Он говорит:
— Я убил его… Я убил его собственными руками…
Джейкоб медлит секунду, моргает, а затем кивает. Он улыбается ему, подходит и треплет по волосам. Приобнимает за плечи и ведёт к душевым.
Теперь для него уже действительно ничто не проблема. Ведь его отец мёртв.
+++
Примечания:
*(Да-да, знаете, это была отсылка к Джокеру в исполнении Хита Леджера. Я просто не могла удержаться)
Комментарий к Глава 21.3
Нет. Это ещё не конец.
М.Зяблик
*в ожидании отзывов*
========== Глава 22.1 ==========
Everything is blue
Все синее
His pills, his hands, his jeans
Его таблетки, его руки, его джинсы —
And now I’m covered in the colors
И теперь я сам покрыт яркими пятнами,
Pulled apart at the seams
Разорван по швам,
And it’s blue
И все синее,
And it’s blue
Все синее.
Everything is grey
Все серое
His hair, his smoke, his dreams
Его волосы, дым от его сигареты, его мечты —
And now he’s so devoid of color
И теперь он видит мир лишь в черно-белых тонах,
He don’t know what it means
Он не знает, что это значит,
And he’s blue
И он я увяз в синеве,
And he’s blue
И он я увяз в синеве.
Halsey — Colors (stripped)
+++
Вдох-выдох.
Проходит неделя. Неделя тишины, неделя, которую он тратит на то, чтобы сконцентрироваться на себе/внутри себя.
Лафей мертв.
Локи может двигаться дальше.
Он пока что не знает, как долго пробудет здесь без повторного судебного разбирательства. Беннер молчит. Джейкоб говорит, что он наделал много шуму, но когда через, максимум, дней десять пыль осядет, к нему придут.
Джейкоб говорит, что все образуется.
Вдох-выдох.
Каждый его день — жесткий распорядок. Не будь его, Локи знает, что начал бы медленно сходить с ума. Крыша бы просто ехала, и ехала, и ехала, и…
Несколько дней назад, за обедом его переклинило. Просто мозг будто бы завис.
Джи просто сказал:
— Хей, твои руки…
И его выкидывает мгновенно. Слишком резко.
Голоса звучат будто бы из-под плотного слоя воды.
— Что ты делаешь?..
— Мне просто нравятся твои руки… — поцелуй в макушку. Его небольшая аккуратная ладонь ложится в самый центр ладони Тора. Тот проводит по одной из линий кончиком пальца.
— Дурак… — его глаза убегают, но возвращаются вновь. Щеки заливает румянец и…
— Хей, слышишь меня?! — перед его лицом щелкают пальцами и приводят в чувство. Локи шало моргает, делает несколько глубоких вдохов. — У тебя руки испачкались, вытри.
Вдох-выдох.
Он не знает, как и почему это происходит. Не знает, когда накроет очередной «волной». Не знает, когда это прекратится.
Тогда произошло уже не в первый раз, но было как-то… Не так ярко, что ли.
Ох, чушь. Он просто не обратил внимания. Решил, что пустяк, что…
Вдох-выдох.
Он в танце кружит вокруг боксерской груши. Уже который час.
Джи говорит, что когда-нибудь его выносливость сыграет с ним злую шутку.
Джи говорит, что все образуется.
Он действительно хороший парень. Помогает ему, иногда скрашивает час-другой за интересной болтовней. И он заботится о нем, присматривает, но…
Серьезно. Срать он хотел на Локи.
Ну, может, не так грубо, но все же… Они не друзья. Парень возится с ним лишь по просьбе отца. Его, Локи, внутренние проблемы не Джейкоба дело.
Он и не лезет. Уже не раз попав на момент «волны», все же не спрашивает.
Возможно, потому что у каждого есть в шкафах те самые скелеты, но… Ему просто по боку. Это нормально. Локи все устраивает.
Вдох-выдох.
Он бьет по мягкому, но не слишком, телу груши до жжения под новой кожей на бледно-розовых костяшках. Затем начинает практиковать удары ногами.
Цепь жалобно позвякивает, но Локи просто не может остановиться. Не может позволить себе остановиться.
Воспоминания, этакие мазки из жизни его маски, вспыхивают в сознании все чаще. Встряхивают его, все еще растерянного после происходившего в последние недели, все чаще.
