Акаме присвистывает, Токино отчаянно трепыхается в путах. Я чувствую, как кровь закипает в венах, и злобно сжимаю кулаки. Больше всего на свете мне сейчас хочется убить её. Не в поединке, нет. Задушить собственными руками и с удовольствием смотреть, как её глаза вылезут из-под век и лопнут.

— Я не собираюсь даже прикасаться к тебе.

— Тогда я всем расскажу, что ты жив! — выкрикивает она сквозь слёзы обиды.

— Не расскажешь, — тихо отвечаю я. — Не посмеешь.

— Расскажу! Я…

Она осекается, когда я поднимаю ладонь.

— Ты правда так хочешь расстаться с Ушками?

— Да, — всхлипывает она.

— И тогда ты будешь молчать?

— Да.

— Ладно, Микадо, — улыбаюсь я. — Будь по-твоему. Нисей, возьми её.

На несколько секунд становится так тихо, словно у реальности выключили звук. Облегчение, едва проступившее на лице Гомон, постепенно сменяется ужасом. Акаме смотрит на меня в упор, неверяще моргая. Первым приходит в себя Токино и принимается ожесточённо барахтаться и мычать.

— Нет… — Микадо медленно отступает назад.

— Нисей, мне повторить приказ?

— Что ты имеешь в виду?..

— Ровно то, о чём ты подумал. Наш уговор: молчание в обмен на Ушки. Так забери их.

— Не надо… — Микадо плачет и отходит всё дальше.

— Нисей, возьми её. Это приказ.

Делаю посыл по Связи, чтобы Акаме не сомневался в серьёзности моих намерений. Он дёргает плечом, подходит к Гомон и хватает её за руки. Короткая борьба, вскрик — и вот она уже лежит на земле, придавленная его телом. С абсолютно непроницаемым лицом Нисей заламывает её руки и задирает юбку. Слышится треск ткани и протяжный визг. Он зажимает ей губы ладонью.

Смотреть там не на что, и я подхожу к Токино, не отрывающего от неё мокрых глаз. Он уже не мычит и не дёргается, просто тянется в ту сторону так, что под верёвками проглядывают красные вмятины на коже.

— Эй, ты, — я пинаю его в ногу, заставляя обратить внимание на себя. — До тебя донесу информацию персонально. Если хоть одно слово, произнесённое сегодня здесь, станет кому-то известно, я заставлю тебя смотреть на это ещё раз. А потом заставлю её смотреть на то, как убиваю тебя. Надеюсь, ты это запомнишь.

Токино опускает голову и вздрагивает от бессильного плача. Гомон ритмично вскрикивает, но уже не вырывается.

— Нисей, довольно, — говорю я через плечо.

Он тут же поднимается и застёгивает брюки. Лицо по-прежнему каменное. Микадо, плача навзрыд, медленно садится, пытается поправить юбку. Одно Ушко уже почти отпало и держится на тонкой полоске шерсти, другое по-прежнему на месте. Я указываю Нисею на них.

Акаме наклоняется, рывком отрывает сначала одно, потом другое и кидает Гомон на колени. Она в ужасе стряхивает их и отползает от нас.

— Твои Ушки, Микадо, — улыбаюсь я. — Всё, как ты хотела. Теперь, надеюсь, мы договорились?

Она в прострации ощупывает голову, натыкается на две проплешины, принимается снова рыдать. Потом прячет лицо в коленях и загораживается волосами.

— Сэй, думаю, до неё дошло. Идём.

Акаме тянет меня за рукав, но я дёргаю рукой, высвобождаясь.

— Нет, постой. Ещё кое-что. Отрежь её волосы. Под корень.

Нисей открывает рот, видимо, собираясь спросить зачем, но вовремя одумывается и вынимает из кармана складной ножик. Микадо даже не сопротивляется, когда он, обойдя её сзади, наматывает волосы на кулак, заставляя выгнуть шею, и принимается грубо срезать длинные пряди. Она смотрит мне в глаза остановившимся, полным ужаса взглядом.

Мимоходом отмечаю, что теперь, без волос, она выглядит куда старше и даже… красивее, если сейчас вообще уместно об этом думать.

Закончив, Нисей отряхивает ладони от прилипших волос, убирает нож и возвращается ко мне. Обессиленная Микадо падает на грязную землю, затем приподнимается на руках и снова заглядывает мне в лицо.

— Почему?.. — шепчет она срывающимся голосом. — Почему ты это делаешь?..

