Они расстались в пять утра, и Равиль прилег под бок к своему хозяину, холодный, дрожащий, но абсолютно счастливый.

— Я — идиот, — в полудремоте, просыпаясь от звона будильника, пробормотал Стефан. — Мне надо было сделать это сразу: наплевать на Менгеле и забрать девчонку к себе.

Даже во сне Стефан бредил всем этим. Равиль принялся нежно и благодарно целовать его шею, ключицы, а потом приподнял свои бедра под навалившимся на него телом мужчины, готовый принять его отвердевший член. Но Стефан не вставил и ничего в этот раз не попросил. Равиль прижимал его к себе, обвив руками за шею, и не отпускал, однако тот с усмешкой высвободился, так и не взяв предложенного.

— Стеф! Я даже не знаю, что сказать, — шептал ему Равиль на ухо. — Мои слова благодарности ничего не значат по сравнению с тем, что я испытываю!

— Ерунда все это! — помрачнев, отмахнулся офицер, натягивая на себя белье, а следом форму. — Как я буду всех вас вывозить отсюда? Куда вы пойдете? Что с нами со всеми будет? Молчи лучше, Равиль. И так тяжело на душе.

— Все равно! — прошептал растроганный Равиль. — Спасибо тебе за сестру и за все остальное…

Стефан кивнул ему и отбыл, даже не попив кофе, — он в очередной раз проспал. Равиль не смог долго пролежать в постели. Конечно, парень понимал, что живет в немыслимой неге, он мог после ухода немца спать сколько хотел вплоть до самого обеда. Но сегодня он, как только за Стефаном закрылась дверь, бросился на кухню, чтобы вновь сжать в объятиях свою любимую и драгоценную сестричку. Она была рядом с ним, и больше ей ничто не угрожало. Он вместе с ней сытно позавтракал лепешками с маргарином, кашей, с удовольствием выпил стакан горячего, подслащенного сахарином чая.

В памяти невольно всплыл эпизод, когда Стефан в порядке воспитания принес ему литровый котелок, поставил перед ним и попросил заглянуть внутрь. Равиль тогда с опаской снял с него крышку и подозрительно повел носом. В котелке оказалась мутная жижа, в которой плавали желтые червяки. В омерзении юноша отшатнулся.

— Этой баландой здесь кормят узников, она называется «суп с мясом», — язвительным тоном оповестил Стефан. — Я не заставлю тебя это есть, Равиль, однако хочу, чтобы ты видел, от чего я тебя спас. Да, за литр этих помоев из гнилых очистков или червивой крупы заключенные готовы убивать друг друга. Ты этого не знаешь и, надеюсь, не узнаешь никогда. Но ты обязан понимать, что происходит за пределами нашего дома, особенно, когда оповещаешь, что у тебя нет аппетита, или ты не расположен есть то, что тебе показалось свининой!

— Да, я понимаю, — искренне выпалил тогда притихший Равиль, поспешно прикрывая котелок. — Стефан, не надо так со мной. Я ценю все, что ты для меня делаешь. Как я могу тебе это доказать?

— Не предавай меня, — коротко бросил тогда ему Стефан. — Это единственное, что я прошу. И не отталкивай.

«Не отталкивай»… Для Равиля это было более емкое понятие, чем «не предать». Он смирился. Наверно, он уже полностью превратился в податливое и безропотное существо, которое не могло дать отпор врагу, потому что этот немец вызывал у него смесь самых странных чувств: благодарности, интереса и влечения. И еще потому что за спиной его находилась мужественная и сильная, но такая уязвимая и никому ненужная, кроме него, Ребекка.

Она не поняла и, естественно, осудила. Но Равиль твердым кивком и решительным взглядом подтвердил, что все именно так, как он сказал. Она в этом доме оказалась на вторых ролях, и была обязана с этим смириться.

Тем временем Эльза обрядила Данко для прогулки, и юноша вышел с ним во двор. Находясь в растрепанных чувствах, он не придумал ничего лучшего, чем затеять игру в прятки, хотя прятаться здесь было особо негде, если только в дровнике, за ним, за конурой собаки, или же укрыться в закутке, находившимся между забором и домом. Вот и все.

