Давая понять, что их беседа закончена, Стефан с деланным почтением отсалютовал рукой от непокрытой головы и прошел назад в дом. В гостиной он застал оживленное действо — мужчины собрались у пианино, чтобы исполнить комические куплеты. Услышав первые аккорды, Стефан быстро пристроился в общий хор. Куплеты имели пошлое содержание, поэтому женщины в их исполнении не участвовали, предпочитая смущено хихикать в стороне.

Это была забавная песенка про пастушку Маргарет, рожденная народным творчеством, слова которой Стефан отлично знал, и его мягкий и приятный баритон присоединился ко всем другим поющим.

Веселая пастушка свиней своих пасла,

Но ветер ее юбку на голову задрал.

И прелести ее вдруг мельник увидал.

О-ля-ля, о-ля-ля, он как раз налил стакан.

Вот какая Маргарет красивая была!

Набросился на девку

Наш мельник-молодец,

И девственную целку пробил его конец.

О-ля-ля, о-ля-ля, запихал ей в рот чепец.

Вот какая Маргарет красивая была!

Уже четыре года

На мельнице живут

Веселая пастушка

И мельник — ее муж.

О-ля-ля, о-ля-ля, народили десять душ.

Вот какая Маргарет красивая была!

Куплеты закончились под общий гомерический хохот. Все оглядывались, пытаясь убедиться, что среди них не произошел случайный конфуз и не обнаружилась какая-либо женщина по имени Маргарет. Пьяная и разгоряченная компания примолкла и вдруг разразилась новым приступом смеха, заметив, что в углу сидит жена доктора Менгеле, толстая, мрачная и нелюдимая фрау Маргарет**. Она, покрывшись от возмущения красными пятнами, угрюмо взирала на окружающих, причем сам супруг ее хохотал громче всех, хлопая себя по ляжкам, показывая пальцем на свою жену и восторженно восклицая:

— Вот какая Маргарет красивая была!!! Ха-ха-ха!

— Поехали отсюда, — шепнул Стефан своей Анхен в надежде удрать под создавшийся шумок.

Почтительно взяв девушку под локоть, он провел ее к машине. Черного цвета автомобиль быстро проехал мимо бараков, в которых в это время, когда на вилле у коменданта был разгар бурного веселья, пения и танцев, рекой текло вино и поедались самые изысканные блюда, умирали от жестокого голода и непередаваемых никаким описаниям мучений десятки тысяч узников.

Стефан прикрыл глаза. Он давно уже понял, что жил не своей жизнью, находился совсем не на своем месте. Как же от этого было горестно! Много он отдал бы, чтобы спасти всех этих людей, но смерть его не спасла бы ни единого человека. Он должен продолжать жить, чтобы оградить от смерти хотя бы тех, за кого поручился. Эти мысли его несколько протрезвили.

И, хотя всем своим разумом он продолжал находиться рядом с Равилем, было понятно, что невозможно сегодня просто так уйти от Анхен, оставив ее с голодными душой и телом.

— Я зайду к тебе? — тихо спросил офицер у своей дамы.

Она кивнула ему и покорно вложила в его горячую ладонь свою нежную ручку. Стефан осознал, что мог бы сейчас сделать с ней все, что хотел. Вот только хотел ли он этого?

Соседка девушки работала в той же клинике Менгеле только в ночные смены, поэтому в комнате они оказались совершенно одни.

Это был один из самых сказочных и великолепных моментов, который Стефан испытал в своей жизни, оставшись сейчас с ней наедине. Она присела на край кровати, застеленной цветастым покрывалом, скрестив ноги, и вся засветилась истинным женским очарованием.

Офицер опустился перед ней на колени и сжал ее хрупкие ручки в своих грубых ладонях.

— Анхен! — проникновенно произнес он.

В полной тишине слышался каждый их вздох, и у обоих неистово бились сердца.

— Я не пошутил, — продолжил он, пристально заглядывая ей в глаза. — Мое предложение остается в силе. Я не намерен использовать тебя для развлечений. Я действительно хочу на тебе жениться. Но ты пойми, что я сложный и неоднозначный человек. Ты уже взрослая девушка и должна догадываться, о чем идет речь. Поэтому отнесись ответственно к своему решению. Главное, чтобы ты ни о чем не пожалела и не обвиняла меня потом. Хорошо?

— Да!

Это свое единственное слово она произнесла ожесточенно и необыкновенно твердо.

