— На колени! Сломайся! На колени! — ввинчиваются в уши острой болью их приказы.
Я с трудом сохраняю равновесие, терплю из последних сил и уже думаю, что так позорно мне и сгинуть — на полу школьной библиотеки, как вдруг от дверей раздаётся пронзительный голос… Громкий и чистый, самый прекрасный и желанный сейчас голос на свете, который, подобно лекарству, разгоняет болезненный морок.
— Сэймей!
Атака Зеро обрывается, они оборачиваются ко входу. Я разгибаюсь, глядя поверх их голов…
— Рицка…
Несколько страшно долгих секунд мы стоим и жадно смотрим друг на друга, будто пытаемся напиться из взгляда другого. Боги, прошу вас, Минами же не мог сказать правду…
— Сэймей, — шепчет Рицка совсем тихо, а потом кидается вперёд, распихивая Зеро, и повисает у меня на шее. — Это… Это правда, что ты жив! Я так счастлив!
Я благодарно прикрываю глаза, крепко смыкая руки за его спиной. Рицка… Вот я и получил ответы на все терзавшие меня вопросы, от которых чуть не рехнулся час назад. Рицка… Мой Рицка.
— Похоже, с тобой всё хорошо, — бормочу я с улыбкой и поднимаю глаза…
В первый миг у меня сжимается горло. Руки словно онемели, и я почти не чувствую копошащегося под моими ладонями Рицку. Стеллажи, книги, столы и стены — всё понемногу тускнеет и теряет чёткость. Сейчас я способен видеть лишь блестящие синие глаза, прикованные к моим собственным. В них неверие, в них страх, в них растерянность, в них… боги, какое же в них тепло, смешанное с ужасом. Вдруг Соби моргает, и теперь в них остаётся лишь боль.
Я первым опускаю голову и пытаюсь отстранить Рицку от себя.
— Я смотрю, вы с Соби очень подружились.
Агацума резко шагает вперёд.
— Сэймей, я… Я…
— Молчи! — шепчу я, приложив палец к губам, и он тут же замолкает. — Честно говоря, я не настроен сейчас тебя выслушивать.
У Зеро вдруг звонит телефон, разрезая тишину между нами пронзительной трелью. Даже отсюда из динамика слышен истерический вопль Нагисы с приказом убить меня. Рицка инстинктивно прижимается ближе и оглядывается на Зеро.
— Не трогайте Сэймея! Не делайте ему больно!
Нагиса продолжает верещать, чтобы они уничтожили меня, и вдруг в трубке раздаётся усталый, но ровный голос… Ритсу?!
— Ты слышишь, Соби-кун? Не убивайте Сэймея.
Наверное, мы впятером пребываем в одинаковом шоке, потому что молчим, пока на том конце происходит какая-то возня и споры. И вновь телефон у Ритсу.
— Оставь Сэймея в живых, Соби-кун, — его тон непреклонен. — Ты ведь сделаешь это?
Снова копошение — и связь наконец обрывается.
Ничего не понимаю… Сенсей пришёл в себя, но разве не должен был первым делом потребовать мою голову на блюде? Он не хочет, чтобы Соби участвовал в убийстве? Или своими теперь уже отсутствующими глазами опять увидел нечто, до чего пока не догляделся я?
Как бы то ни было, Соби в любом случае не сможет причинить мне вред. Ведь… не сможет же?
Зеро между тем решительно настроены атаковать. Они безуспешно стараются подманить к себе Рицку, обвиняя меня во всех смертных грехах, но, не добившись результата, пытаются подключить к делу Соби.
— Соби, чего стоишь, помогай!
— Тебе что, плевать на Рицку?! Сделай что-нибудь.
Да, по-хорошему, Соби единственный в этой комнате, кто действительно может со мной что-то сделать. Но хотел бы я посмотреть на Бойца, который осмелится напасть на собственную Жертву. Соби смотрит на меня тоскливо, но отчаянно, с такой болью… Он уже понял… Пусть не почувствовал, но понял, что я не трогал нашу Связь. Не выдержав моего взгляда, он отворачивается.
— Это невозможно. Слово Сэймея — закон.
По жилам растекается долгожданное тепло, враз расслабляя одеревеневшие мышцы. Соби… Теперь я вижу, что у нас с тобой ничего не изменилось. У нас всё хорошо… Я вижу лучше, сенсей, намного лучше.
Пока Зеро возмущаются пассивностью Соби, Рицка отстраняется и тихо произносит:
— Сэймей, почему я нашёл тебя… И ты стоишь тут перед мной, но… как будто что-то не так?
