«— Он ненавидит тебя. Презирает тебя. Ты такой глупый, такой пустой. Ему скучно с тобой. Ты слаб, беспомощен. Стоило ему бросить тебя и что? Ты тут же расплакался, как девчонка! Ты…»

— Заткнись! Замолчи-замолчи-замолчи! — он зажимает уши и мотает головой. Слезы катятся с новой силой, Тор рычит, как раненый зверь, бьется затылком о дверь.

Вспоминаются все их ссоры. Та боль не сравнима. Ни на сотую, ни на тысячную.

Она в миллиарды раз меньше, чем сейчас.

Голова отдается болью, он обкусывает губы, сбивается на рыдания и хрипы. Весь этот день, все сегодняшнее утро, как бы ему хотелось, чтобы его не было. Как бы ему хотелось, чтобы…

Да! Он согласен жить во лжи! Согласен иметь рядом лишь копию, но… Он же его… Он же его всего от макушки до пяток!..

«— Просто запомни, что ты мне нравишься, Тор Одинсон. И вряд ли это когда-нибудь изменится…»

Парень замирает. Сглатывает, открывает глаза.

Локи — лжец. Локи — плут.

Но Локи не бросает слов на ветер. В смысле, да, он лжет когда хочет, как хочет и сколько хочет, но…

Он бы не стал бросать такие слова просто… Просто так! В тот момент это было не нужно. В тот момент он мог бы промолчать.

Но он знал, что отца выпустили. Он знал, что тот скоро придет, а значит… Значит…

Тор в шоке распахивает глаза и медленно утирает влажные щеки. Чертов плут. Чертов гениальный плут.

Он ведь все знал. Знал, что так будет, что ему придется так поступить. И значит… Значит…

Парень поднимается, глубоко вдыхает несколько раз. Он делает разминку, затем наматывает круги трусцой. Глаза саднящие, красные, но он берет себя в руки. Хватается за мысль, как за спасение.

Кулаки вбиваются в плоть боксерской груши, и в груди все еще так больно, до скулежа и всхлипов. Но он держится. Локи бы хотел, чтобы он держался.

Ведь он сказал это, чтобы Тор вспомнил. Чтобы понял, что все под контролем.

Что все будет под контролем, даже когда полетит к чертям.

Ему просто нужно довериться Локи. Довериться его знаниям, довериться его инстинктам.

Тор выбивается из сил, тренируется до потери пульса. Он не знает, сколько проходит времени, но окончательно устав, просто опускается у стены и тут же вырубается. Маты, лежащие сбоку, смягчают его падение, смягчают падение его бессознательного тела, когда оно съезжает по стене.

Тор засыпает. Тор боится думать о том, что на самом деле ошибся и у Локи нет никакого плана.

Боится думать о том, что его предали/бросили по-настоящему.

+++

Комментарий к Глава 20.2

“- О, Крестный отец, прошу, мне нужно всего лишь чуть больше времени!.. Мои бедные семеро детей заболели, и я не успела довести до ума третью часть этой большой главы!.. Прошу, отец…

-Ты просишь, но ты просишь без уважения. Даю срок в три дня, а теперь выметайся.”

Котики мои, пару дней и выложу еще кусочек.

Люблю вас :*

========== Глава 20.3 ==========

+++

Неожиданно, но проснуться утром не составляет никакого труда. Локи поднимается раньше всех, успевает забежать в душ и проверить все повязки/бинты/пластыри, успевает выпить кофе и одеться. Успевает все это еще до того, как раздается звон будильника Тора или Фригги.

Он уходит из дома чуть-чуть, на полтора часа, позже, чем занимается рассвет. В школу еще слишком рано и поэтому он просто бродит по округе. В итоге оказывается у черного входа в «Сову», там Сигюн как раз возится с ключами и чуть заедающей ручкой.

Не поздоровавшись, Локи помогает и заходит в заведение вместе с ней. Девушка, конечно же, уже слышала новости, но не пытается расспросить его. По-утреннему сонно рассказывает о своих новостях, о том как идут дела в кафе.

Локи кивает, пьет свое двойное шоколадное мокко и все еще молчит. Сегодня на нем джинсы, черные-черные, чтобы если вновь испачкает в крови, было не так заметно, и толстовка с высоким горлом. Волосы лежат на плечах, вместе с воротником кофты великолепно закрывая шею.

Никто ничего не увидит. Все будет в порядке.

