- Ян… - альфа, вскинув голову, ошарашено посмотрел на юношу и тут же отпрянул. Непоколебимый, требовательный, жесткий, и в то же время усталый и печальный взгляд – вот что заставило матерого воина, который за свою сотню лет видел множество смертей, причем таких смертей, после которых вся одежда и все тело было покрыто растерзанной плотью падших, отступить назад и почувствовать себя лишним, отвергнутым, ненужным, у Вилара вообще складывалось такое впечатление, что от его ответа зависит многое. Нет, не многое, а все, поэтому, собравшись, он сказал то, что не устал бы повторять всю свою жизнь.
- Ты – тот, которого я люблю, - эти слова должны были возыметь эффект, должны были растопить лед в этих прекрасных глазах и должны были открыть перед ним душу омеги – так думал Дэон, но он ошибся. Ян только усмехнулся, причем его усмешка получилась жестокой, да, именно так, будто он сейчас сдерживал себя всеми силами, чтобы не броситься на альфу и не вырвать ему его лживый язык. «Да что же с тобой произошло, Ян!» - хотел выкрикнуть Вилар, но юноша заговорил первым, гортанно, с придыханием, сопровождая колючие слова пронзительным взглядом.
- А эльфийская принцесса просто выгодный союз, да? – в этом вопросе не было сарказма, простая констатация факта, будто это не омега сам все для себя решил, а точно знал, о чем говорит. Он не бросал вызов, не требовал объяснений, не собирался препятствовать, он просто хотел знать, хотя, как говорил сам Ян, в знании нет силы, но оно дает уверенность в будущем.
- Да, - не стал отпираться Дэон, мысленно поставив себе отметку о том, что он обязательно выяснить, кто не удержал язык за зубами.
- Это было случайностью, - будто прочитав его мысли, сказал Ян, при этом всем своим видом показывая, что эта фраза была всего лишь отступлением от разговора, и альфа должен более емко объяснить свои поступки.
- Я не сказал тебе только потому, что собирался отказаться от этого брака, о котором за моей спиной договорился отец, - со вздохом ответил Дэон, чувствуя, как у него подгибаются ноги. Усталость, казалось, навалилась с утроенной силой, будто он только что дрался с целым легионом схетов, но присесть он не мог, и не только потому, что Ян продолжал стоять напротив него и, получается, смотрел бы потом свысока, оценивающе, из-под густых ресниц, а потому, что он сам, как альфа, просто не мог позволить себе эту слабость в тот момент, когда на кону стояли его отношения с любимым человеком.
- Отказался? – так же приглушенно и пусто спросил Риверс, но по его плотно сжатым кулакам было понятно, что он сейчас переживает бурю эмоций, тщательно скрывая их внутри себя, чтобы не пасть перед альфой, не уступить ему и отстоять свое право на осведомленность.
- Нет, - угрюмо ответил брюнет, таки отводя взгляд, - но я не собираюсь мириться с таким положением дел, и намерен добиться расторжения этой помолвки.
- Ясно, - сухо ответил Риверс. – Хотя, мне ничего не ясно, но я приму твои слова за чистую монету потому, что доверяю тебе, как своему альфе. Но, - Ян резко взглянул на мужчину, и в его глазах брюнет снова увидел тот странный темно-синий свет, будто пламя, только холодное, - я не прощу ещё одного предательства.
- Я запомню, - Дэон кивнул, - и не допущу этого.
- А теперь, - Ян отвернулся, обхватив себя руками и вздрогнув, будто его бил озноб, - как бы по-детски это ни звучало, но сегодня ночью я хочу остаться один.
- Хорошо. Я понимаю, - альфа, окинув дрожащую фигуру пристальным взглядом, развернулся, чтобы уйти. Да, он потерял доверие своего омеги, по крайней мере, был близок к этому, но исправлять свои ошибки никогда не поздно, да и ему самому стоило побыть наедине и много о чем подумать, например, о том, как выйти из столь щепетильной ситуации, когда против их союза фактически все. И ладно это был бы только отец, но совет тоже, да и сама Миринаэль явно настроена серьезно. У альфы вообще складывалось такое впечатление, что этот брак нужен всем и каждому, кроме него самого. Вот только – зачем? Пусть союз с дроу и укрепит кровь Виларов, вернув ей владение сущностями магии, но такими же успехами мог увенчаться его брак с любым другим магом. Значит, было что-то ещё, и это что-то Дэон и хотел выяснить.
