Он слепо моргает, трёт глаза ручками и зевает. Кое-как выпутывается из пледа, поднимается на ноги.

Камин — единственный источник света в комнате, но и он чересчур ярок для заспанных детских глаз. Он щурится, отворачивается.

Её ладонь берёт его руку, помогает дойти до комнаты, помогает забраться на постель. Её пальцы касаются его волос, пока он устраивается удобнее, кутаясь в кокон из тёплого одеяла.

На улице бушует вьюга. Он слышит её завывания, стенания и просьбы впустить внутрь. Сначала в дом, потом в своё тело.

Но он не слушает её. Не верит ей.

Мама всегда говорила, что нельзя доверять никому, а в особенности стихии. Нельзя бороться с ней, но и покориться тоже нельзя.

Всё, что можно — пытаться выжить. Затаиться и ждать, пока природа успокоиться и снова будет благоволить.

— Не холодно?.. Я могу принести ещё одеяло, — она садится на краешек его постели, гладит по спине, по голове.

Локи смотрит на неё, но не видит в темноте комнаты. Лишь чувствует её любовь, через прикосновения. Качнув головой, тихо-тихо шепчет:

— Нет, всё хорошо. Я люблю тебя, — боясь быть услышанным вьюгой, он скручивается в комок, подтягивая ноги выше. Зажмуривается.

Ему не страшно сейчас, пока мама рядом, и будет не страшно после, когда она уйдет. Внутри него покоится её любовь к нему, и с ней ему все по плечу. С ней ему никогда не холодно и не больно.

Она оберегает его, где бы мама не находилась.

— Я тоже люблю тебя, крошка, — он слышит, как она усмехается, и уголки его губ сонно дёргаются тоже.

Он замирает в ожидании, почти задерживает дыхание, а потом…

Она наклоняется и целует его в макушку. Зарывается носом ему в волосы и глубоко вдыхает.

Так же, как и всегда.

Локи зажмуривается. В такие моменты ему кажется, что он — её воздух.

В такие моменты ему кажется, что, если бы его не было, её бы не было тоже.