Я вдруг вспоминаю, что уже где-то слышал нечто похожее… Или скорее читал. Да, в той странной книге, по ошибке попавшей в школьную библиотеку. Я помню, что именно этот вопрос задала девушка в самом конце. И помню, что именно ответил убийца.

— Просто так.

— Что? — её глаза расширяются. — Без причины?..

— Микадо, — я резко наклоняюсь, и она отшатывается. — Я не тот человек, с которым ты захочешь ещё хоть раз встретиться. Но я тот, кто захочет ещё раз встретиться с тобой, если о сегодняшнем дне кто-то узнает. Поэтому… Навсегда меня запомни. И навсегда забудь.

Я отхожу на несколько шагов и протягиваю руку, на которой в ту же секунду смыкаются пальцы Нисея.

— Это было мерзко даже для тебя, — качает он головой, когда лесная поляна сменяется очертаниями маленькой улочки, а ноги наконец касаются твёрдого асфальта.

— Я не намерен это обсуждать, — бросаю я, направляясь к дому Чияко. — Тема закрыта раз и навсегда. Чёрт, что ты делаешь?..

Раздражённо оглядываюсь, когда слышу чирканье зажигалки, и в нос забивается удушливая вонь дешёвых сигарет.

— Ну а что такого? — невнятно бормочет он, зажимая сигарету зубами. — После секса закурить — святое дело.

— Да ты ещё более мерзок, чем я.

Вообще-то, я немного удивлён, с какой лёгкостью Нисей исполнил мой приказ, и не перестаю гадать, сделал бы для меня нечто подобное Соби?..

— Не более. Ровно настолько же, — ухмыляется он. — Хидео, наверное, будет в ярости, когда узнает.

— Зато порадуется, когда узнает про «жука». Расскажи им всё. Пусть думают, как это использовать. Эй, куда собрался?

— Домой, конечно, — Нисей удивлённо тычет пальцем на дверь.

— Вот ещё! Ты весь грязный и вдобавок от тебя воняет.

— Ну а чей это был приказ?

— Не смей сюда являться, пока не примешь душ и не приведёшь себя в порядок.

— Да где я тебе сейчас душ посреди ночи найду?!

— Мне плевать, — отрезаю я, хлопая дверью у него перед носом.

Сам не знаю почему, но я чертовски зол. То ли на Нисея, то ли на идиотку Гомон, то ли на то, что пришлось стать свидетелем чего-то куда более грязного, чем даже сжигание того парня заживо.

При воспоминании о Гомон на губах расцветает ухмылка. Нисей, конечно, не понял, зачем я приказал отрезать ей волосы. Но это же так просто… Ещё очень долго, пока они отрастают, она будет глядеть на себя в зеркало и вспоминать обо мне. О том, что я сделал. О том, что мог сделать и не сделал. И о том, что ещё могу сделать, если она вякнет кому-то хоть слово. Что ж… По крайней мере, одной проблемой меньше.

====== Глава 49 ======

На следующие полтора месяца главными действующими лицами нашей пьесы становятся Bloodless, без устали ломающие голову над тем, как именно проникнуть в школу и как использовать для этого «жука». Кинг уже не торопит меня, а мне незачем торопить их. Всё идёт своим чередом.

Рицку переводят в новую школу, и со дня на день он должен наконец отправиться на уроки. Это вполне логично. Никому бы не пришло в голову заставлять ребёнка сидеть в классе, где умер его собственный брат. Хотя в переводе посреди семестра тоже ничего хорошего не наблюдается.

И вроде бы пока всё происходит так, как я планировал, но в какой-то момент ловлю себя на том, что есть одна деталь, паршиво вписывающаяся в окружающую меня обстановку. Я сам.

Пока Хидео и Юрио заняты делом, я продолжаю отсиживаться в четырёх стенах на богами забытой окраине префектуры Яманаси. Единственная доступная связь с внешним миром — это компьютер. В умении налаживать контакты и убеждать мне не откажешь, поэтому, даже не видя собеседников, мне довольно скоро удаётся найти и сманить на нашу сторону ещё несколько мятежно настроенных пар. Себя я, конечно же, не раскрываю, и в ход идёт имя Хидео, но даже его хватает, чтобы наше подполье слегка обогатилось.

Но на этом всё. Больше я отсюда не способен ни на что, и вскоре собственная бесполезность начинает тяготить. А невозможность выйти на улицу, которой я поначалу радовался, превращает пребывание в доме Чияко в тюремное заточение.