— Отлично! — одобрительно кивнул ей Стефан. — Завтра я планирую поехать в город. Что тебе купить? Есть какие-нибудь пожелания?

Мужчина был почти уверен, что девушка из скромности скажет, что ей ничего не нужно, и готовился потрясти ее шикарными и неожиданными подарками, как вдруг Анхен с преспокойным достоинством заявила:

— Я бы хотела фарфоровый сервиз, меховую накидку и вечерние украшения.

Таким образом, если не исключать Менгеле и Ганса, она развеселила его третий раз за ночь.

— Будет еще больше, — клятвенно прошептал он и поцеловал ее пальцы. — А сейчас я должен уйти. Ты поужинаешь со мной завтра?

— Возможно, — холодно ответила девушка и высокомерно отвернула от него свое прекрасное лицо.

Стефан вышел от нее с кардинально изменившимся настроением, полностью взбешенный. Эмоции переполняли его через край. Какую же высокую цену назначали женщины всего мира за право назвать какую-либо из них своей любовницей! За это нужно было отдать часть своего состояния, своей личности, своей судьбы. Цена обрести жену была еще выше — полный отказ от себя, своих денег и интересов.

С парнем договориться намного проще. Необходимы лишь закрытые двери, общее дыхание и несколько свободных минут, полных восторга и желанных объятий. Поэтому очень давно Стефан Краузе раз и навсегда сделал свой выбор.

Распрощавшись с Анхен, офицер отпустил машину с утомленным водителем. Он решил пройтись до дома пешком в сопровождении своих адъютантов. Он шел, смотрел в серое небо, пьяный, уставший, возбужденный, вспоминал Мойшу и думал о Равиле.

Парень его, конечно же, уже давно спал. Мог ли понять Равиль, что сделал для него сегодня он, офицер Стефан Краузе, ещё раз спасший его сестру? И как же сказать ему, в какую ловушку она угодила? И все равно Стефан стремился именно к нему каждой клеткой своего тела, все более ускоряя шаг, а завидев стены своего коттеджа, почти перешел на бег.

«Я здесь, Равиль, и я люблю тебя!» — прерывисто шептал он сам себе под нос.

Пошатывающийся Стефан с грохотом открыл входную дверь, а потом, опираясь руками о стены, кое-как добрался до своей спальни. От осознания того, что он дома, его неожиданно не на шутку развезло.

Равиль, находящийся в постели, нервно вздрогнул, испуганно приподнял голову с подушки и сонно пробормотал:

— Извините, господин офицер, я не встретил вас. Как прошел вечер?

— Дерьмо! — искренне, в сердцах ответил Стефан. — Не спрашивай. Хуже не бывает! Лежи, дорогой мой, не вставай…

На данный момент офицер уже забыл и про свои смятения на счет Анхен, и про интимное общение с ней. Зато он отлично помнил, как Ганс ногами избивал Ребекку, методично и основательно втаптывая тело сестры Равиля в землю.

Мужчина быстро снял с себя одежду и, «благоухающий» смесью выпитого спиртного и сигаретного дыма, навалился на покорное ему, такое любимое и желанное тело, бесконечно целуя его и лаская.

— Я здесь, и я люблю тебя, — шепнул Стефан Равилю и сразу после этого вырубился.

Комментарий к 30. “Я здесь, и я люблю тебя”. Ангел смерти* – реальное погоняло Менгеле, данное ему узниками за жестокость.

- Не знаю, и не хочу знать, как звали жену доктора Менгеле, и не желаю гуглить. Имя Маргарет взято с потолка в связи с комической ситуацией, которую я решила вести.

====== 31. Западня для офицера. ======

Проснулся Стефан от дикой боли в голове, к которой примешивались еще и сильные спазмы в животе. Видимо он вчера значительно переел и перепил. Он с трудом успел добежать до клозета и с грохотом взгромоздился на толчок.

Благородное, истинно арийское днище вдруг основательно прорвало. Офицер корчился, стонал, притопывал ногами по полу в такт извергающимся из него мощным залпам; пришлось четыре раза смывать воду. Смыл бы и в пятый, да слив, на беду, сломался, не выдержав такой титанической нагрузки. Потом немец долго сморкался, плевался, рыгал, кашлял, плескался в прохладной воде в надежде протрезвиться. Наконец, кое-как очистив свой многострадальный организм со всех доступных сторон, он, пошатываясь, вернулся в спальню. Равиль уже проснулся и корчился в постели от смеха.