Он разворачивается и выходит из кухни. Поднимается наверх, в свою комнату, и чувствует как с каждым шагом его бетонное, непробиваемое спокойствие…

Его алмазная неразрушимая защита…

Его равнодушие и бесчувственность…

С каждым шагом он чувствует как все это испаряется и отстаивает. Как все это обливается серной кислотой и с шипением исчезает.

С каждым шагом он все сильнее. Ломается…

Заслушавшись чужим теплым и приветливым голосом, он погружается в дрему. До школы еще почти час и Локи позволяет себе немного поспать. Барная стойка неожиданно кажется мягче любой из подушек, на которые он ложился раньше.

Пока он пытается внести в себя еще немного бодрости, Сигюн готовится к открытию кафе. Приходит и Хеймдалл, теплой заботливой ладонью ворошит волосы на его макушке. Локи просыпается, но не отшатывается.

У него нет повода опасаться их и того, что они могут быть связаны с Лафеем. Нет никаких доказательств, но… Он просто верит.

Спустя какое-то время кто-то несильно барабанит кончиками пальцев по стойке, и мальчишка, наконец, поднимает голову. Это Хеймдалл.

— Сделал тебе маффин и еще один кофе. За счет заведения. — он не улыбается, но все же его лицо выражает заботу. Локи дергает уголком губ, скорее по привычке, чем пытаясь действительно улыбнуться, и кивает. Решив попробовать, показывает спасибо на языке жестов. Мужчина тут же отзывается: — Не за что.

Своего удивления он не показывает. Кивает, берет кофе и маффин.

— Язык жестов?.. Да вы издеваетесь… — Сигюн поджимает губы явно недовольная тем, что не знает его. Хеймдалл лишь плечами пожимает.

— Когда мелким, как он, был, подрабатывал на летних каникулах в лагерях для детей с ограниченными возможностями. — он на миг переводит взгляд на Локи, который самозабвенно завтракает, но каждый раз сглатывая морщится, будто от боли. Затем к чему-то говорит: — Иногда так скучаю по ним, все дети там были такими светлыми и добрыми…

Локи не реагирует. Так как к нему собственно никто и не обращается, отвечать не имеет смысла. Доев и поблагодарив друзей, мальчишка кидает десяток монет в высокую банку для чаевых, а затем выходит в холодное мартовское утро…

Тихо-тихо закрыв за собой дверь, сделав два медленных шага внутрь комнатки, ощутив под ногами пушистый мягкий ковер, он закрывает глаза и делает резкий глубокий вдох. Затем еще один.

Стены не нависают и не давят; они схлопываются, осыпая его штукатуркой и каменными обломками. Его погребает под этим мусором, его кости дробятся, а кровь хлещет фонтаном.

Но он не умирает.

Он чувствует и задыхается.

Хватаясь рукой за шею, соскальзывая ногтями по коже, Локи дергается и срывается на бег. Скорее туда, к окну. Скорее-скорее там свежий воздух и много пространства. Скорее на волю…

Он дергает оконную ручку, чувствует боль в груди и все еще пытается рвануть кислорода.

«Папочка любит тебя, Локи!»

«Я все еще не верю тебе!.. Ты тоже хотел всего этого, хотел наших отношений!»

«Это просто мой сын — жалкий бесхребетный слабый ублюдок!»

«Я хочу доверять тебе, я, правда, хочу, но… Но я не могу, Локи!»

«Я горжусь тобой, Лолипоп, ты самый сильный из всех, кого я знаю.»

«Ты такой милый, когда смущаешься…»

«Ты станешь таким же!.. Ненавидь меня! Ненавидь так сильно, чтобы быть готовым убить! Тогда ты будешь, как я.»

— Нет…

Он распахивает окно и глотает холод. Но этого не достаточно.

«Так же как и твоей выдуманной силы. Ты слаб, Локи, а я так мечтал сделать тебя сильным…»

— Не надо…

Он хрипит почти на уровне тишины. Без малейшей заминки или мысли, забирается на подоконник и, оттолкнувшись, прыгает. Тело обдувает холодом, ладони в бинтах цепляются за ветку, но соскальзывают, и Локи кулем валится на землю.

Сипло шумно дышит, поднимается, кружится на месте, запрокидывая голову.

— Пожалуйста, хватит…

«Что хватит, малыш?.. Я всегда буду рядом, всегда в твоей голове, я буду сопутствовать тебе и твоим неудачам. Ты такой слабый…»