Брюнет уже подошел к двери, когда сперва учуял, а после и услышал, или может быть наоборот, но, как бы там ни было, его самого пробил озноб, а после, на смену холодным мурашкам, пришел жар, жар, который испытывает каждый альфа, когда его омега зовет его. Вилар повернулся, медленно, осторожно, не веря, и тут же ринулся вперед, падая возле любимого на колени и подымая его трясущееся тело на руки.
- Дэон… - просипел омега, прижимаясь к нему и глубоко вдыхая его запах, запах жаждущего альфы. Ян чувствовал, как тяжелеет низ живота, как жар расползается по его телу скользкими змеями, скручиваясь в плотные клубки природных инстинктов, как вмиг промокает белье и штаны, заполняя комнату ещё более стойким запахом первой течки.
- Ян… - пробормотал альфа, пытаясь подняться, чтобы уложить омегу на кровать, а после уйти. Да, его любимый звал его, но не в правилах ассасинов было брать течного омегу, воспользовавшись ситуацией, пусть это и твой возлюбленный, против его воли, но запах юноши был слишком насыщенным и манящим, чтобы вот так вот просто отгородиться от него, даже не вдохнув напоследок этот чарующий аромат на полную грудь.
Мягкость простыней покорно приняла пышущее жаром тело омеги, который так и не разжал пальцы на его рубашке, и Дэон сорвал мимолетный поцелуй с таких желанных губ, сорвал и сорвался. Омега сам тянулся к нему, прижимал к себе, зарывался пальцами в его волосы, жадно отвечал на поцелуи и манил, манил, манил… но не только запахом, всей своей сущностью, телом, душой, и альфе оставалось только теряться в догадках правильности своего поступка и не останавливаться, лаская жаждущее тело под собой.
Яне не понимал, что с ним происходит: ещё пару минут назад он не желал видеть подле себя этого альфу, теперь же сам тянулся к нему, желая, и не в силах оторваться от таких мягких, но настойчивых губ. Похоже, это и была та самая страсть, вот только именно для него она была похожа на огонь, который сжигает все вокруг, превращая мысли в пепел, который развеивается в порывах ветра желания. Грубая ткань одежды сковывала все его тело, мешала дышать, не позволяла почувствовать плотнее, ближе, настойчивей, и он начал рвать на альфе рубашку, требовательно цепляться за собственную, не зная, куда деть руки, чтобы почувствовать то, что он жаждет.
Острые ноготки, которые впивались в его шею и плечи, приносили сладкую боль – извечную спутницу страсти, но этого было мало альфе, которого тяготила одежда, причиняя дискомфорт бременем впитывающего пот хлопка. Дэон спешно сбросил свою рубашку, а после стянул одежду и с омеги, рассматривая его стройное, плавное, бесподобное тело, скользя взглядом по каждому изгибу и пытаясь запомнить каждую родинку, которые он собирался перецеловать. Гибкая шея выгнулась под его поцелуями, открывая доступ к бьющейся под кожей жилке, которая тут же была отмечена первым следом страсти. Хрупкие плечи вздрагивали, когда он скользил по ним своими ладонями, прижимая их к постели и целуя каждое, вдыхая аромат омеги, который исходил от его кожи в самых чувствительных местах. Узкая спинка выгнулась, прижимая к его груди грудь мальчишки, в которой отчаянно колотилось маленькое сердечко, стук которого гулким эхом отдавался в его ушах.
Ян был готов сгорать в этом пламени чувств, которые охватили его в тот момент, когда альфа прикоснулся губами к его сжавшимся соскам. Кричать было стыдно, но он не мог сдержать рвущиеся наружу стоны, которые для него самого звучали приглушенно и прерывисто. Ласки мягкого языка, который скользил по напряженной плоти бусинок, казались юноше запретными и в то же время сладостными, откровенными и естественными, интимными и желанными. Его тело отвечало за него самого, с лихвой компенсируя неопытность своими неумелыми, но настойчивыми движениями навстречу. Между ног было так развратно влажно и горячо, что Яну оставалось только сильнее льнуть к своему альфе, требовательно сжимать его волосы, забвенно цепляться за его плечи и покорно принимать жар ласк, которые скользили по его телу, опускаясь все ниже и ниже, закручивая внутри неведомые доселе спирали удовольствия, которые требовали отпустить разум и отдаться во власть инстинктов.
