Толкнувшись последний раз, он почувствовал, как Тор жёстко толкается языком в щелку на головке, и тут же кончил. Несдержанно застонал, чуть не прикусив себе язык.

Перед глазами все плыло, руки дрожали и тот факт, что он опирался на Тора очень даже радовал. До того момента, как Локи опустил взгляд вниз.

Альфа сыто облизывался, блестел шальным, хищным взглядом и все ещё вылизывал его шрам на внутренней стороне бедра. Локи ощутил, как вновь заводится.

— С тебя натекла целая лужа смазки, детка… — медленно вернув его ногу на место, парень поднялся и, смотря как омега медленно начинает съезжать по двери на пол, быстро освободился от джинсов. Успел подхватить Локи до того как тот окончательно упал. — Никак не могу перестать думать над тем, что растяни я тебя ещё немного, и вошло бы целых четыре пальца…

— Перес-стань, я…

Омега оплел его талию бедрами, чувствуя как по промежности течёт смазка, а затем спрятал лицо в сгибе сильного плеча. Прижался к Тору, обнимая его.

— Чшш, детка… То ли ещё будет.

Тор переносит его на постель, опускает на бледное хлопковое покрывало. Его руки гладят, с силой проходясь по бледной коже, а губы жадно прижимаются, оставляя метки и причиняя колкую, острую боль. Локи обкусывает губы, не желая стонать на потеху этому мерзкому, гадкому, отвратительному…

— Ты такой сладкий… Сладкий маленький омега… — Тор нависает над ним на прямых руках и заглядывает в глаза. — Будешь моим омегой, мм?.. Будешь моим деткой… — Он усмехается двусмысленно и слишком грязно. Локи не чувствует его прикосновений, но отворачивается и изгибается, давясь всхлипом. Почти тут же альфа возвращает его голову назад и прихватывает его губы своими. Он целует сладко и слишком медленно. Подхватывает его бедро, приподнимая и переворачивая его на бок.

Локи понятливо дергается, поворачивает голову под болезненным углом, становясь на колени.

И он чувствует, как альфа накрывает его своим телом. Чувствует, как его член мажет по бедру выступившей смазкой. Оторвавшись от него, Тор прикусывает его загривок и бормочет:

— Если что-то подойдёт не так, ты скажешь мне, детка.

Омега кивает, судорожно и рвано подаётся на любые, даже мельчайшие прикосновения. Тор не говорит ему, что он должен сделать; Тор не указывает ему и не принуждает.

Он накрывает его своим телом так, словно действительно собирается защитить от всего, а затем целует в лопатку. Головкой он медленно раздвигает неподатливые стеночки и подхватывает Локи поперёк живота, когда у того разъезжаются колени. Его губы выцеловывают бледные плечи, пальцы напряженно сжимают сладкое, мягкое бедро.

Омега не может ничего с собой поделать и сжимается, а затем захлебывается. Тор срывается на рык, но не сдвигается с места. Пережидает пока Локи расслабится, отпустит скомканную в пальцах простыню и выровняет дыхание.

— Тебе придётся принять меня, детка… — Тор нежно прикусывает кончик его уха и гладит по животу. Слышит тихий, рваный скулеж и, зажмурившись, покачивает бедрами. — Не зажимайся…

Локи мотает головой, раскидывая волосы в стороны. В уголках его глаз собирается влага, а мышцы подрагивают, стараясь не сопротивляться проникновению. Но Тор целует его в шею, целует его в плечо и скользит рукой ниже, обхватывая его возбуждённый член.

— Ты такой чертовски тугой, детка… Мне все ещё не верится, что я все же нашёл тебя для себя. — его голос пленит, но не так сильно, как его действия. Он все еще не двигается, и Локи не знает, что он сделал такого в своей жизни, что заслужил такой сладкий, нежный и невероятный первый раз.

Тор не насилует его ни мысленно, ни физически, но качнувшись в первый раз уже не может остановиться. Локи хрипит на каждом толчке, пытается не сжиматься, но и расслабленным быть тоже не может. Тор покусывает мочку его уха, Тор прижимается грудью к его спине, Тор сплетает их пальцы, когда замечает как безнадежно омега скребет простыни, давясь эмоциями/удовольствием.