Что-то не так?! Да ты оглянись, Рицка, всё же замечательно! Я подставил свою смерть, дал тебе поиграться с моим Бойцом, проник в Луны, вырезал глаза директору… Всё же прекрасно!
Всё-таки мы с Рицкой похожи больше, чем мне порой кажется. Но если я умудрился прокричать всё это про себя, то Рицку прорывает вслух:
— Что-то плохое случилось, да? Ты кого-то случайно ранил? Почему ты меня обманул? Почему ты разыграл свою смерть и оставил меня одного? Почему Соби боится тебя?! Почему так много людей ненавидят тебя?! Почему?!
Его выкрик повисает в воздухе. Ох, Рицка… Слишком много «почему».
— Наверное, они боятся, что я убью их, — отвечаю серьёзно. — Я…
Не могу договорить, потому что собственное воздействие аж самому режет уши. Зеро опять скрючиваются, зажимая руками головы. Соби ёжится, словно от морозного ветра, и подносит руку к горлу. Рицкины глаза наполняются туманом.
— Рицка. Ты действительно ненавидишь меня?
— Зачем ты глупости спрашиваешь? — голос у него ещё живой, но уже немного механический. — Как я могу тебя ненавидеть?
— Ты ненавидишь меня, Рицка? — я мягко беру его за плечи.
— Нет, конечно!
— Ты уверен? Подумай об этом. Подумай как следует.
Подумай хорошенько, Loveless. Я люблю своего брата Рицку, но не намерен противостоять Жертве, которая в нём живёт. Если ты искренен, если ты по-прежнему мой Рицка, мне не составит труда сделать тебе внушение. Но я должен знать сейчас, ждать ли мне от тебя угрозы в будущем.
— Если ты солжёшь, всё разрушится, — продолжаю я, присаживаясь перед ним на корточки. — То, что ты скажешь сейчас, будет окончательным решением. Пойми это. Слова похожи на пули. Неосторожным словом можно убить. Если ты сейчас скажешь, что ненавидишь меня, я больше никогда не смогу посмотреть тебе в глаза. Знай, Рицка, я очень сильно люблю тебя. Для меня ты важнее всех на свете. Я не лгу. Я всегда любил тебя…
Рицка замер и не двигается, даже не моргает. Я продолжаю гнать мягкую волну, которая оформляется у Рицки в голове понятными словами, хотя я давно уже молчу. Зеро, воздействие на которых пришлось пока ослабить, пытаются его разбудить, но, конечно же, тщетно.
Если мои слова так легко до него доходят, значит как Жертва он мне не соперник. Что бы там теперь ни связывало их с Соби, я легко порву эти паутинные узы.
— Если ты правда любишь меня, позволь мне любить тебя в ответ. Прошу тебя, Рицка, выбери меня.
— Рицка… Не отвечай… — вдруг слышу я голос Соби, который, конечно, всё понял.
Но мне хватает одного взгляда из-за Рицкиного плеча, чтобы он заткнулся. Я потихоньку отпускаю разум Рицки, снова пытаюсь управлять голосом, прошу, чтобы он простил меня. Но Рицка всё ещё в смятении. Немного очнувшись, он принимается обвинять меня в том, что я плохо вёл себя с Соби, ещё в чём-то упрекать… Я даю ему выговориться вволю, потом задаю последний вопрос:
— Это твой окончательный ответ, Рицка?
— Я всё правильно сказал. Я простил тебя, Сэймей. Но я всё равно сержусь на тебя за то, что ты сделал!
Ну хорошо. Мне пока и этого хватит. Брат меня не ненавидит, а как Жертва сопротивляться не станет. Второе можно считать закрытым гештальтом, а с его сердитостью я уж что-нибудь сделаю. Ну не может же он на меня вечно дуться! Рицка на такое не способен.
— Сэймей, прошу, не заставляй Рицку страдать, — опять вклинивается Соби, и тут каким-то странным образом оказывается между ним и мною.
— Молчать.
— Не пугай Рицку.
— Меня Рицка не боится, а вот с тобой отдельный разговор. Я приказал тебе замолчать, и если ты ещё раз ослушаешься, я не прощу тебя.
Ох, это я зря сгоряча ляпнул… Брови Рицки тут же складываются домиком, как будто он собирается плакать, но хвост воинственно встаёт дыбом. Проклятье! Кажется, сейчас по новому кругу пойдём, а я уже и так столько Силы на него грохнул.
Но вдруг, к большому изумлению, Соби крепко сжимает его предплечье и успокаивающе произносит:
