Вообще-то Роджер Баттерфри, этот несносный, эмоциональный бета с большими зелеными глазами и хрупкой фигуркой, был отчасти прав. Пять дней в неделю, с девяти до восемнадцати, он был исключительно инспектором, тратя обеденный перерыв только на еду и отдых, а не на бессмысленные сплетни и ничего не значащие беседы. В отделе у него не было друзей, у Коула Макмайера их вообще не было, даже товарищем он не мог назвать ни одну особь ни в Департаменте, ни за его пределами. Коллектив был для него лишь средой, в которой он проводил половину своей жизни, и который таким же и останется, не став для него ни чем-то более значимым, ни перестав отнимать у него больше времени, чем это предусмотрено штатным расписанием. Корпоративы он стойко отбывал, но только потому, что на них присутствовало руководство, но никогда не соглашался на предложения сослуживцев пропустить по стаканчику до комендантского часа. Коул Макмайер жил работой, и это его полностью устраивало. Никто не знал, чем занимается альфа вне работы, на что он тратит свои свободные часы и заработанные деньги, чем увлекается, каковы его цели и планы, единственное, что он не мог утаить, но желал этого, так это то, что он, в свои двадцать девять, все ещё не был запечатлен. Впрочем, в тех условиях, которые сложились в Силестии после периода Реконструкции, это не было исключением или же отступлением от общепринятых норм. Таких, как он, было много, слишком много, чтобы Коул Макмайер выделялся на их фоне.
Что ещё там говорил этот несмышленый бета? Что он метит на должность принципала отдела, выслуживаясь перед Спектариусом? Это было единственное, в чем ошибся Роджер – Коулу Макмайеру было все равно до повышения, его вполне устраивал его пост рядового инспектора Отдела Нравственности, и его исполнительность, безукоризненность, педантичность и кропотливость были продиктованы совершенно иными мотивами и целями. Как и многие другие, в том числе и Роджер, альфа просто держался за место, которое приносило стабильный и щедрый заработок, тем более что с его уровнем редукции повышения должностного ему и не стоило ожидать, а вот повышение оклада - вполне может быть, ведь должное служение всегда ценилось в Силестии и ставилось в пример тем, кто все ещё, воспевая забытое прошлое, отказывался принимать новые устои. Впрочем, смотря на него, одетого в повседневный костюм инспектора, состоящий из белой рубашки, темно-синего жакета, прямых брюк такого же цвета и черных туфель, выглядящего вполне обыденно, трудно было сказать, что он имеет внушительный счет в банке. Да, внушительный, но, увы, недостаточный.
В Отдел Нравственности Коул Макмайер перевелся четыре года назад, до этого будучи судебным исполнителем в Департаменте Законности и Правопорядка и занимаясь малоприятной работой, связанной с лишением имущества нарушающих закон, поимкой беглецов и казнью приговоренных. Многие не выдерживали, особенно те, которым приходилось опускать рычаг, перекрывающий подачу ядовитого газа в камеру смертников, а после свидетельствовать их кончину и сопровождать раздувшиеся и покрытые язвами тела в крематорий, но Коул Макмайер, казалось, обладал заурядным иммунитетом к подобного рода вещам, и поэтому, ввиду его безукоризненной исполнительности своего долга, альфу заметили и рекомендовали на повышение в Отдел Нравственности, приняв во внимание его диплом магистра юридических наук. Впрочем, и здесь ему пришлось заниматься не только разбирательством дел о нарушении Правил добрососедства или же вести наблюдение за потерявшими моральное обличье, которые подпадали под категорию малонадежных и в перспективе подлежащих ликвидации, но предыдущий опыт дал свои плоды, и Коул Макмайер стал лучшим инспектором отдела, что и оплачивалось соответственно. Да, его, альфу с М-уровнем редукции, волновал только размер его должностного оклада, но не потому, что Коул Макмайер был жаден к деньгам, а потому, что время неумолимо поджимало.
