Выхода нет. Натягивая носки, распихивая по карманам телефон, деньги и фальшивое удостоверение, он понимает, что другого выхода нет.

Как сильно он не старается, дверь комнаты всё равно чуть хлопает, закрываясь. По лестнице Локи спускается бесшумно, и это удивительно. Он чуть не летит головой вниз, когда боль накатывает слишком сильно.

Входная дверь открывается, и часы показывают полпятого. Ночи или утра значения не имеет.

Он просто сбегает в темноту улиц.

+++

Он вздыхает и вновь выходит на крыльцо. Кружка с кофе в руках — уже вторая по счету.

Опустившись на ступеньки, поправляет куртку на плечах и пытается чуть остудить напиток. Для раннего утра довольно прохладно. Середина весны, как никак.

Тор не знает, что делает здесь. Не знает, почему никуда не звонит, почему не бежит, сломя голову… Куда? Этого он тоже не знает.

Проснувшись от чужого крика, он не то чтобы не смог больше заснуть. Просто не смог позволить себе этого. Слышал возню в комнате напротив и еле держался, чтобы не подорваться, не побежать и не спасти.

Ванда сказала ждать. Ждать и быть рядом. Просто быть рядом.

Но как быть рядом, если он ушёл? Если ушёл и… И просто пропал почти на час!..

Тор сжимает пальцы на кружке, прикрывает глаза и считает от десяти до нуля. Думает о том, что доверяет Локи, о том, что знает, что тот вернётся.

Практика счёта помогает. Да. Именно практика счёта.

Не он помогает Локи. Не Локи помогает ему. Им обоим помогает лишь практика счёта.

Да уж.

Возможно, всё дело в том, что внутри, — в доме, в комнате — ему просто нечем дышать. Возможно, всё дело в том, что здесь, снаружи, он сразу заметит его и…

Сделает что?.. Что он может сделать, чёрт побери?

Любое лишнее слово, любое лишнее прикосновение или действие — мгновенный откат и холодность.

У него ещё ни разу в жизни так не было. Когда человек, который дорог страдает, а ты можешь помочь только тем, что ничего не будешь делать.

Это как-то… Дико?

Нет. До ужаса больно.

Он отпивает кофе, и горечь на языке, немного уменьшает горечь внутри. Так хочется… Хотя бы просто коснуться.

Положить голову на плечо, дотронуться до щеки, взять его пальцы в свои… Просто сделать что-то, чтобы убедиться, что он здесь. Что не ускользает, будто песок, из его рук. Медленно, незаметно.

Середина апреля. До выпускных экзаменов меньше двух месяцев.

Затем поступление, университет, взрослая жизнь…

Он не может думать ни о чём, кроме того, что его сердце истекает кровью. Даже не в его руках. В руках Локи.

А он стоит, смотрит так непонятливо/испуганно и будто не знает, что с ним делать. Действительно не знает. Но выбросить не может. Точно не может, иначе уже бы выбросил.

Как глупо…

Тор смотрит на дорогу, прямо перед собой. Небо впереди, далеко-далеко, медленно светлеет. Скоро рассвет, новый день.

Сколько боли его ждёт сегодня?.. Сколько горечи ещё прибавится?.. Он не знает. Просто пьёт кофе и пытается дышать между глотками обжигающего напитка.

Тор знает, что Локи вернётся. Не только сейчас, но и вообще. Он вернётся к нему, и у них всё образуется.

Это просто сложный период.

Как порезать палец, например… Он будет заживать долго, потому что раз за разом будет цеплять им что-нибудь, и ранка будет вновь открываться.

Но в конце концов он заживет. Всегда заживает.

Края сходятся друг к другу, шрамы исчезают. Всё будет хорошо. Всё, правда, будет хорошо.

Он отставляет кружку на ступеньку и запрокидывает голову. Прижимает ладони к глазам и шумно дышит носом.

Когда в детстве говорят, что будет «не так уж просто», надо умножать на десять в сотой, а затем возводить в бесконечность.

Когда-нибудь боль заканчивается… Он не верит. Пытается представить, что его здесь нет. Что он где-то там, где-нибудь, где-нибудь…

«— Что ты делаешь?..

— Мне просто нравятся твои руки…»

Нет-нет, не нужно. Только не это, так лишь больнее. Он скрипит зубами и случайно натыкается на другое.

