Поплотнее свернув добычу, я бросился наутёк.

Боги, что сказал бы отец, если бы видел, как я краду женские тряпки у бродячего торговца! Наверное, вообще ничего. Убил бы молча.

***

Увидев платье, которое я положил всё на тот же камень, Рози изумлённо распахнула свои прекрасные серые глаза. Она осторожно коснулась дорогой ткани, подняла подарок и растерянно огляделась по сторонам.

- Это мне, да? - спросила она, глядя в направлении, противоположном тому, где, едва дыша, притаился я. - Не знаю, кто ты, но я очень тебе благодарна. Мне больше никто за всю мою жизнь не дарил ни цветов, ни таких платьев! - голос её растроганно дрогнул. - Пожалуйста, покажись! Я очень хочу тебя увидеть, кем бы ты ни был.

Произнеся это, девушка снова осмотрелась вокруг, ожидая, что сейчас её неведомый благодетель покажется из-за какого-нибудь дерева или скалы. Но берега маленького озера оставались всё такими же тихими и безлюдными.

А "благодетель" сидел в каком-то десятке шагов от Рози, скрючившись среди ветвей большого куста, густо покрытого крупными пёстрыми листьями. Сердце моё гулко стучало где-то у самого горла, а дыхание перехватило. Может быть, и в самом деле вот так вот встать и выйти ей навстречу? Но нет, я и сам знал, что ни за что этого не сделаю. Это совершенно невозможно.

- Прячешься. Не желаешь выходить... - вздохнула Рози. - Не знаю, зачем тебе всё это, но, наверное, есть причина. А платье я сейчас примерю. Ты, должно быть, хочешь взглянуть, будет ли оно мне впору?

Схватив обновку, девушка умчалась в заросли, но вскоре вернулась - ещё более прекрасная, чем обычно. Дорогой наряд сидел на ней так, будто его шили специально для неё. Зелёная ткань струилась почти до земли, облегая и подчёркивая округлые бёдра и узкую, как у шершня, талию. Пышные кружева обнимали не по-крестьянски изящные руки и тонкую шею девушки. Рози распустила собранные на затылке волосы, встряхнула головой, и каштановая, с золотистыми искрами волна рассыпалась по плечам.

- Тебе нравится? - спросила она у круживших над озером бабочек. - Это чудесное платье! Я никогда такого не надевала. И не видела ни разу. Даже не верится, что это я, - произнесла она, рассматривая своё отражение в тихо колыхавшейся озёрной воде. - Ты не обижайся, пожалуйста. Мне очень жаль, но я не смогу его взять. Если на ферме увидят меня в таком платье, то, сразу отправят в Хоринис и бросят в тюрьму. А потом, должно быть, приговорят к каторге. У бедной сироты вроде меня не может быть таких нарядов.

Меня бросало то в жар, то в холод. Боги! Боги, почему я такой недоумок? Как я не подумал об этом?! Сердце моё болезненно сжалось от невыносимой жалости к Рози, от того, как несправедливо устроен этот мир.

- Лучше я его спрячу. Вон в той скале есть глубокая трещина. Дождь в неё не попадает. Туда и спрячу. Прикрою камнями, чтобы никто не увидел. Буду иногда доставать его и надевать для тебя, - решила девушка. - Но если ты обиделся, то можешь забрать платье назад. Ты, наверное, богатый и знатный человек. Может быть, даже капитан большого корабля или королевский паладин. Когда-нибудь ты подаришь это платье девице из благородного рода, которая будет тебя достойна. Тебе, конечно, скоро надоест эта игра в прятки, и ты забудешь бедную Рози. Но я... я никогда, никогда тебя не забуду! Это самое лучшее, самое чудесное, что только могло со мной произойти... - в голосе девушки дрогнули слёзы.

Я, до боли вцепившись зубами в собственную руку, беззвучно рыдал.

***

После драки с Гуго я долго не был на нашем с Рози озере. Несколько дней вообще не вставал с постели. Избитое тело болело, голова пылала от жара, а в глазах плавали цветные пятна. Мать и жёны братьев по очереди сидели возле меня день и ночь, приносили питьё, меняли повязки.

