— Господин офицер, — стонал он, — вы живы? Мне показалось, что… наш клозет разбомбили. Если… запустить… медведя в курятник, было бы… меньше шума. Разве вас… не учили в детстве, что… справлять… физиологические потребности следует… деликатно и тихо? Я… сейчас умру… — от смеха юноша не мог говорить. Стефан грозно нахмурился, он все еще себя неважно чувствовал, и его бесило, что кто-то рядом веселился.

— Заткнись, — мрачно сказал он. — Мне плохо. В унитазе сломался слив. Нужно будет позвать Карла…

— Вы… хоть… там окно открыли? — продолжал загибаться Равиль. — Часа через… два, может быть, Карл… сумеет туда войти, если… только… в противогазе… Да и не думаю, что… там хоть что-то… осталось от унитаза…

— Твое веселье неуместно, — продолжал злиться Стефан, но он был слишком слаб, чтобы орать. — Мне плохо, понимаешь? И вообще, в следующий четверг я тебя выдеру, а то ты слишком расслабился. Зря мы отказались от этой прекрасной сложившейся традиции. Как ты смеешь, презренный раб, делать мне замечания?

— Все, все, больше не буду, — смешливо заверил Равиль. — Однако в следующий раз будьте аккуратнее, а то как бы не пришлось в сортире полностью делать ремонт: менять толчок и провалившийся пол!

Стефан, проникшийся его весельем, навалился на юношу и принялся шутливо лупить ладонями через одеяло по всему телу. Тот взвизгивал и брыкался ногами, пока Стефан не завладел его губами и не начал нежно их посасывать. Равиль невольно поддался, расслабляясь, и скоро немец почувствовал в ответ его сладкий язык.

— Пососи у меня… — умоляюще простонал Стефан, прерывая их поцелуй.

Юноша покорно сместился вниз, приспустив трусы, взял его отвердевший член в руку и прошелся по головке, а потом принялся лизать ее твердым языком. Стефан извивался, подаваясь ему навстречу бедрами, чувствуя, как окаменели мускулы, сотрясаясь от невыносимо сладкой дрожи. Рукой он пригибал Равиля, чтобы тот взял глубже и настойчиво проталкивался в его горло, а потом излил свое едкое семя парню в рот.

Еще пару минут они лежали, офицер прижимал голову Равиля к своему животу, ласкал рукой, перебирал и путал его кучерявые волосы, а потом подтянул повыше, к себе на грудь.

— Давай, дорогой, я и тебе сделаю так же! — предложил он. — Ну сколько можно упрямиться, это же так приятно!

Равиль тут же весь напрягся, отпрянул и испуганно затряс головой.

— Нет, нет, не надо!

— Ну почему же? — настаивал Стефан. — Когда разрешишь мне у тебя взять?

— Скоро… Когда-нибудь…

— Ну когда же?

— Как только великий Рейх победит! — незадачливо брякнул Равиль и прикусил губу.

Стефан рассмеялся и тут же схватился за больную голову. В принципе, он без труда мог принудить юношу уступить ему, но все же предпочел предоставить Равилю данную степени свободы, чтобы хоть на что-то в их отношениях тот решился сам, поэтому готов был ждать до бесконечности.

— А почему — нет? — на всякий случай осведомился немец.

— А потому, что ты кусаешься! — гневно сверкнув глазами, вскричал Равиль. — Вдруг ты меня возьмешь и укусишь за член!

— Я что же, — справедливо возмутился Стефан, — по-твоему, совсем больной?

Пронзительный взгляд, которым окатил его юноша, красноречиво свидетельствовал о том, что юноша считал офицера если не совсем больным, то уж вполне основательно, и поставил разгоряченного офицера на место:

— Я же твой раб, — тихо и смиренно напомнил Равиль. — Что может тебе помешать меня укусить?

— Придурок, — с досадой промолвил Стефан и на время закрыл эту щекотливую тему.

Вскоре еврейчик приподнялся на локтях и заглянул ему в глаза:

— Кофе? Чай? Молоко? Просто воду?

— Кажется, со вчерашнего дня оставался компот, — примирительно простонал Стефан.

Равиль вскочил, быстро надел на себя трусы и белую майку и скрылся за дверями.