К восторгу мальчика Равиль нарочно всегда как можно дольше затягивал поиски. Он ходил кругами по одному месту и громко рассуждал:

— Так… В конуре его нет. Где же наш Данко? Собачка, ты не знаешь, куда подевался этот мальчик? Может быть, он улетел на крышу? Его нет на крыше. Где же его искать? Под крыльцом? Его нет и здесь… Наверно, наш Данко стал невидимым…

На этой стадии поисков обычно цыганенок начинал приглушенно взвизгивать от смеха, выдавая этим свое присутствие. Но сегодня Равиль обратил внимание на гораздо более продолжительное, чем обычно, затишье. Обойдя периметр дома, он сделал вывод, что пацаненок обосновался в дровнике.

Юноша с опаской заглянул туда и увидел, что мальчик сидел, с улыбкой наклонив свою головку, сжимая что-то в своих пухлых кулачках, и тихо шептал.

— Что ты держишь? — самым серьезным тоном поинтересовался у него юноша и потребовал. — Покажи мне!

Малыш разжал ладошки, и Равиль увидел сидевшего в них крошечного крысенка. У него была абсолютно белая шерстка и красные глазки-бусинки. Грызун был альбиносом!

— Господи! — изумился Равиль. — Отпусти его сейчас же, пусть бежит по своим делам! Нельзя его трогать, на нем могут быть больные вошки, от которых мы все можем заразиться!

— Нет! — в панике забормотал в ответ цыганенок, прижимая ладони ближе к груди. — Он очень хороший. Он сказал, что потерял свою маму и теперь ищет себе домик. Я не могу его бросить, иначе он умрет! Его зовут Марк. Давай оставим его у нас?

Надо сказать, Равиля весьма позабавило, что крыску окрестили именем Марк, созвучно тому, как звали секретаря Стефана.

— Дай-ка его сюда!

Равиль, нагнувшись, взял крыску из рук Данко, удерживая за розовый хвостик.

Положив зверька на полено, он тщательно прошерстил его покров тонкой щепочкой, убедился, что на животном нет вшей, а потом печально вздохнул:

— И что же мы будем с ним делать?

— Давай устроим ему домик, — захныкал Данко, потирая свои глазки кулачками. — Марк добрый, не кусается, мы уже с ним подружились!

— Пошли, — хмуро сказал Равиль.

Он был не в силах противостоять слезам и мольбам мальчишки, который в пять лет потерял свою семью и вот теперь вцепился в крыску, с которой подружился. Значит, она ему очень нужна.

Придя на кухню, они выпросили у скептически настроенной Эльзы большую стеклянную банку. Равилю пришлось поклясться всеми святыми, что он сам будет разруливать данную ситуацию с их хозяином, который, конечно же, не одобрит появление в доме нового жильца.

С самым скорбным выражением лица Равиль поджидал офицера на пороге дома в этот вечер. Стефан приехал, не задержавшись ни на минуту. В руке он, как обычно, держал пакет с продуктами, который принес из столовой, урвав от своего офицерского ужина. Раньше лакомства полагались в основном Равилю, но теперь ситуация изменилась. Фрукты и сладости предназначались исключительно для Данко и беременной Сары. Равиль и Стефан с некоторых пор частенько ужинали лепешками.

В коридоре, когда дверь за его адъютантом закрылась, офицер страстно прижался губами к щеке Равиля.

— Как прошел день? — поинтересовался Стефан, настроенный самым благодушным образом.

— Господин офицер! — дрожащим от волнения голосом произнес юноша. — Я должен вам кое-что показать!

Стефан миролюбиво кивнул, не подозревая никакого подвоха. Но когда он увидел грызуна в банке на подоконнике своей кухни, мужчина резко побледнел.

— Великий Македонский! — поразился он, невольно отшатнувшись. — Откуда взялась эта гадость?

— Это мой друг, его зовут Марк, — тонюсенько загнусавил Данко, который, несмотря на попытки уложить его спать, не подчинился и присутствовал тут же. — Господин офицер, можно он останется у нас? Марк потерял свою маму и домик. Мы же не дадим ему умереть?

И Данко, давясь горючими слезами, заслонил своим мелким тельцем банку с крыской, смешно и героически растопырив в стороны свои ручки…

Стефан угрюмо замолчал, а потом медленно перевел свой тяжелый, полный гнева взгляд на Равиля. Тот помертвел, однако нашел в себе силы решительно вскинуть подбородок.