Алан традиционно хмурился:

— И что с того?

Я вдохнула поглубже, приготовившись к негативной реакции.

— А через несколько часов его сбила машина.

Его лицо застыло, как маска, но голос оставался обманчиво спокойным:

— Ты же не думаешь, что она к этому причастна?

— Нет, конечно. Я просто перечисляю факты. Возможно, ничего незначащие. И… вот ещё один — Игорь ездил за Жаклин всюду и только на этой неделе дважды «довёл» её до центра пластической хирургии «Идеал».

А вот теперь он вспылил:

— Ну и что? С её профессией и в её возрасте — это нормально! А секреты есть у каждого, тем более известного человека! Это ничего не значит!

— Я знаю. Успокойся, просто не хочу от тебя ничего скрывать. Поехали в «Мегаполис».

Алан больше не сказал ни слова, только крепче стиснул руль. А я не могла не думать, о том, что узнала. Тут ещё вспомнились слова Инги: «Я рассказала маме о связи Андрея и Светы, а потом… Свету убили», плюс история Риты.

Ох, как же во всём этом разобраться? Знаю! Нужно попытаться найти фотографии, которыми Оксана собиралась шантажировать Жаклин. Есть вероятность, что они остались в её личных вещах — Игорю их в участке не отдали, мотивируя тем, что он не близкий родственник.

Вот только Войнич мне в этом точно помогать не станет. Жаклин — подруга его матери, часть его жизни. Он ни за что не станет копаться в её грязном белье и мне, соответственно, не позволит.

Глава 26

Следующим утром Алан отвёз меня в Лесогорск — бабушка должна была вернуться к полудню. Его предложение подселить в семнадцатую квартиру на выходные Глеба у меня, естественно, восторга не вызвало.

— Тебе опять не терпится приставить ко мне надсмотрщика? Даже не мечтай!

— Почему надсмотрщика? — искренне удивился спортсмен. — Охрану. Я беспокоюсь, вдруг маньяк тебя всё же заметил?

— Нет. Я бы почувствовала. С чего такая забота? Ах, да — ответственность!

— С того, что если с тобой что-то случится — виноват буду я! Всегда…

Он не смотрел в мою сторону, но, похоже, это тоже искренне. Я тяжело вздохнула:

— Ничего со мной не случится. Не нужно Глеба, никого не нужно, я же с бабушкой буду.

— Но…

— Никаких «но». Мне и так из-за твоих наполеоновских планов ей постоянно врать приходится! Она ведь новости смотрит, знает, что в Москве блондинок убивают. Каждый вечер названивает и просит туда не приезжать. Думаешь, легко обманывать единственного близкого человека? А если тут ещё и Глеб поселится, мне опять что-нибудь сочинять придётся, надоело!

Он неохотно сдался:

— Ладно, тогда вечером позвоню.

— Зачем? Спокойной ночи пожелать?

— Узнать всё ли в порядке.

А вот и мой подъезд. Дом, милый дом! Правда, не родной и не постоянный, но всё же.

Войнич выходить не торопился, продолжил светскую беседу:

— Что будешь делать?

— Усыплять бабушкину бдительность.

— И всё?

Я насторожилась — что за тон, с искренностью закончили?

— В каком смысле?

Он вздохнул:

— Надеюсь, ты не будешь действовать за моей спиной?

Ну вот, началось.

— Ты имеешь в виду Жаклин?

— Да, — как всегда, когда начинал нервничать, парень взъерошил волосы. — Я давно её знаю. Сразу после смерти мамы, мы с Никой пару месяцев жили у неё, а потом она нас часто навещала. Родители не были женаты. У отца в Питере другая семья, он нам только дом снял, да услуги няни и домработницы оплачивал. Злата, Жаклин — не святая, я не спорю. Она эгоистична и себялюбива, но это не преступление. Я выяснил вчера насчёт смерти той девушки — Оксаны. Мужчина, который её сбил находится под следствием. В момент ДТП он был пьян. Жаклин не имеет к этой истории отношения! А вчера вечером она в Милан улетела, не думаю, что у неё было время даже вспоминать о Белявине.

— Я её ни в чём не обвиняла, если помнишь, но… честно, не идёт из головы история с шантажом и фотографиями. Если бы можно было узнать, что на них.