Когда я встал на ноги, то узнал, что Гуго едва не умер, долго лежал в бреду и всё ещё очень слаб. А его молочный брат, наверное, до конца своих дней будет плохо владеть правой рукой, которую я, оказывается, перебил ему в плече. Словом, отец и братья были мной очень довольны.

С роднёй Гуго отношения у нашей семьи теперь стали хуже некуда. Но, поскольку никто не погиб, до кровной мести дело не дошло. Мне было жаль старого товарища по детским играм, но вообще я мало обо всём этом думал. Мои мысли без остатка занимала Рози. Как она там? Всё ещё приходит на озеро или уже забыла туда дорогу?

Едва поднявшись с постели, я стал усиленно упражняться в ходьбе, с каждым днём совершая всё более далёкие прогулки. И, едва лишь поднабравшись сил, устремился к заветному озеру.

Лето к тому времени кончилось, стало холодать и осень позолотила кроны деревьев. Цветы давно отцвели, а травы начали жухнуть. Рыбёшки уже не плескались в голубых водах озера, а сбились в стайки и неподвижно висели в прозрачной толще, вяло шевеля плавниками. Ручей журчал громче, чем летом, но как-то отчаянно и печально.

Рози в тот день не пришла. Лишь на песке у берега я нашёл отпечатки её ног, оставленные совсем недавно, уже после выпавшего накануне дождя. Я сходил к ферме, но увидеть любимую хотя бы издали не удалось и там. На всякий случай проверил тайник в трещине скалы - платье, бережно завёрнутое в кусок чистой мешковины, было на месте.

У меня еле хватило сил доковылять до дома до наступления темноты. Но на следующий день я, прихватив шипастую палицу, снова собрался в лес. Мать уговаривала меня поберечься и ещё несколько дней провести дома, но я лишь упрямо покачал головой.

Отец ничего не сказал, но в глазах его светилась гордость.

Знал бы он...

***

Следующее два дня Рози тоже не появлялась. К ферме было не подобраться - крестьяне, управившись с урожаем, занялись заготовкой дров на зиму и сновали туда-сюда, нагружённые обрубками брёвен и вязанками хвороста. Мне оставалось только, угрюмо проследив за ними издали, возвращаться к озеру.

На третий день, когда я опять сидел на знакомом берегу, печально рассматривая качавшиеся на поверхности воды рыжие листья, со стороны тропы раздался шорох, а потом стали слышны лёгкие шаги - по случаю холодов Рози обула потёртые кожаные башмаки, и теперь её можно было услышать с большего расстояния. Естественно, когда она оказалась на берегу, ни меня, ни моих следов там уже не было.

Бросив взгляд на камень, где я летом оставлял для неё подарки, девушка с печальным вздохом огляделась вокруг. Наверное, она решила, что капитан или паладин, кем она представляла своего тайного поклонника, наигрался и забыл о ней.

А я, болван, не удосужился принести для неё хотя бы пару яблок или гроздь винограда!

Рози уселась на камень и стала бездумно следить взглядом за палой листвой на поверхности озера. Совсем как я перед её приходом. Сердце защемило от нежности и печали. Как же много у нас общего! Мы словно созданы друг для друга, но...

Затрещали ветки, раздались чьи-то тяжёлые неровные шаги, и на берег, проломившись сквозь заросли, выбрался молодой парень с тупым неприятным лицом и большими руками. Одежда на нём была крестьянская, но новая и добротная.

- А, вот ты где! Еле нашёл! - закричал он.

Голос у этого увальня оказался громким и чересчур высоким для его роста и сложения.

- Секоб? - удивилась вскочившая на ноги девушка. - Что ты здесь делаешь?

- Как это что? Тебя ищу!

- Зачем?

- Ну, это... разговор есть, в общем, - замялся юнец. Его уши и толстая шея стали наливаться кровью.

- Разговор? Хорошо, говори, я тебя слушаю, - сосредоточенно нахмурила брови Рози.

- Ну, ты же знаешь, у моего папаши большое поле, овцы... ну и всё такое. А здоровье ни к Белиару в последнее время. Как шнапсу хлебнёт, так сразу кашлять и задыхаться начинает. Видать, помрёт скоро, в общем... - заикаясь и краснея, принялся распинаться увалень.

- Мне очень жаль твоего отца. Но чем я могу помочь? Я же не знахарка, - недоумённо пожала плечами Рози.