошел по крепостным коридорам по направлению к комнатам, в которых над израненным омегой вот уже почти день бились лучшие знахари, но так и не смогли ничего сделать, хотя, лучше бы они выходили побыстрее, потому что Реордэн отчаянно желал остаться один. Когда это все же произошло, и за последним даи закрылись двери, альфа обессилено плюхнулся в кресло, меч звонко выпал из его ослабевшей руки, а пальцами второй он прикоснулся ко лбу, нахмурив брови.