Им всем пора уже вырасти и прекратить быть идиотами.

«Я знаю, тебе не все равно. Не добивай себя, молю. Ты же знаешь, мы поддержим…

Ванда»

Это последнее сообщение которое он получает.

Выйдя на задний двор, чтобы покурить, он «случайно» находит очередное послание. Всего лишь открывает дверь, и на голову тут же падает небольшой, сложенный в несколько раз листок в клеточку.

Мягко пару раз шлепнув его по макушке, бумажка падает на землю. Затихает.

Он медленно опускает глаза и несколько секунд просто пялится на нее. Сглатывает вязкую слюну, ежится, даже несмотря на то, что до захода солнца еще довольно далеко.

Тихо-тихо опустившись на корточки, неспешно подхватив лист двумя пальцами, Локи возвращается внутрь. Курить уже не хочется.

Ничего не хочется.

Его окутывает плохое предчувствует, но прежде чем развернуть, он несколько минут просто дышит. Фильтрует легкие, фильтрует сознание.

Пытается избежать паники, избежать истерики, если то, о чем он думает, подтвердится.

Однако, время — деньги… Или же как там это называется?..

Он не может просто ждать, если… Если вдруг окажется, что Лафей жив, то…

Бумага шуршит, чуть поскрипывает. Она исписана от первой клеточки до последней. Локи пытается дышать и читать одновременно.

«хочешь бежать?..

беги, неразумный мальчик

как по-моему, тебе не пройти и десятка верст.

наша игра окончена, гробовщик

(тот еще мелкий душеприказчик)

вот-вот заколотит гроб,

,

но ты не робей

иди дальше по жизни счастливо…

если сможешь, конечно, маленький жалкий урод!

ты ведь предал всех

(без прикрас если)

и в личинах своих запутался вновь

улыбаешься, плачешь…

но не правда все это,

я знаю

наша игра окончена

гробовщик и в правду уже несет молоток

(но ты не робей, иди дальше по жизни радостно)

ведь в шкафах твоих не скелеты, а маски спрятаны

и среди них личину уже никто никогда

не найдет.

P.S. Ты — выращенный мной монстр. Жестокий, лживый и полный гнили. Я горжусь тобой.»

Локи судорожно сжимает в пальцах бумагу, и ему кажется, что он слышит голос Лафея. Это он. Всегда он.

Даже после смерти… Смерти ли?..

Если он жив… Если все еще где-то здесь, где-то поблизости…

Он мнет лист, даже не замечая этого, и выбегает на задний двор, оглядывается, кружится на месте и сбито рычит сквозь сжатые зубы. Руки трясутся, как у припадочного, колени подкашиваются.

На улице пусто. Везде пусто.

Мальчишка задыхается и испуганно ныряет назад в здание через дверь черного входа. Закрывает ее и, пошатываясь, хватаясь за стены, возвращается назад в кабинет. Врывается, чуть не падает прямо на входе, но все-таки добирается до бутылки с водой. Жадно, дико пьет, пытается остановиться, унять головокружение.

Дышать все сложнее, с каждой секундой паника накатывает на него все сильнее.

Он не может поверить, просто не может поверить, что отец еще жив, ведь… Он же убил его собственными руками! Этими руками он убил его!

Локи в ужасе смотрит на свои трясущиеся пальцы и не чувствует, что по его лицу вновь текут слезы. Он просто шумно дышит носом, пытается дышать и дальше.

Ему казалось, что все закончилось. Казалось, что теперь он может попытаться начать заново, попытаться уравновесить себя, найти себя, но…

Это бесполезно! Если этот чертов ублюдок будет каждый раз возвращаться из мертвых, это просто бесполезно и…

Локи загибается в глухих рыданиях, зажмуривается, но ощущение бумаги в пальцах не исчезает.

Отец здесь. Он здесь, и он знает, что разрывает Локи изнутри. Что просто рвет его на лоскуты все эти две недели.

Он смеется, он глумится, он… Все еще дышит.

Мальчишка покачивается из стороны в сторону, обхватывает колени и хрипит. Взгляд случайно задевает тот самый ящик, но он мотает головой. Сопли и слезы смешиваются, сердце заходится… Еще секунда и разорвется.

