— Я рад, что ты даёшь столь высокую оценку способностям моего ученика. Однако… — он глубоко затягивается и лениво стряхивает пепел. — Давай сразу расставим все точки над «i». Я не хочу, чтобы ты строил иллюзии. Не ты ищешь себе подходящего Бойца, а я подыскиваю Соби-куну достойную Жертву.

Это его «Соби-кун» неприятно царапает слух. Такое фамильярное, небрежное, почти собственническое. Но куда неприятнее становится, когда до меня доходит смысл всей фразы.

— Простите, сенсей, — я осторожно усмехаюсь, изображая непонимание, — но ведь это я пришёл к вам, чтобы заявить права на Бойца, а не наоборот.

— Ты ищешь себе Бойца, я ищу для Соби-куна Жертву. Пока наши интересы совпадают, не правда ли?

— Пожалуй, так, — киваю. И действительно, сейчас не время и не место придираться к формулировке. — Но позвольте спросить. Чияко-сенсей сказала, что вы уже думали обо мне, это правда?

Он опять сначала затягивается, стряхивает пепел и лишь потом отвечает. Бесит меня его манера тянуть время.

— Да, это так. Последние несколько месяцев я присматривался к Жертвам-старшекурсникам, которым ещё не подобрали пару. Увы, тех, которые бы могли удовлетворить мои требования, оказалось немного. Но ты был в этом списке, и далеко не на последнем от начала месте.

— Почему же вы не обратились к Чияко-сенсей?

— Мне некуда торопиться, — он пожимает плечами. — К тому же Соби-кун слишком хороший Боец, чтобы я самостоятельно подыскивал ему Жертву. Проще подождать, пока подходящий кандидат сам придёт ко мне. Тогда бы это значило, что на первых порах наши интересы не противоречат друг другу.

Ах ты сука! Думаешь, ты и твой Боец настолько крутые, что за вами бегать нужно?

Гашу в себе вспышку праведного гнева, которую Ритсу уже, естественно, успел отловить — иначе не ухмылялся бы так, — и стараюсь говорить по-прежнему доброжелательно:

— Ну, раз я оказался в вашем списке и раз мы оба заинтересованы в том, чтобы мы составили пару с… Соби, может быть, вы познакомите нас?

— Не так быстро, — Минами гасит окурок, но тут же тянется за второй сигаретой. Так у меня вся одежда провоняет. — Он пока не знает, что им интересуются, и я намерен продержать его в неведении как можно дольше.

— Зачем?

— Мне необходимо убедиться в том, что вы подходите друг другу, а также в том, что ты сможешь отвечать всем моим требованиям к Жертве Соби-куна.

Опять он про какие-то требования… Что это вообще значит? Требования обычно бывают у Жертв, а Бойцы их выполняют. Но чтобы я кому-то был ещё и должен… Что-то мне подсказывает, что Минами просто набивает своему ученику цену — не более того. Может, я рано кипеж поднял? Ведь чем привлекательнее обёртка, тем скромнее подарок внутри.

— И какие требования? — спрашиваю уже без улыбки, потому что наш разговор нравится мне всё меньше, а играть уже надоедает.

И Минами, чёрт бы его драл, тут же это замечает!

— Я рад, что ты наконец-то решил поговорить серьёзно. Ты должен знать, что Соби-кун — не обычный Боец. И не простой. От Жертвы ему необходима определённая отдача, определённая линия поведения, ты понимаешь меня?

Я в лёгком замешательстве, потому что совершенно перестаю понимать и этого человека, и — главное — что он хочет от меня услышать. Если скажу «да», докажу, что вполне осознаю, что меня ждёт, но это будет ложью. Если скажу «нет» — в мгновение ока перед Минами окажется четырнадцатилетний глупый сопляк, который, скорее всего, уже минут через пять пойдёт домой ни с чем.

— Наверное, я понял бы, если бы вы были чуть конкретнее. Как я понимаю, вам очень дорог ваш ученик и вы желаете ему только блага. Думаю, я в состоянии удовлетворить его потребности, если вы расскажете мне, чего именно ждёте.

Каждое слово мне приходится из себя вымучивать, но я начинаю верить в то, что говорю. И вовсе не потому, что и вправду считаю, что у Бойцов могут быть какие-то потребности, которые мне нужно удовлетворять. Просто уверенности в своей правоте у Ритсу-сенсея, кажется, хватает на нас обоих.

