Говорить о серьезности дела не было смысла, все итак осознавали это, иначе бы не вернули золотых людей в Централ. Скрепп говорил о деталях обследования и захвата убежища полицией, о том, что чадаевцы покинули его, и ни одного схватить не удалось. О том, что по материалам допросов постоянных жителей этих катакомб стало ясно, что это лишь вербовочный центр, но не основное убежище Ордена, и что Чадаев по-прежнему представляет угрозу. Большинство спасенных золотых людей были детьми.

— Есть ли информация, как долго Чадаев пользовался этим своим «схроном»? — спросил кто-то с верхних рядов

— Минимум десять лет. Сомнений быть не может, этот вербовочный центр мог создать целую армию для него. И мы не знаем где она сейчас, но это большая группа бывших членов нашего общества. Все они владеют четвертой составляющей. Он наверняка не держит ее в городе.

— У вас есть предположения?

Скрепп только покачал головой и ответил

— Возможно, доклад Анастасии Владыч поможет нам. Она провела в этом убежище в качестве пленника несколько дней. Если она что-то узнала, то сообщит нам.

— Когда она сможет отчитаться?

— Я думаю, что уже сегодня, ближе к вечеру, ваше превосходительство, Совет. Без ее слов мы не сможем принять окончательного решения, позвольте…

Владыка прервал его, приподняв ладонь.

— Хорошо. Совет соберется еще раз в восемь вечера, чтобы выслушать подполковника.

Скрепп поклонился и вышел из зала. Нужно было немедленно направляться в госпиталь.

Анастасия сидела на больничной койке, спину подпирали несколько подушек. В ее палате не было никого, чистая комната с белыми стенами, белым бельем, столами, кровать, занавески, ее больничная одежда. Она сидела, смотря за окно на тихий Централ. Отсюда вдалеке можно было с трудом разглядеть купол штаба Золотого Общества и тоненькую ниточку бордового флага на его вершине.

Легкое покалывание на кончиках пальцев, она посмотрела на ладонь. Чистая, белоснежная кожа, необычно бледная, как у больного человека. Настя так себя и воспринимала, находясь здесь — она смертельно больна. От руки шел еле заметный пар. Где-то в глубине, из головы доносились крики. Душераздирающие крики. Сначала они нарастали, а потом обрывались резким залпом. Она закричала сама, схватившись за голову и закрыв глаза и уши. По чистым рукам текла кровь. Немыслимо! Нелепо! — нашептывало ей что-то на ухо и утихало, оставляя в голове только монотонный звук, полузвон, словно волок металлических тяжелых цепей по полу.

В палате раздался тихий глухой смех, Анастасия смеялась.

Убрав руки от головы, девушка вновь посмотрела в окно на голубое небо. В коридоре послышались шаги.

— Уйди… оставь меня наедине… оставь меня — прошептала Настя, прежде чем в палату вошел Николай. Он принес ей стакан горячего шоколада, поставил его на тумбу рядом с таким же стаканом, но уже с холодным какао.

— Ты же любишь шоколад — улыбнулся он

Настя не смотрела в его сторону. Сама не понимая от чего, она чувствовала страх, какую-то боль и даже стыдливость. Но все это подавлялось тихой ненавистью на этот мир. Она продолжала смотреть в окно.

Николай сел рядом и умолк. С самого детства у них не случалось таких моментов, чтобы она молчала. Поговорить было всегда о чем, но начинала всегда именно Настя. Сейчас же в палате воцарилась тишина. Николай смотрел то на нетронутый стакан, то в окно, перебирая пальцами. Девушка продолжала молчать. Они просидели так более часа.

Наконец, Николай, чтобы уже хоть что-то сделать, встал и открыл окно. Летний воздух второй половины дня заполнил помещение. Занавески начали колыхаться от ветра.

Он подошел к ней и сел с другой стороны, загородив окно. Теперь у нее не было повода отвернуться и Николай, наконец, увидел ее лицо, замученное и напуганное. Широкие блеклые глаза, это пугало.

— Ты совсем не своя — он приблизился и обнял ее, но девушка лишь отвернула голову в другую сторону, даже не подняв руки, чтобы обнять в ответ мужа — что с тобой?..

— Ничего

Николай медленно убрал руки и отодвинулся назад, посмотрев в окно. Солнце становилось оранжевым и спускалось все ниже и ниже. Из окна пошел холодный воздух и Настя подняла одеяло до шеи.