Просто потому, что ей нечем было бы дышать…

~~~

— Ну-ка… Вот так, — она целует его в лоб и кладёт на стол перед ним какую-то книгу. Снизу уже раздаются звуки вернувшегося отца. — Посидишь тут, хорошо?.. А я скоро вернусь…

— Но… Но я не могу, я… — он взволнованно хмурится.

В его глазах появляется тревога. С первого этажа раздается хохот и смех. Похоже, с отцом пришли какие-то люди.

— Нет-нет, не волнуйся, — она берёт его лицо в ладони, улыбается ему светло-светло. Шепчет: — Помнишь, что я говорила тебе о вьюге?..

— Да, но я не понимаю, что… — он хватается за её запястья, его сердце начинает биться быстрее.

Небольшая настольная лампочка пару раз мигает, заставляя его вздрагивать. На несколько секунд она выключается вовсе, и чердак погружается во тьму.

— Со вьюгой нельзя бороться, Локи. И внутрь её пускать тоже нельзя, — даже в потёмках её глаза, напротив очень и очень яркие.

Он завороженно смотрит, забывая обо всём. Всё в миг теряет значение.

Кроме её голоса. И её любви, живущей внутри него.

— Чтобы переждать вьюгу, ты должен спрятаться и затаиться. Ты должен быть терпелив…

— Но сейчас осень, мама… Сейчас не может быть вьюги, сейчас… — его сердце дрожит, и пальцы дрожат тоже.

Внутри появляется плохое предчувствие, но мальчик изгоняет его. Доверие к матери намного сильнее и незыблемее.

— Я знаю, знаю, мой хороший. Но представь, что мы не здесь, хорошо?.. — лампочка загорается вновь, и её глаза влажно поблёскивают. Она почти не моргает. — Мы далеко-далеко в горах, и за этой дверью вьюга. Ты не должен открывать её, что бы не произошло, хорошо?.. Локи?

— Да, но… — он хмурится, поджимает губы. Снизу раздается окрик отца, и он зовёт его. Мама не двигается с места. — Когда же я смогу выйти отсюда?..

— Я приду за тобой, хорошо? — она улыбается ярко-ярко, но моргает, и по ее щекам скатываются слёзы. Локи всхлипывает и аккуратно утирает их ладошками. Но не спрашивает. Итак всё понимает. — Я приду, и расскажешь мне, что написано в этой книге, ладно?.. А то у меня никак нет времени, чтобы прочитать её, но она очень интересная, я знаю. Ты же расскажешь мне, правда?..

— Конечно… Я… Я прочитаю её и расскажу… — он всхлипывает, но держится.

Не хочет огорчать маму своими слезами.

— Я люблю тебя, мой маленький. Всегда буду любить, — она целует его в лоб снова, а затем так привычно зарывается носом в волосы.

Локи привычно жмурится, пытается улыбнуться.

— И я тебя, мама…

Она уходит и, закрыв дверь, запирает её на ключ с той стороны. Через секунду этот же самый ключ проскальзывает под дверью в комнату.

Локи трёт глаза кулачками и поднимается, чтобы подойти и поднять его. Уже склонившись на железкой, слышит, как внизу что-то разбивается.

Зажмурившись, мальчик подхватывает ключ и бежит назад к стульчику. Как можно быстрее распахивает книгу и пытается вникнуть в слова, чтобы абстрагироваться. Зажав уши ладошками, он медленно читает страничку за страничкой.

Он заставляет себя не слушать крики, стоны и горловой смех, что доносятся с первого этажа. Он не слышит их. Лишь читает.

Читает и читает.

Пока мама, наконец, не приходит за ним вновь.»

— Локи!.. Локи, Локи, Локи! — он появляется из неоткуда. Хватает за плечи, заставляя распахнуть глаза и вынырнуть из омута памяти. — Смотри на меня, — его тон приказной и жёсткий, не принимающий отрицаний.

И слепо моргнув, Локи смотрит, смотрит, но не видит. Почти не дышит.

Тор чертыхается. Стискивает челюсти. Подхватив трубку и затянувшись, резко прижимается к тонким губам, насильно раздвигает их своими и выдыхает пар. Локи от неожиданности тут же вдыхает и закашливается. Что-то он глотает, что-то выходит носом.

— Ты похож на маленького дракончика… — Одинсон близко-близко, неуверенно и потерянно полуулыбается, говорит какую-то ерунду, что первой приходит в голову. Взволнованно хмурится.

Локи откашливается, зажмуривается и тянется к трубке. Когда открывает глаза, в них нет уже ни одного намека на то, что только что произошло. Он запирается.

Они скуривают почти весь уголь в полной тишине, пока Тор, наконец, не решает, что дал мальчишке достаточно времени…

Пока, наконец, не решает, что имеет право знать, что произошло.

— Что… Что случилось?.. — парень смотрит, как Локи, получив трубку, несколько раз затягивается. Глубоко и долго. Как, вдруг вздрогнув, закашливается. Как всё ещё не может/не хочет посмотреть ему в глаза. — Локи…

— Я не понимаю…

— Не делай этого, — Тор нервно сглатывает. В его глазах просьба, смешанная с надеждой. Очень и очень упрямая просьба. — Я не желаю тебе зла. Не закрывайся от меня. Ты не можешь…

— Как я могу, если ты делаешь это. Каждый чёртов раз я как-то… Только-только начинаю как-то с тобой… А ты будто нарочно, — он не повышает голоса, но и глаз всё ещё не поднимает тоже. Чувствует, что если курил бы сейчас сигареты, то окурок точно потушил бы о собственную ладонь. Лишь почувствовать что-то, кроме образовавшейся пустоты и вакуума, что пришли, когда боль схлынула также резко, как и нахлынула. — Будто нарочно больно делаешь.

Тор прикрывает глаза и трёт веки пальцами. Фыркнув, довольно резко дёргается назад, к чужой постели, и без слов утягивает Локи за собой. Откинувшись на неё, сажает его к себе на колени. Кладёт руки на бёдра, удерживая его на месте.

Тор будто перематывает заевшую пленку.

Возвращает их туда, где они были до того, как Локи ушёл менять уголь, до того, как он сам решил ему помочь и до того, как… Случилось то, что случилось.

— Я не хотел, — он пытается поймать чужой взгляд, и на миг ему это даже удаётся, но… Лишь на миг.

— Я знаю, — Локи продолжает курить, говорит таким тоном, будто ведёт беседу о погоде с английской королевой. Спокойно, сдержано и снисходительно.

— А я нет. Не знаю, чего нельзя делать и что можно… — его взгляд сурово скользит по лицу Локи, но тот непробиваем. Постепенно он снова расслабляется в сильных руках, но защитные стены не спадают. — Расскажи мне… Я правда хочу знать, хочу услышать…