И ладно бы, это было серо, но… Нет. Не серо. Не блекло или исступленно.
Ярко, четко и так… Так больно.
Он не знает, что делать с этим. Не знает, как это прекратить. Он даже не знает, что чувствовать.
Да, те моменты приятны. Они чаще всего положительны, они всегда до невозможного красивы.
Но Локи страшно. Он достаточно силен духом сейчас, чтобы признаться хоть вслух. Самому себе он еще давно это сказал/объяснил. С самим собой в этом плане пока что проблем нет.
И да. Ему страшно.
Он не привык к тому, чтобы испытывать чувства. Он не знает, что нужно делать. Он не знает, что ему может понравиться, а что нет.
И да. Испытывать чувства и проецировать их на себя же/свое сознание — разные вещи.
Тот человек, которым он был… Все те люди, которыми он был…
Это все не его. В них его лишь кусочки. Те самые потерянные пазлы от большой и общей картины.
Картины, скрытой от него широким, плотным полотном времени. Ведь его, времени, прошло слишком много. Чересчур много. И он боится чувств, но это не первооснова. Он боится того, что кажется потерял себя, себя настоящего, и…
Вдох-выдох.
Так вот. Ближе к сути.
Он ведь попросту даже не знает, как реагировать на эти «волны». В груди все так сжимается, что… Ему хочется на стену лезть.
Джейкоб говорит, что он не развит на уровне чувств. Да-да, помогать с этим он ему не собирается, но один раз все же заговорить решается.
Говорит, мол, «ты не знаешь какого это, ты не доверяешь этому, ты боишься»…
Говорит, мол, «ты не доверяешь в первую очередь себе, потому что не знаешь себя»…
Говорит, мол, «если ты не сможешь узнать себя, обрести себя, все может закончиться довольно грустно»…
Но это не помогает. Он одиннадцать лет прятался за масками, а теперь… Лафей мертв. В его голове творится не пойми что. Его сердце сжимается так, что глаза увлажняются.
И рядом все еще никого.
До сих пор никого.
Уже никого.
Вдох-выдох.
Джи советует медитации.
Локи пробует.
— Прекрати пялиться и займись делом, колючка. Иначе я могу решить, что ты, наконец, выпустил достаточно пара и готов обсудить то, что так жаждал… — он медленно наклоняется, ноги расставленны чуть шире плеч. А Тор боксирует, дико, рвано и разозленно. Рычит между ударами:
— Было бы… На что… Пялиться.
Его хватает на пять минут, а затем, подорвавшиь, он несется в туалет и подставляет голову под струю ледяной воды. Все «моменты» ненадолго покрываются корочкой льда. Больше медитировать он не пробует.
И что самое смешное… Ему не понятно, почему так случилось. Не как или зачем.
Почему?
Ведь в нем же нет ничего особенного. Большой, глуповатый, до ужаса нежный, накачанный, красивый и внешне, и внутренне, и…
Вдох-выдох. Удар.
Эластичные бинты на руках — самое удобное, что только может быть. Постепенно Локи понимает, почему Тор так много тренируется.
Это его личный наркотик. Как для некоторых еда или шопинг.
Спорт успокаивает его и дарит пустоту в голове. Спорт позволяет ему ни о чем не думать.
Для Локи «спорт» — это рисование. Но здесь художник — заочно гей.
Быть геем в тюрьме, где кроме тебя еще несколько десятков парней с чаще всего довольно долгим сроком… Простите, тут уже не до шуток.
Поэтому он притворяется, что любит спорт. Казалось бы, вернувшись сюда во вторник, после провалившегося слушания, он думал, что, наконец, может не лгать. Что здесь его примут таким, какой есть, потому что судьбы у всех схожие.
Что вышло… Он молчит об ориентации, хотя никто и не спрашивает. Он зашивается в спортзале, пока все резвятся под лучами весеннего солнца. Он хочет сделать что-то лишь бы убрать это угнетение, эту… тоску, но сделать что-то он все же не в силах.
Вдох-выдох.
Он все еще слишком слаб, чтобы иметь возможность защищать себя настоящего, себя не поддельного. Он все еще слишком глуп, чтобы не упустить суть самого себя сквозь пальцы, чтобы не разбросать себя самого в разные стороны, чтобы…