Тор не двигается так полно, как мог бы долго. Локи даже не знает/не помнит, надета ли на альфе защита. Он даже глаза открыть не может, руки сгибаются, бедра дрожат, пальцы выкручивает.

А затем Тор начинает отстраняться. Локи почти готов, что вот сейчас все и начнется, но его неожиданно и чертовски нежно вздергивают вверх. Альфа ставит его на колени, заводит его руки назад, с светлым мягким прядям, а сам перехватывает его бедра.

И входит до основания.

Омега срывается на позорный скулеж. Он начинает медленно, неторопливо двигаться.

— Ты чертовски горячий внутри, знаешь… Когда-нибудь я возьму тебя глубоко ночью, пока ты будешь спать, детка. — его руки поглаживают низ живота Локи, а затем надавливают. Тор срывается на рычание, чувствуя отголоски собственных толчков. А затем, будто бы одичавший пес, прикусывает его загривок. Все еще шепчет: — Я буду смотреть, как ты медленно просыпаешься и понимаешь, что твой зад уже влажный и заполненный… А ты будешь метаться, не сможешь понять, что происходит, но все же будешь стонать и дальше… Да, детка?.. Ты же будешь тихо хныкать и постанывать для меня, пока я буду брать тебя в своей постели?

Локи запрокидывает голову и не нарочно, но будто на потеху своему сладкому мучителю, стонет. Гортанно, долго. Тор дергает бедрами жестче, вколачиваясь в него в самый первый раз.

Это ощущается жарко. Локи будто пылает. Пылают его внутренности, пылает его кожа и его уши. Он не верит, что когда-нибудь окажется в постели этого странного, чувственного и восхитительного альфы, но все же цепляется за его слова, будто за соломинку.

Тор удерживает его бедра на месте и не дает упасть лишь удерживая зубами за загривок. Локи не чувствует боли, потому что боли нет. Его альфа заботится о его теле и разуме.

Он теряется пальцами в светлых волосах; он дышит через раз, жалобно постанывая. А затем чувствует, как вход растягивается сильнее: это твердый, чувствительный узел набухает в основании.

Он не может сдержаться. Он выплескивается на чужое постельное белье и чувствует, как Тор позади замирает, кончая тоже. А затем отстраняется, не давая узлу расцвести в полную силу. Локи сорвано хрипит, зажмуриваясь.

Они распадаются и откатываются в разные стороны. Несколько минут пытаются привести дыхание в норму.

Первое, что омега говорит:

— Так сложно было потерпеть узел?

И Тор смеётся. Потирает лицо ладонью.

Локи считает это несправедливым. Он позволил этому неотесанному, наглому альфе забрать у него самое, можно сказать дорогое, а тот вместо того, чтобы помочь ему, вместо того, чтобы лишить его этих отвратительных омежьих запахов… Он просто взял и скатился с него.

— Нет, это действительно отвратительно, знаешь. — он приподнимается на руках, отводит с лица прилипшие волосы и, наконец, поднимает глаза на парня. Сердце вновь вздрагивает, начинает биться чуть чаще. У Тора влажная, блестящая от пота кожа и все ещё сильно вздымающаяся грудная клетка. Глаза, на счастье омежьего сердца, прикрыты. — Ты мог бы чуть-чуть подождать, а?.. Мой нюх был бы крайне тебе благодарен. Конечно, тебе меня не понять, но запахи этих текущих по щелчку «мокрушек» отвратительны.

Локи чуть кривится, поднимая волосы одной рукой и удерживая их, а затем садится. На простынь тут же начинает течь прозрачная естественная смазка, и он кривится ещё сильнее. Но все же внутри отлегает: альфа позаботился и натянул защиту.

— Не думал, что ты такой брезгливый, детка. И как только Старк тебя терпит.

Меж его лопаток мягко ударяется картонная упаковка с салфетками, а Локи фыркает. Конечно же, Тор издевается над ним. Неудивительно.

— Это ещё кто кого терпит, ага… — Локи тянется к тумбочке и перехватывает волосы уже давно подмеченной резинкой, и только после вспоминает, что у него была своя. Где-то и когда-то, но, видимо, не сейчас. Затем аккуратно собирает смазку, утирает пот на лице, шее и груди. Между делом говорит: — Между прочим секс был отвратительным. Вот почему я никогда не имел желания найти своего истинного: теперь постоянно буду ходить склизкий, как лягушонок. Брр…