Подхватив непослушными пальцами телефон, Локи пишет смс и отправляет. Только лишь потому, что знает, что потом уже будет не в состоянии. Только лишь потому, что знает, что обязан сказать хоть что-то напоследок. Затем кое-как поднимается.

Чтобы дойти, нужно всего пара секунд. Чтобы решиться… Если пройтись по честности, он решился еще тогда, две недели назад. Решился, просто… Отложил выполнение на потом.

И пальцы пробегаются по колбочкам. Те радостно и приветливо позвякивают.

Он закрывает глаза, выбирая наугад. Тут важно даже не столько само вещество, скорее доза.

Чем больше, тем лучше. Всегда лучше.

И за что он безмерно любит «законных» дилеров, так это за аккуратность. Они могут жить в заднице мира, в погребе, на чердаке или старом заводе, но инструменты у них всегда будут стерильными.

Это закон.

Именно поэтому он без страха берет запечатанный одноразовый шприц и резиновый жгут.

На бледных, мертвенно бледных губах впервые появляется легкая напуганная улыбка.

Локи не признает этого, но он соскучился. Даже не по самим препаратам, а по тому, как может быть легко и просто. Как вдруг становится спокойно, и сердце больше не частит так сильно, и чувства больше не выматывают до изнеможения.

Раз и твоих проблем уже нет. И тебя тоже нет.

Ничего нет.

Вену искать не приходится. Достаточно затянуть жгут и под полупрозрачной кожей тут же показывается синеватая живая линия. Он с секунду смотрит на нее. Судорожно облизывает пересохшие губы.

Пальцы немного дрожат, раскрывая пакетик со шприцем и набирая содержимое колбы. Он нарочно зажимает надпись на ней пальцем.

Будто бы делает себе сюрприз/подарок. Прекрасно понимает, что так никогда и не узнает, что убило его.

И количество он втягивает наугад. Ровно после того как мозг уже кричит остановиться, Локи тянет поршень еще пару миллилитров, до конца, затем усмехается.

Зачем-то аккуратно откладывает опустевшую колбу и в последний раз оглядывается.

Грязная, потрепанная каморка станет его личным склепом… Судя по тому, что даже спустя несколько недель он нашел здесь тело Фьюри, то…

Времени будет предостаточно, чтобы прямо вот точно-точно… Кончиться.

И опустив глаза, он закусывает губу, пронзает кожу. Иголка входит достаточно глубоко и, чуть помедлив/зачем-то помедлив, он все-таки жмет. Выжимает до самого конца.

Шприц так и остается воткнут в плоть, когда трясущиеся пальцы уже сдергивают жгут. Он мерно покачивается от судорожных движений Локи, а затем все-таки выпадает сам.

С глухим стуком пару раз отскакивает от бетонного пола.

Он чувствует все почти сразу. Чувствует, как становится слабым, — но эта слабость до дрожи приятна — чувствует, что по щекам все еще текут слезы.

Он так и закрывает глаза, полусидя и привалившись спиной к стене. Затихает, в пальцах все еще послание от отца.

От его мертвого отца, который никогданикогда-никогданикогда-никогданикогда…

Никогда не оставит его в покое.

Но последнее, о чем он думает, это не Лафей. Последняя мысль, мелькающая в уплывающем сознании, только о самых близких…

Вот Тор, поддерживающий его за подбородок двумя пальцами и шепчущий что-то очень и очень нежное; в уголках его глаз счастливые морщинки, и Локи улыбается тоже, уже хочет сказать, что любит, но губы не двигаются.

Вот Ванда, держащая его ладонь и улыбающаяся ему светло-светло; она такая красивая, что Локи чувствует детскую радость от всей той огромной любви к ней.

Последнее, что чувствует — как тот самый комок, пушистый маленький комочек его светлых чувств… Локи чувствует, как он медленно обращается семечком и прорастает. Росток тянется вверх, к свету, к его останавливающемуся сердцу, к маленькому счастливому миру, что он придумал для себя сам.

Раньше, чем растение успевает зацвести, наркотический препарат сжирает его. Оно погибает вместе с ним.

+++

Комментарий к Глава 22.2

Я не хочу вас обнадеживать…

Этот дедлайн убивает меня…