— Зачем? — он разражено повёл плечом: — самое большее, в чём её можно уличить — какой-нибудь роман с женатым мужчиной! Это тоже не преступление. Наша задача — маньяка вычислить, а не сплетни собирать. Забудь об этих фотографиях!

Заикнуться на такой ноте, что в качестве маньяка для объективности можно рассмотреть и кандидатуру самой Жаклин было бы тактической ошибкой. Веских оснований действительно нет — только цепочка совпадений и моя интуиция.

— Возможно, эти снимки сейчас находятся в полицейском участке, в вещах Оксаны — в машине сбившего её мужчины нашли сумочку девушки.

— К чему ты клонишь?

— Что если их обнаружит кто-то нечистый на руку и тоже решит использовать в корыстных целях?

— Хватит! Говорю — забудь об этом.

— Как скажешь. И надолго Жаклин улетела?

— На пару дней. Ладно, мне пора, Ника возвращается, нужно встретить, — Он помрачнел. — Наверное, уже прочла о четвёртой жертве. Как бы опять чудить не начала.

Бабушка ворвалась, как ураган, с объятиями и причитаниями. Она вертела меня в разные стороны, возмущалась моей бледностью и худобой, в итоге замесила тесто для пирожков, чтобы откормить запущенную внучку. Потом позвонила Дарина. Узнав, что я не в Москве, и поблизости не отирается «сероглазый грубиян», гадалка напросилась на встречу.

В ожидании гостьи, Василиса Аркадьевна устроила допрос с пристрастием: кто, что, откуда, можно ли доверять? Успокоилась только, получив на все вопросы утвердительные ответы. Я боялась, что сомнения всколыхнёт мрачноватый имидж девушки, но она приехала в обычных футболке и джинсах. Бледная, ненакрашенная, осунувшаяся.

— Ох, ещё один заморыш! — прониклась бабушка и потащила нас обеих на кухню.

— Спасибо, я не голодна. Мне со Златой посоветоваться нужно, — отнекивалась смущённая таким натиском Дарина, но бабушка её не слушала и продолжала накрывать стол.

Вскоре он напоминал щедрую скатерть-самобранку, в центре которой возвышалось блюдо с горой ароматных пирожков.

— Поешьте сначала, а потом уже советоваться будете, — категорично заявила бабуля и, как строгая воспитательница в детском саду, проследила, чтобы наши тарелки опустели.

Поговорить удалось только когда мы перемыли всю посуду, и родственница умчалась по делам.

— Классная у тебя бабушка, — грустно улыбнулась Дарина, с ногами забравшись в кресло и обхватив колени. — Моя тоже такая была. Она что-нибудь умеет, ну, как ты?

— Она умеет гораздо больше, чем я: любить, оберегать, защищать, заботиться, пирожки готовить. Мои способности тут и рядом не стояли. Ну, рассказывай, что у тебя случилось? Опять Марта?

— Да. То есть всё по-прежнему. Я так больше не могу — из-за этих снов вся на нервах! Я уже на всё готова, чтобы она отстала!

— Пробовала что-нибудь выяснить?

— Да, нашла старожилов, только ничего нового не узнала. После войны приехала в посёлок обычная семья: муж, жена и сын — мальчик лет пяти. Отец был участником боёв, в колхозе хорошо работал, сначала бригадиром был, потом и до председателя дорос. Во время вспышки дифтерии их сын умер. Они похоронили его на родине, какое-то время провели там, а вернулись уже с Мартой — дочерью хороших знакомых, которые умерли от брюшного тифа. Мол, и она сиротой осталась, и у них ребёнок умер, вот и решили её удочерить. Шли годы. Отец стал продвигаться уже по политической линии. Марта росла диковатой. Ни с кем особо не общалась и по посёлку пошли слухи, что девочка, переболев оспой, обезобразившей её лицо, от недуга так и не оправилась. Странная она была. А как выросла, вообще убивать начала. Правда, доказать никто ничего не мог. После того, как Марта пропала, приёмные родители через пару лет куда-то уехали, оставив дом родственнику. Тот любил выпивать и вскоре умер от цирроза печени, а недвижимостьдосталась другим дальним родственникам. Вот и вся история. И что дальше делать — не знаю! Я уже подумываю, как бы в тот коттедж попасть. Ну не зря же Марта меня именно туда зовёт?