Едва он начинает говорить, я понимаю, что своими словами только что поднял себя в его глазах почти вровень с ним. По крайней мере, пропадает его высокомерная усмешка, да и выглядит он теперь как человек, который действительно готовится сотрудничать, а не повелевать.

— Первое, что ты должен знать, Beloved: Соби-кун — чистый Боец. А значит, у него никогда не проявится твоё Имя естественным путём. Тебе придётся дать ему Имя иным способом.

Вот это… вот это да! Чистый! Это же просто… Нет, не зря я обратил внимание на этого парня, не зря. У меня, наверное, глаза лихорадочно блестят, потому что Минами удовлетворенно улыбается моей реакции.

Я вовремя удерживаю себя от вопроса: «Как именно?». Ни к чему мне снова падать в глазах Ритсу до уровня того червя, которого он видел раздавленным в зале. Ритсу ведь ясно дал понять, что выбор способа оставляет за мной. А их, кстати, много.

— Второе, — продолжает он, прикуривая уже третью сигарету подряд. — Вскоре ты поймёшь, что Соби-кун во всех смыслах идеальный Боец. Он обладает огромной Силой и, вместе с тем, свободой воли. Он прекрасно импровизирует в битвах и очень тщательно выбирает заклинания для атаки. — Ему бы в рекламе работать, честное слово. — К тому же он является эталоном Бойца старой школы.

Ритсу смотрит на меня выразительно — наконец-то наклонил голову так, что стёкла не блестят, — и оценивает, как я переварю информацию.

«Старая школа» или «классическая школа» — понятие, которое появилось не так давно, лет десять назад. Примерно в то время, когда некоторые учителя, беря пример с американцев, стали составлять пары по принципу равноправия, а не полного подчинения Бойца своей Жертве. Зеро, пожалуй, самый яркий пример такой пары на моей памяти.

Чияко-сенсей сама, разумеется, приверженец прежних методов обучения. Однако в силу возраста, к тому же наверняка поддавшись моде, дала Накахире куда более щадящую программу, чем требовалось. И меня вначале пыталась под неё подогнать, только я-то сразу понял, выходцы какой школы в результате составляют самые сильные боевые пары. Так что мои взгляды в этом вопросе ей изменить не удалось.

И вот теперь Минами сообщает, что этот Агацума — «эталон» Бойца старой школы. Если я правильно перевёл его слова, если это то, о чём я думаю… О чём мечтаю почти с момента поступления в школу, то это идеальный Боец для меня. Это мой Боец.

Лицо почему-то обдаёт жаром, как будто Ритсу уличил меня в чём-то постыдном. А вот я сейчас сделаю ответный ход и заодно проверю, правильно ли я его понял.

— И как я понимаю, вы лично тренировали его и обучали согласно постулатам старой школы?

Смотрю на него в упор и цепко выхватываю: ресницы—ноздри—кадык—пепел… Именно в такой последовательности. Вздрагивают ресницы, ноздри едва уловимо сужаются от резкого вдоха, кадык дёргается, когда он быстро сглатывает, пепел падает на стол против воли хозяина. Всё это происходит за долю секунды и почти незаметно, но я просто знаю, что ловить.

Я поймал вас, Ритсу-сенсей. Я ударил вас в самую мелкую, но важную точку — и попал точно в цель.

— Да, я обучал его с ранних лет и тренировал последние пять.

Не знаю, как именно вы это делали, но можете не добавлять, как вас при этом пёрло. Сам вижу.

А наш разговор, определённо, становится всё интереснее.

— Сколько лет ему было, когда он поступил в школу?

— Ему было двенадцать, но… Он находится на моём попечительстве с шести.

Вот как? А это уже совсем любопытно. Я хмурюсь, и он с неохотой поясняет:

— По совместительству я являюсь официальным опекуном Соби-куна с момента гибели его родителей.

Опекун? Не просто учитель? А это добавляет новые занятные детали в сложную конструкцию под названием «Соби—Ритсу», которая пока медленно выстраивается у меня в голове.

— Значит, он живёт с вами?

— Нет, с момента начала тренировок — отдельно. Но ты действительно хочешь тратить время на обсуждение жилищных вопросов своего будущего Бойца?