Вот так вот изящно он выруливает с весьма пикантной темы, заодно намекая, что говорить мне позволит только по делу. Ну и «печенька» в конце: называет его не по имени, а моим будущим Бойцом, чтобы я не забывался и не забывал, зачем пришёл. Все его уловки я читаю как раскрытую книгу. Но розовых очков на мне нет: читаю только потому, что он даёт мне такую возможность, желая проверить, способен ли я говорить на языке подтекстов.
— Разумеется, нет, сенсей. Я уверен, он ни в чём не нуждается.
Ритсу кивает, принимая льстивый междустрочный комплимент его «опекунству».
— Я думаю, у тебя не будет проблем в общении с ним. Ты быстро поймёшь, какого поведения он ждёт от своей Жертвы.
И снова он оставляет выбор за мной. Я-то, в принципе, уже всё понял, только вот…
— Правильно ли я посчитал, ему семнадцать?
— Исполнилось в сентябре.
А мне в ноябре исполнилось четырнадцать. Ему — семнадцать, мне — четырнадцать. Да уж… Слишком много, слишком большая разница. Будь мы старше, она была бы почти незаметна, но сейчас… Если я правильно перевёл все слова Минами, если Соби действительно нужна не просто Жертва, а хозяин — у нас, боюсь, проблема. Он никогда не будет видеть во мне хозяина — лишь мальчишку.
Догадаться, о чём я думаю, несложно, и Ритсу негромко добавляет:
— Соби-кун очень послушен. Он признает тебя своим хозяином, если ты докажешь ему это.
И как, простите? Трясти его за плечи и орать в лицо, что я тут главный?
— Но, сенсей, если Боец умён, он сам должен понимать, кто его хозяин. У меня не должно быть надобности что-то доказывать ему, — сделав паузу, я как можно смиреннее добавляю: — Более того, мне бы не хотелось прибегать к подобным методам.
А это я зря сказал, потому что Ритсу тихо посмеивается, одновременно прикуривая четвёртую сигарету.
— Не стоит врать мне, Beloved. Мы оба знаем, что ты сам — отличный экземпляр выходца старой школы. У тебя уже есть сформировавшееся представление о том, как должна выглядеть боевая пара и какие отношения должны сложиться между Жертвой и Бойцом. Неужели ты до сих пор не понял, что мы сидим сейчас и обсуждаем твою кандидатуру только потому, что я уверен: ты будешь подходящей Жертвой для Соби-куна?
Вот это уже настолько в лоб, что я даже теряюсь. Получается, я интересую Ритсу не только как сильная Жертва, но и как человек, который в состоянии потуже затянуть поводок на шее другого. Но неужели его ничего не смущает? Вот совсем ничего? Одно дело, когда появляется природный, которому просто некуда деваться от твоих правил и установок. И совсем другое — если Боец чистый, ведь у него десятки вариантов, с какой Жертвой быть. Но Минами специально выбирает именно ту, которая вполне может устроить ему… нелёгкую жизнь. Это так проявляется забота и любовь к воспитаннику, что ли? Или… Или есть и другой вариант, думать о котором, честно говоря, неуютно.
— Вы видели меня в поединке всего один раз, но уже настолько уверены во мне?
— Во-первых, не один. Просто я редко остаюсь до конца боя. Пока важно не кто победил, а кто сражался, — он делает паузу, ставя на этом акцент. — Во-вторых, я хорошо знаком с твоим личным делом, психологическим портретом и системными характеристиками. И нахожу их полностью удовлетворяющими мои запросы. Поэтому, что касается послушания, обещаю, тут у тебя проблем не будет. Не забывай, что природный боец тянется к Имени, а чистый — к силе. Ты сильная Жертва, поэтому я убеждён в успешном образовании из вас пары.
Вот теперь я уверен, что Минами говорит не о системной Силе Жертвы, а о силе хозяина. И говорил именно о ней с самого начала. Я просто слышал то, что считал приемлемым. Но раз он сразу дал понять, что его устраивает этот вариант, а меня-то устраивает тем более… не вижу причин для отказа. И, наверное, стоит уже поворачивать разговор с далеких перспектив на ближайшее будущее.
— Благодарю, сенсей. Хочу сказать, что я разделяю вашу уверенность, — вот теперь-то уж точно разделяю. — Поэтому я бы хотел узнать, когда смогу познакомиться с моим будущим Бойцом.
Минами, разумеется, тоже читает между строк всё, что я хотел до него донести в последней фразе.