В этом году ему исполнится тридцать – граничный возраст для любой особи, каким бы уровнем редукции она не обладала, разве что высокородных, с их чистой кровью и безупречным геномом, не волновали никакие возрастные барьеры. Если до того, как ему исполнится тридцать, а это произойдет через полгода, он не будет никем запечатлен, все процессы в его организме повернут вспять, и он начнет стареть, закончив свою пустопорожнюю жизнь на, примерно, шестом-седьмом десятке дряхлым стариком. И Коул Макмайер копил деньги, потому что, в его случае, это было единственное спасение: собрать достаточную сумму для того, чтобы заплатить какому-нибудь омеге или бете с меньшим уровнем редукции за то, чтобы он его запечатлел, проще говоря, чтобы на нем поставила свою метку более сильная ментально особь, сделав его своим и осчастливив потомством.
Посмотрев на наручные часы, альфа снова покачал головой – он потратил целых пятнадцать минут на бессмыслицу, сперва отвлекшись на надоедливого бету, а после предавшись тому негативу, который старался держать в узде. В итоге, отчет так и не был составлен, а времени на то, чтобы его завершить, не оставалось. Придется завтра прийти пораньше, чтобы закончить работу в срок, а это неоплачиваемые часы, которые он потратит впустую – непозволительная роскошь ввиду его положения, как служащего и как особи.
За ухом неприятно щипнуло, на миг помутив мир перед глазами, и альфа, вздрогнув, невольно притронулся к точке за ухом, подушечкой пальца поглаживая маленькую пуговку-подавитель, которую в обязательном порядке вживляли всем работникам системы дал-эйрин, и которая должна была регулировать уровень источаемых феромонов, а так же приглушать ответность сущности на феромоны других особей. Конечно же, эта мера была предпринята в целях безопасности и сохранения морального облика государства, потому что, несмотря на времена, гон альф, флорация бет и течка омег все ещё оставались неотъемлемой частью личной жизни каждой особи, и в этой ситуации, дабы не исказить понятия Служение, Долг и, конечно же, Нравственность, правительство нашло только один способ противостоять самой природе – набросить на инстинкты искусственный ошейник.
На сегодня это была его последняя доза подавителя – одна инъекция скрывает запах и снижает чувствительность обоняния особи на три часа, а количество вводов препарата и длительность перерыва между ними четко соответствует индивидуальному рабочему графику человека. Да, Служение – это не только преданность государству и неукоснительное выполнение своих обязанностей, но и соответствие определенным стандартам гражданина и особи, а понятие Долг вмещало в себя и ответственность за будущее Силестии, выраженную в продолжение рода. К слову, понятие Нравственности цепко опутало только ту часть жизни каждого, которая была выставлена напоказ, а то, что происходило за закрытыми дверьми спален, мотелей и государственных борделей, называлось немного иначе – сексуальная этика, которая предполагала невмешательство в личную жизнь особи, если та не нарушает общепринятые нормы гласности и морали.
Строка загрузки на рабочем планшете кликнула состоянием «завершено» спустя несколько секунд после того, как очередная доза подавителя попала в его кровь, распространяясь по телу и словно иссушая его, стягивая, уплотняя, делая слегка грузным и скованным. Впрочем, это ощущение сразу же испарилось – Коул Макмайер уже семь лет на подавителе и привык к нескольким неприятным моментам на день, чтобы не обращать особого внимания на мимолетность черных точек перед глазами. Вот если бы он был запечатлен кем-то, то его пуговку деактивировали бы и изъяли, ведь меченая особь принадлежит только своему партнеру и своим запахом не привлекает других, по поводу же применения ментального давления… в случае запечатления оно не носит сексуальный характер, все остальное же подпадало под понятие Нравственности.
Коул перевел свой компьютер в статус завершения работы, и над его столом сразу же вспыхнула красная точка лампочки, а после, ещё раз удостоверившись в правильности загруженных данных, положил планшет и все необходимые ему бумаги в портфель и поднялся, одевая плащ. В Силестии практически не существовало такого понятия, как смена сезонов, погода всегда была однотипная – умеренно-теплая, но именно в Фогсити, ввиду его географического положения, выделяли сезон дождей, малоприятного, влажного, душного и вредного из-за резкого возрастания уровня токсичных для организма человека испарений, концентрация которых именно в Фогсити и так был повышена. Но выбора не было. После, так называемого, краха информационного общества в Силестии осталось не так уж и много территорий пригодных для проживания.