Стефан замер, уставившись пустым взглядом в потолок своей спальни. Ему было жутко вспоминать все, что вчера произошло, особенно то, что Ребекка оказалась во власти Ганса. Он отлично знал, что это такое, потому что сам много лет испытывал на себе деспотизм старшего брата.

Размышлениям мешало головокружение, но Стефан решил пока ничего не говорить Равилю. Пусть парень еще несколько дней пробудет счастливым, пока не заметит, что передачи Ребекке, а так же переписка прекратилась, и сам не задаст вопрос «почему?».

Офицер понимал, что девушку необходимо в срочном порядке и в ближайшее время вырвать из дома коменданта, однако у него не имелось никакого плана, как это можно осуществить, да и размышлять на данный момент он был совершенно не в состоянии, поэтому пришлось отложить решение проблемы хотя бы на несколько дней.

Стефан был уверен, что Ганс не убьет Ребекку, так как в ее смерти не было никакого смысла. Смысл был в том, чтобы пытаться им манипулировать и держать в напряжении, угрожая убить девушку. Стефан дал себе слово быть умнее и сдержаннее. Он и не собирался идти к брату на поклон и просить у него узницу, так как знал, что это совершенно бесполезно. Нужно было тщательно все продумать, чтобы не поступить опрометчиво.

Вошел Равиль с подносом, он принес для немца большой графин компота. Стефан, проигнорировав стакан, присосался прямо к горлышку и с жадным удовольствием выпил добрую половину восхитительной ароматной жидкости. Из сухофруктов, имеющихся в доме, хотя они не выглядели съедобными, Эльза умудрялась варить восхитительный компот. Напившись, немец со стоном удовольствия откинулся на подушки.

— Этот напиток доставил мне больше удовольствия, чем секс с тобой, — злорадно объявил Стефан.

— Тогда советую перейти на компот, — мстительно парировал Равиль.

Стефан опять широко заулыбался. Как же ему нравилось, когда этот парень его поддразнивал!

— Как вчера прошла вечеринка? — невинно поинтересовался Равиль, как будто бы без особого интереса, но на самом деле его очень интриговало, каким образом проводил время его хозяин, хотя он не мог сам себе объяснить себе причину любопытства.

— Просто великолепно! — нехотя ответил Стефан. — Тебя интересуют подробности? Это был полный кошмар. Начнем с того, что я подрался с братом на крыльце дома. Да еще напился до такой степени, что сделал фройляйн Анхен предложение! Я уговаривал ее выйти за себя замуж! Да ладно бы только это… Еще я пообещал накупить алчной девице мехов и драгоценностей! И она еще что-то просила, я уже и не помню. Нормально, да?

Равиль заразительно и беззаботно рассмеялся, словно подросток, которого возбуждали подобные темы, но он до конца не понимал, о чем конкретно, собственно, шла речь.

— Неверно, она счастлива? — выдавил он из себя. — Когда же состоится свадьба?

— Провались ты со всеми этими разговорами, — сердито ответил Стефан. — Неужели понять до сих пор не можешь, что мне никто не нужен, кроме тебя?

После этих слов Равиль притих, прильнул к офицеру, и тихо произнес:

— А ты ведь мне вчера ответил словами из моего стиха. Ты здесь, и любишь меня…

— Нажрался просто, — с досадой отмахнулся от него Стефан, густо покраснев, — я ничего не помню, да и хватит об этом.

Равиль печально взмахнул ресницами и еще крепче, доверчиво прижался к нему. Да, может, тот и напился, только все равно было так сладостно верить, что он не одинок в ужасной реальности, и есть тот, кто за него постоит. Стефан, будто прочитав его мысли, опрокинул юношу на лопатки и заглянул ему в глаза.

— Не сомневайся во мне, Равиль. Не отдам тебя никому, и сам никогда не причиню вреда. Верь мне, прошу. Ведь ты — все, что у меня есть…

Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу, после чего Стефан допил весь компот и почувствовал себя относительно хорошо.

— Иди, одевайся, — бодро скомандовал он, хлопнув Равиля по заду. — Мы едем в город. Я решил тебя прогулять. Пора мне потратить хоть часть из марок, которые накопились и лежат мертвым грузом.

— Слушаюсь! — покорно согласился Равиль и вдруг взволновался. — Но ведь… Мы же действительно поедем в город? Вы же не отвезете меня в газовую камеру, раз уж решили жениться?..