С трагическим вздохом Микадо закрывает томик манги и откидывается на подушки.
— Эх, Такахаси опять не смог сказать Усами, что любит его. Всего одна фраза — это же так просто, и у них бы всё сразу наладилось.
— Тогда бы выпуск манги прекратили, — отвечаю я, перелистывая страницу справочника по созданию закрытых сетей.
— Ну и пусть! Зато Усами был бы счастлив.
— Есть патологически честные люди, которые даже недоговорки считают ложью. Уже не говоря о том, чтобы врать самим.
— Ах, вот как?! — Гомон подпрыгивает так, что матрас подо мной идёт волнами. — Значит, ты считаешь, что на самом деле Такахаси не любит Усами?! Что всё это ложь, а не просто смущение?!
— Микадо, пожалуйста, — вздыхаю я, — я не хочу спорить с тобой о персонажах манги. Они ведь нарисованные.
— Но они…
— Довольно. Послушай, есть разговор. В ближайшее время я планирую внести кое-какие новшества в нашу систему безопасности. Сейчас камеры внешнего наблюдения управляются с двух пультов — от Наны и от охраны на пропускном пункте. Я хочу, чтобы питание включалось и выключалось только от Наны.
— А зачем?
— На всякий случай.
Например, на тот, если штурм Лун американцами всё же понадобится. Контролировать ситуацию удобнее из одного места, нежели из двух. Не стану же я проникать на пропускной пункт, чтобы отключить камеры и у охранников.
— Так надёжнее, — поясняю я. — Но у Минами-сенсея и Кунуги-сана могут возникнуть сомнения. Хочу, чтобы ты поддержала меня на следующем собрании.
— Но я же ничего в этом не понимаю, — стонет Микадо, снова валясь на подушки.
— Поэтому я и принёс тебе несколько справочников, чтобы ты смогла разобраться.
— Ты про те три толстенные книги, которые оставил в коридоре?! Ты хочешь, чтобы я прочла их за неделю?
— Не целиком, а только те главы, которые я отметил.
— Но Сэймей…
— Пожалуйста, — я наконец поднимаю взгляд на неё. — Я буду приходить к тебе, пока ты читаешь, и читать что-нибудь вместе с тобой.
— Каждый день? — оживляется она.
— Каждый. Обещаю.
— Правда обещаешь или как тогда?
— Микадо, прошу тебя, — сдерживаюсь изо всех сил. — Хватит меня донимать. Просто делай так, как я говорю.
Она обиженно фыркает и отворачивается. Потом возится, ближе подползая к блюдцу с орешками, стоящему между нами. Я и сам не глядя тянусь за подкормкой, случайно натыкаюсь на её пальцы, и вдруг она взвизгивает и хватает меня за руку.
— Сэймей!!! Смотри!
Я выдёргиваю руку, оглядываюсь, ожидая увидеть на покрывале как минимум дюжину тараканов, но Микадо снова вцепляется мне в запястье.
— Смотри же! Оно…
Проследив, куда она смотрит, я медленно поднимаюсь на ноги, потому что кровать вдруг стала слишком рыхлой. Надёжный пол не сильно спасает от головокружения — последний вздох застрял в лёгких.
С моей правой руки на меня смотрит моё же собственное Имя, тянущееся от костяшки среднего пальца до линии манжеты. Буквы пока совсем тонкие, они едва заметны, но уже отливают ярким серебром.
— Сэймей, теперь у тебя тоже проявилось Имя! — взволнованно шепчет Микадо, глядя на меня как на ребёнка, сделавшего своей первый шаг. — Смотри, оно совсем как моё.
С этими словами она расстёгивает верхнюю пуговицу блузки, чтобы показать то, что я и так уже видел. «Moonless» справа от ключицы, изящной вязью с наклоном. Но буквы моего Имени совершенно другие: ровные, с острыми углами, словно отпечатанные на машинке.
— Сэймей, я так рада за тебя!
Я успеваю подумать только о том, что Гомон — последняя, с кем бы мне хотелось разделить этот момент, как она подскакивает и повисает у меня на шее, стуча ногами в белых носках по покрывалу. От неожиданности я теряю равновесие и падаю на кровать вместе с ней.