— Закрой окно.

Николай повиновался, не зная, что делать дальше.

В палату без стука вошел Скрепп, за ним следом Зак и Лена, в руках которой была форма Золотого Общества для Анастасии. Девушка поняла, что ей придется переодеться. Они тихо встала со своей койки и забрала свою форму, никак не поприветствовав вошедших.

— Я переоденусь в уборной, ждите здесь.

Все смотрели ей в след, Лена закрыла дверь, после того, как она вышла.

— Как она? — спросил Скрепп. Николай только лишь посмотрел на него беспомощными глазами. Лена подошла к нему и погладила по руке.

— Может быть… — она посмотрела и на остальных — может быть, это просто шок? Кто знает, что она видела, и что с ней сделали. Это пройдет, не переживай.

— Нам не стоило возвращаться из Себора — сжал кулак Николай — я не должен был оставлять ее здесь одну… что я натворил — он склонил голову вниз — она столько пережила по моей вине.

Зак подошел к нему и поднял на ноги, схватив за плечи своими большими ручищами.

— Тихо, Владыч, она справиться. Мы рядом, рассчитывай на нас.

— Вы же не просто так пришли?

Скрепп подошел ближе и старался говорить осторожнее.

— Совет намерен перейти к решительным действиям, после того как выяснилось, что Чадаев это не просто бунтарь. Со своей армией, да еще и в условиях войны, он стал главной угрозой. Мы хотим, чтобы Настя рассказала все, что узнала под землей.

Никто не заметил, что на середине их диалога Анастасия уже вернулась в комнату, переодетая в форму общества. Она спокойно присела на кровать, перекинув ногу на ногу. Когда Скрепп закончил, Николай заметил на мгновение улыбку на ее лице. Сергей Сергеевич подошел к ней и сел рядом

— Ты что-нибудь знаешь? Где он сейчас?

— О, не беспокойтесь, учитель, скоро весь этот кошмар закончиться — она произнесла это с какой-то радостью, наигранно по-доброму — вы будите гордиться мной всю свою оставшуюся жизнь — она посмотрела на него и улыбнулась — вы будите считать меня своей лучшей ученицей.

Анастасия посмеялась, и в ее сверкающих глазах на секунду блеснуло что-то красное, кроваво-рубиновое. Серей Сергеевич не узнавал ее, но не придал значения этим словам. Он встал, попутно застегивая пуговицы на плаще.

— Постарайся убедить Совет — сказал он и вышел из палаты. Вслед за ним ушли Зак и Лена.

Анастасия аккуратно поправила свой золотой локон на челке.

Николай подошел к ней с последней надеждой, присел рядом и обнял, но взамен получил лишь холод, идущий откуда-то изнутри девушки. В этот раз она так же не обняла его в ответ.

Совет состоялся в назначенное время. Скрепп и его ученики присутствовали на этот раз в зрительной ложе. Еще до прихода в зал Анастасии, члены Совета перешептывались между собой, кто-то обсуждал и вслух. Скрепп объяснил ребятам, что публика была разделена во мнении на две части. Все хорошо понимали, что народное настроение не позволяет вести затяжную войну, на что и сделал ставку враг. Высказывали мнение, что Волуптас имеет связь с Орденом. Половина Совета считала, что нужно немедленно прекратить войну и принять условия Волуптаса, чтобы не получить революцию. Вторая половина была за продолжение войны, но для этого надо было уничтожить главного подстрекателя тыла. Найти Чадаева и арестовать его.

Наконец, в зал вошла Анастасия. Она остановилась у центра освещаемой области. В след за ней секретари вынесли громадную, в полтора человеческих роста, карту центральных провинций Веридаса.

— Ваше превосходительство, Совет — начала она — Мне трудно подобрать слова, какие ужасы испытывали все заключенные подземного убежища Ордена, особенно дети. Я видела их пытки, видела кровь. Когда Чадаевцы говорят людям о свободе, они лгут. Я убедилась в этом лишний раз. Ради своих бандитских целей, наживы и простой жажды власти, они готовы пролить всю кровь честных людей. Утопить в ней всех, от мала до велика. К сожалению, армия последователей его выросла до небывалых масштабов. Это национальная угроза. Искусные убийцы, предатели, их число приближается к общему количеству всех членов Золотого Общества, считая младшую академию.