— Когда решение будет принято окончательно. Я видел тебя в битвах, видел твой потенциал, твои возможности и способности. Теперь я вдобавок познакомился с тобой ближе. И пока что меня устраивает то, что я вижу. Но для начала и тебе нужно посмотреть, на что способен Соби-кун, и принять окончательное решение. После этого ты сможешь забрать Бойца и дать ему своё Имя.
Что-то меня смущает в его словах — не пойму, что именно. Он и раньше говорил, что хочет держать Бойца в неведении. Но зачем? И почему он опять заговорил про Имя? Или он намекает, что я должен буду дать ему Имя сразу, как соглашусь забрать? Где-то тут кроется подвох. Сейчас мы с Ритсу, как продавец и покупатель нового красивого дома по подозрительно низкой цене. Продавец расхваливает дом, предлагая заплатить ему деньги не глядя, а лишь потом идти внутрь. Но я-то таких продавцов знаю. Если начать пытать его, почему на двери краска новая — не было ли до этого взлома? — он обидится, отнимет ключи и скажет, что пойдёт искать другого покупателя, раз этот такой привередливый попался. Так что все частности придется выяснять в процессе.
— Хорошо, сенсей, — улыбаюсь я, — я сделаю так, как вы скажете. Так, как будет лучше.
— В таком случае буду ждать тебя у тренировочного зала завтра в девять вечера. Не опаздывай.
Очень резкое окончание разговора. От такой внезапности мне снова становится не по себе. Но спорить с продавцом нельзя. Мы не в той ситуации, когда покупатель всегда прав. Потому что он может быть хоть сто раз правым, но, если сделка сорвётся, придётся доказывать свою правоту где-нибудь в другом месте.
— Конечно, сенсей, — я встаю и иду к двери. Там вежливо киваю, как положено. — Всего доброго, сенсей.
Вместо ответа Минами выпускает в мою сторону струю дыма. Переступив порог, плотно закрываю за собой дверь и первым делом подхожу к окну, чтобы распахнуть створки и подышать нормальным воздухом, не провонявшим табаком, какой-то химией для умерщвления бабочек и ещё этим странным потом, горячим и острым.
По дороге в жилой корпус всё не перестаю думать: я сейчас сорвал куш, потребовав себе лучшего в школе — теперь я в этом почти не сомневаюсь — Бойца, или только что собственноручно начал рыть себе могилу?
====== Глава 8 ======
В пятницу уже с утра половины учеников нет в школе — пользуясь тёплыми майскими деньками, разъехались по домам кто куда. Вообще-то мне бы тоже неплохо уже начать собирать вещи, я ведь обещал Рицке приехать на выходные. Но на вечерний автобус, который выезжает в десять и прибывает в Токио в шесть утра, я, конечно, уже не успею — вряд ли за час закончатся и тренировка, и очередные отповеди Минами.
А вот Мимуро уехал ещё до завтрака, поговорить не с кем, и первую половину дня я скучаю на уроках в одиночестве. Я никому пока не стал рассказывать о нашем вчерашнем разговоре с Минами, даже Чияко-сенсей. Сначала лучше всё решить и уладить, а уже потом делать заявления.
В столовой народу — как утром первого января, даже младшекурсников всего две кучки за соседними столами. Взяв поднос, усаживаюсь в свой облюбованный за четыре года угол, вскрываю палочки и оглядываю зал. В противоположном углу, как обычно, устроилась многочисленная компания Хироши. Заметив меня в одиночестве, Саки призывно машет рукой, но я улыбаюсь и качаю головой. Дело не только в том, что их приятели меня недолюбливают, просто терпеть не могу находиться среди большого скопления народа, особенно там, где мало места и тебя постоянно кто-то толкает локтями или задевает одежду.
Отправляя в рот рисовый шарик, в который раз радуюсь, что учителя не едят вместе с нами — у них своё, отдельное помещение под столовую, хотя большинство питается у себя в кабинете. Не знаю, как бы я смотрел сейчас на вечно невозмутимого Минами, после вчерашнего разговора. Просто я ненароком выдал одну свою небольшую тайну, которую, правда, и скрыть-то было невозможно, иначе бы выбор Ритсу не остановился на мне. Но вместе с тем, выбил маленькую тайну и из Минами, которая лежит в той же плоскости, что и моя. Теперь я знаю точные места швов, по которым трещит его хвалёная невозмутимость. И он, конечно, понял, что я знаю. С таким знанием он меня уже далеко не отпустит, по крайней мере, дальше этого его Агацумы.
