В один из таких вечеров, стараясь не обращать внимания на болтовню родственников, я с удовольствием обгладывал жирную ножку кротокрыса и запивал её красным монастырским. Как вдруг мне подумалось, что Рози, наверное, жуёт сейчас засохшую корку или мутную похлёбку из свёклы, а то и вовсе легла спать голодной. Кусок застрял у меня в горле, я попытался отхлебнуть вина, поперхнулся и закашлялся.

- Эй, следи за манерами, малыш! Нельзя быть таким жадным и глотать еду точно голодный глорх! - засмеялся один из братьев, хлопнув меня по спине.

- Верно. Нельзя быть жадным, - думая о своём, согласно кивнул я.

***

Когда Рози в следующий раз пришла на берег озера, то она с изумлением воззрилась на лежавший у воды плоский камень. На нём, источая аппетитный аромат, грудилась тонко нарезанная ветчина с пряностями, хорошо прожаренная рыбина, свежий хрустящий хлеб и откупоренная бутылка вина.

Чего мне стоило доставать всё это три дня подряд в ожидании очередного прихода Рози, простыми словами не передать. Про это надо бы сочинить героическую балладу.

Девушка, оторвав взгляд от угощения, растерянно огляделась по сторонам.

- Эй, есть здесь кто-нибудь? - негромко крикнула она, внимательно всматриваясь в окружающие заросли. Те отозвались только весёлым птичьим щебетом. Рози вновь взглянула на разложенную для неё на камне снедь.

"Ну же, отведай хоть кусочек!" - мысленно взмолился я.

Но девушка уже повернулась, чтобы уйти. Её честность и застенчивость одновременно восхищали и огорчали меня. Неужели все старания были напрасны?

Однако, сделав пару шагов, Рози в нерешительности остановилась и с опаской, будто к раненому дикому зверю, вернулась к камню. Наклонившись, она взяла самый маленький кусочек хлеба и откусила от него немного. На её очаровательном лице отразилось удовольствие.

Наконец девушка решилась, присела рядом с камнем и принялась есть. Я ожидал, что она с жадностью набросится на угощение как голодный зверёк. Однако Рози отламывала еду небольшими кусочками и жевала без спешки, будто обедала так каждый день. При этом она не забывала время от времени безуспешно поискать взглядом того, кто оставил это угощение. Вино моя красавица только слегка пригубила.

Боги, вы, вероятно, в насмешку сделали нищей крестьянкой ту, что достойна быть королевой! А меня, должно быть, за какой-то жуткий, не подлежащий искуплению грех покарали этой любовью? Мы с ней никогда не сможем быть вместе!

***

С того дня Рози, приходя к озеру, каждый раз находила на камне то угощение, то букет редких цветов из самого сердца леса, а порой и то, и другое разом. К моей радости, она с неизменным достоинством принимала эти подношения, поняв, что они предназначаются именно для неё. При этом девушка не оставляла забавных попыток выяснить, кто же их приносит. То, очаровательно хмурясь, разглядывала песок на берегу, надеясь отыскать там следы, то неумело устраивала засаду где-нибудь неподалёку.

Наивное дитя! Меня почти с самого рождения учили не оставлять следов и загодя обнаруживать любые ловушки. Каждый раз, прячась где-нибудь поблизости, я с умилением наблюдал за Рози, радуясь, что хоть так могу находиться рядом. О том, чтобы выйти и показаться ей, я даже не помышлял, ни на миг не забывая... не о пропасти даже - о бездне, которая нас разделяла.

Дни летели за днями, складываясь в месяцы. Платье Рози, и без того больше похожее на лохмотья, за время её прогулок на озеро и попыток меня выследить ещё больше истрепалось, выцвело от частых стирок и обзавелось множеством новых заплат. Я твёрдо положил себе раздобыть для своей красавицы достойный её наряд.

***

Бродя по окрестностям, я не раз видел торговца, который сновал туда-сюда по дорогам между городом и фермами. Обычно с ним были два-три носильщика, таскавшие на спинах мешки или ящики со всяким барахлом на продажу. Верно, там найдётся и подходящее платье. Пусть не королевское, но и крестьянское пока сойдёт. Главное, чтобы оно было новым и крепким. О том, как Рози объяснит его появление хозяйке, я почему-то не задумывался.

