Я горько рассмеялась:
— Объяснить?! После того, как шестнадцать лет назад нас пытались сжечь соседи и хорошие знакомые за одно лишь кровное родство? Да она просто заставит меня собрать чемодан и сесть на ближайшую электричку! Некоторые раны не затягиваются и гноятся годами — тебе ли не знать.
Алан взъерошил волосы и нервно прошёлся по комнате.
— Да, ты права. Чёрт… почему всё так?! — произнёс он с нескрываемой горечью. — Ладно, если тебе это поможет, я не буду здесь появляться. Только… ты ведь не уедешь?
— Почему нет? Новые документы — новая жизнь. Или тебя всё ещё беспокоит моя наследственность?
Он вспыхнул:
— Нет! Конечно, нет!
— Тогда почему не можешь меня опустить?
— Могу. Просто… привычка. Я слишком долго тебя искал…
Он подошёл ближе, я поднялась навстречу и сказала:
— Негоже спортсменам иметь вредные привычки. От них нужно избавляться!
Серые глаза были совсем близко и смотрели с грустью и странной теплотой.
— Ты не вредная, — шепнул он одними губами, так что я едва услышала.
— Мне пришлось почти погибнуть, чтобы ты это понял? — не знаю почему, я тоже понизила голос.
— Прости…
— И ты, коли есть за что… тебе пора, поздно уже… А уезжать я пока не планирую, если доставать не будешь.
— Не буду. Но мне нужно знать, что у тебя всё нормально. Можешь хотя бы эсэмэску раз в месяц отправить?
— У меня нет телефона.
— Есть, — он достал из кармана пиджака узкую коробочку, слава богу, без розовой ленты. — Твой разбился в каком-то смысле из-за меня, вот, компенсирую.
Я неохотно взяла презент.
— Он прослушивается?
— Злата, перестань! — спортсмен опять страдальчески закатил глаза. Я невольно улыбнулась. Пожалуй, этого мне будет не хватать. — Разумеется, нет! Так что, насчёт сообщений?
Похоже, он не шутил. Вот чудак!
— Подумаю. Зачем тебе это?
— Не знаю, — честно признался Алан, — мне так будет спокойнее. И, если тебе что-то понадобится, звони сама.
— Тебе дозвонишься, как же! То занято, то трубку не берёшь.
— В телефоне стоит сим-карта. Там есть другой мой номер, по нему я всегда доступен: он для… очень узкого круга людей. Прощай, и ещё раз… прости, — он кивнул и, не дожидаясь ответа, порывисто вышел из квартиры.
А я ещё долго стояла у окна, провожая взглядом удаляющийся чёрный джип. Вроде бы всё сказала и сделала правильно, тогда почему так грустно?
До встречи в следующей жизни, чемпион, возможно, там у нас всё сложится иначе…
Эпилог
Три месяца спустя
Тайна «охотника за блондинками» так и осталась нераскрытой, но страшные убийства прекратились, и со временем люди успокоились. Ирина, его последняя жертва, полностью поправилась и вернулась домой. Надеюсь, ей удастся забыть пережитый кошмар, мне — вряд ли.
Я по-прежнему поддерживаю отношения с Ингой и знаю, что Жаклин до сих пор не оправилась после смерти сына. Она практически перестала интересоваться карьерой и светской жизнью, зато теперь больше внимания уделяет дочери. Зимой они собираются переехать в Тверь — на историческую родину модели.
Водитель, задержанный по подозрению в убийстве Оксаны, насколько мне известно, в итоге откупился от правосудия и дело до суда не дошло. Но в душе он, наверное, продолжает считать себя убийцей. Тут уж ничего не поделаешь.
Имя Богдана несколько месяцев не сходило с разворотов газет и экранов ТВ — люди прощались с «поющим суперменом». Его оплакивали, ему посвящали передачи и концерты. В такие минуты я сомневалась в своём выборе — может, стоило всё же попытаться рассказать правду? Ведь из преступника сделали мученика, чуть ли не святого! Но всё сложилось так, как сложилось…
Дарина стала частой гостьей в моём доме, мы действительно подружились. Марту она больше не видит, других покойников тоже. Зато прекрасно гадает и не раз выручала меня в спорных ситуациях, когда проблема пациента заводила в тупик.
Алан сдержал слово. В Лесогорске он больше не появляется и даже не звонит, но каждый месяц первого числа на мой новый телефон приходит эсэмэска с вопросительным знаком. В ответ я отправляю весёлый смайлик, и… жизнь продолжается.