« — Просто запомни, что ты мне нравишься, Тор Одинсон. И вряд ли это когда-нибудь изменится…»

Грудь поднимается с силой. Тор трёт глаза жёстко, до боли.

Локи сказал это тогда, а через пять минут всё покатилось к чертям. До сих пор катится.

Ещё Локи говорил, что никогда не врал ему. Кроме той большой лжи и всего этого театра, да.

Но в общем… Он ведь всегда рассказывал ему. Если не спрашивали, просто умалчивал.

Парень знает, что так нельзя, но он любит его до выкручивающихся от недостатка воздуха лёгких и просто не может не простить его.

Это глупо. Очень и очень больно.

Возможно, в итоге он останется один у своего растоптанного чужими красивыми ногами сердца, но он просто не может отступиться сейчас.

Не может позволить себе. Не может позволить ему.

Слёзы заканчиваются, он моргает, смотря на розовеющее небо над головой. Стало действительно легче. Легче и спокойнее.

Теперь Тор знает, что этот день точно выдержит. Следующий — ещё не факт, но этот-то точно.

Он ведёт плечами, потягивается и зевает. Опустив голову, вновь тянется к кофе, но, так и не взяв кружку, вздрагивает.

Локи стоит в десятке метров от него, на дорожке, ведущей к дому. Он выглядит обычным, его плечи чуть сгорблены, в пальца сигарета. Он смотрит.

Смотрит так спокойно, может, лишь самую малость потеряно.

Тор перехватывает его взгляд и улыбается уголком губ. Точнее пытается это сделать. Глаза всё ещё саднит, но… Его мальчик вернулся. Он хотя бы рядом. Не слишком близко, но и не за десяток штатов.

Лучше уж так, чем иначе.

Локи смотрит на его улыбку и хмурится. Трёт глаза. Подходя ближе, бормочет:

— Даже не позвонил ни разу… — он усаживается на ступеньку рядом.

Их плечи чуть соприкасаются.

— Зачем?.. Я же знаю, что ты вернёшься, — Тор вновь отпивает кофе и смотрит.

Скоро действительно взойдёт солнце. Мать проснётся, затем отец. Вместе с ними весь город. Все города по всему миру.

Хотя, часовые пояса разные… Кто-то сейчас ложится спать, кто-то обедает.

Люди по всему миру такие разные. Живут по своим обычаям, живут своими жизнями.

Кто-то когда-то сказал, что все счастливые счастливы одинаково, все несчастные — по-разному… Это странно, хотя и имеет свою логику.

Что для одного тяжело, для другого пустяк. Что для одного непереносимый ужас, для другого даже не страх.

У каждого своя жизнь. У каждого свои сложности. Только вот все мы люди. И похожи гораздо сильнее, чем отличаемся. Когда нам больно, на самом деле, боль наша одинакова. Не по силе, не по продолжительности.

Боль есть боль. Человек есть человек.

Всё не так уж сложно…

— Ломка?.. — Тор смотрит только вперёд, но вдруг чувствует, как его колена медленно касается чужое.

Он замирает, не знает, может ли повернуться и посмотреть.

— Так больно… Везде… — Локи шепчет сипло, закашливается. А затем затягивается. Шепчет: — Я думал с ума сойду, пока до ближайшего магазина доберусь… Чуть не вырубился пару раз по дороге и… Я так испугался…

Мальчишка качает головой, сглатывает нервно, неуверенно. Он боится, до дрожи в пальцах боится, что сейчас Тор скажет что-то типа: «так тебе и надо», или «нечего было себя доводить», или «сам заслужил».

Локи смог выдержать ломку, но слова такие выдержит вряд ли. Просто развалится тут же, на месте.

Тор молчит немного, а затем говорит:

— Я знаю… Это пройдёт, ты справишься, — кивнув, он вздыхает.

У Локи плечи вздрагивают так жалобно. Парень мягко касается его колена своим в ответ.

У них всё получится. Всё будет хорошо.

Потому что боль есть боль. Человек есть человек. А они оба стараются не ради себя, а ради друг друга.

И они сидят бок о бок несколько минут. Локи докуривает, выбрасывает окурок под ступеньки, а затем снимает кофту. Тор видит царапины, видит никотиновые пластыри поверх.

Тихо присвистывает.

— В больницу поедешь?.. — спрашивает, но не настаивает.