Выследить торговца труда не составило. На это у меня ушло всего лишь четыре дня, в течение которых я не забывал выкроить время, чтобы сбегать на озеро. А дерзкий план ограбления созрел у меня давно.

Торговец, придя из города с товаром, который тащили на спинах в больших коробах двое носильщиков, зашёл в монастырь, где пробыл почти до вечера. Затем он направился в таверну "Мёртвая гарпия", которая стоит на перекрёстке главных дорог острова. Там моя будущая жертва остановилась на ночь с тем, чтобы утром идти дальше, к фермам.

Проведя ночь в засаде неподалёку, я едва дождался, когда торговец отправится в путь. Едва завидев его крепкую фигуру у дверей таверны, я припустил вниз по дороге. Она пролегала по берегу широкого озера, а с другой стороны тянулась гряда скал. У их основания имелась довольно большая пещера. Там устроил себе логово старый мракорис, который к рассвету как раз должен был вернуться с охоты. О нём я знал давно, вытропив зверя ещё весной.

Не теряя времени, я помчался к пещере. Расположение подземных проходов было мной изучено заранее, в те часы, когда зверь бродил по окрестным лесам и полям в поисках добычи. Поэтому останавливаться и зажигать огонь нужды не было. Хватало собственной памяти и утренних лучей, проникавших сквозь устье пещеры. До того места, где мракорис устроил себе лёжку, я добрался быстро.

- Эй, ты! Просыпайся! - крикнул я.

Едва различимая в сумраке пещеры туша зашевелилась, и я стал отступать к выходу. Зная повадки этих зверей, даже не сомневался, что хозяин пещеры последует за мной.

Так и вышло. Едва я удалился от хвойных деревьев, прикрывавших вход в логово, как колючие лапы раздвинулись и показалась огромная клыкастая морда, увенчанная толстым рогом. Мракорис, шевеля чёрным носом и подслеповато щурясь, пытался понять, кто потревожил его отдых. Вот он вышел на открытое место и задрал голову, ловя ноздрями ветер. В глаза мне бросилось большое пятно светлой шерсти на его холке. Приметный зверь.

Я быстро пересёк дорогу наискось, направляясь к берегу озера. Скатился с невысокого обрыва и укрылся в прибрежных зарослях рогоза, войдя в воду по грудь. Мракорис выбрался на обрыв следом за мной и остановился. Не обнаружив поблизости нахальной добычи, то есть меня, разочарованно рыкнул и отправился обратно в пещеру. По пути зверь, как и было задумано, столкнулся с маленьким караваном торговца, который к тому времени как раз добрался от таверны до берега озера.

О том, что мой замысел увенчался успехом, меня известили испуганные вопли носильщиков. Выждав некоторое время, я выбрался из зарослей, нашёл наименее крутое место, где было легко подняться наверх, и вышел на дорогу. Ни людей, ни мракориса видно не было. Вероятно, торговец и его работники задали такого стрекача в обратную сторону, что сытый после ночной охоты зверь не смог или не захотел настичь никого из них.

Не мешкая, я кинулся к брошенным посреди дороги ящикам с товаром. Один из них был разломан мощным ударом звериной лапы, его содержимое - кожаные пояса, куртки, обувь - валялась рядом. Здесь того, ради чего я устроил весь этот балаган, явно не было. Второй короб остался цел, но крышка его легко открылась при первом же моём усилии. Внутри оказались разные вещи из ткани и всякие мелочи. Я отбросил в сторону несколько бритв, курительных трубок, костяных гребней и принялся осматривать одежду. Пару штанов и рубах выкинул не глядя. Под ними лежало женское крестьянское платье, но когда я его развернул, то оказалось, что оно непомерной ширины и короче, чем нужно.

Я извлёк из короба ещё несколько вещей, ни одна из которых не была тем, что я искал. И лишь на самом дне короба обнаружилось платье, которое вполне подходило к стройной фигуре моей возлюбленной. Правда, эта одежда предназначалась не крестьянке, а, вероятно, какой-то знатной госпоже. Красивая тёмно-зелёная ткань переливалась в лучах восходящего солнца, пенились белоснежные кружева, серебрилась искусная вышивка.