— Микадо, перестань! Отцепись!
Пытаюсь выбраться из-под неё, но Гомон крепче оплетает мою шею руками и, прильнув к плечу, как кошка, дотрагивается влажными губами до моей шеи.
— Микадо, нет! Нельзя! — отпихиваю её, резко сажусь и приглаживаю волосы. — Хватит, я сказал.
— Почему ты так себя ведёшь? Я что, твоя собака?! — в её голосе слышны первые нотки слезливой истерики.
Такое уже бывало несколько раз, когда она позволяла себе лишнее, и мне приходилось довольно грубо прерывать её домогательства.
— Нет, конечно, нет, — пытаюсь вернуть себе терпеливый тон, хотя внутри всё клокочет. — Прости, если я был резок, просто… не надо так делать.
— Но почему?! Я твоя девушка! Мы встречаемся! Разве я не могу…
— Сбить меня с ног и задушить? Не очень романтично. Слушай, — я встаю и надеваю пальто, — мне нужно кое-что срочно сделать. Поэтому…
— Я могу пойти с тобой?
— Нет! Останься дома и начинай читать то, что я велел.
— А…
— Пожалуйста, Микадо. Не спорь. Я позвоню. Пока.
Наконец выбравшись от неё и уже шагая к остановке, понимаю, что ругаться с Микадо — был ещё не самый плохой вариант. Потому что как только я забываю о нашей ссоре, в голову тут же начинают ломиться самые разные мысли единым потоком.
Вынимаю правую руку из кармана, чтобы убедиться, что это и впрямь наконец случилось. У меня проявилось Имя. Как же я ждал этого в школе, ещё задолго до Соби. Смотрел на тех, у кого появлялась надпись, и втайне немного завидовал. В последний год мне было не до того, чтобы вспоминать, что по этому системному параметру я задержался в развитии. Так что даже не обратил внимания на то, что запястье чесалось всю неделю.
Обычно всё происходит быстрее. С утра кожа краснеет, к середине дня начинает чесаться — и вот уже вечером ты любуешься на своё Имя. Моё же проступало неделю, как будто делало это с большой неохотой. Но теперь оно есть. И это значит, что…
В лёгком волнении достаю телефон, раскрываю, давлю кнопку, отсчитываю целых четыре гудка.
— Здравствуй, Сэймей.
— Рисуешь, — констатирую я.
Я уже научился слышать, когда зубы Соби сжимают фильтр сигареты, а когда — кисточку.
— Извини, — говорит он уже внятно. — Я тебе нужен?
Сглатываю. Нет, полная чушь. Быть такого не может.
— Всё в порядке?
— Разумеется. Почему ты спрашиваешь? Или ты хочешь узнать о…
— Не по телефону, — обрываю я. — Сейчас приеду, — и кладу трубку.
Во время поездки в автобусе не прекращаю спорить сам с собой. Соби ни словом, ни голосом не показал, что произошло хоть что-то. Конечно, ещё есть вариант, что он пока не заметил… Нет, глупость какая-то. Он же там сейчас стоит рисует, значит, видит свои руки. И молчать бы не стал. Но ведь… бывает же такое? Может же быть? Одно Имя на нём уже есть, пусть и искусственное. Мы столько сражались вместе, он сам научился активировать Имя. Ведь есть хоть один шанс, что у него появилось и второе. Может, Ритсу ошибся? Может, он не чистый или перестал таким быть. А это вообще возможно?
Одни и те же вопросы листаются по кругу. И все они бредовые. Я ведь понимаю головой, что так не бывает. Соби не может быть моим природным. Это было бы… слишком фантастично. У Юрио же не проявилось Имя Хидео. С другой стороны, у Хидео уже был Боец с настоящим Именем. Но… но ведь всякое может быть, почему нет? Соби же во многих смыслах уникален. Вдруг и на этот раз…
Не знаю, почему так отчаянно и глупо хочу увидеть своё Имя именно на его руке. Может, потому что Соби со мной уже два года и, если окончательно выяснится, что он не мой природный, я не буду знать, что делать дальше? А может, я просто не хочу никого другого? Которого не сам выбрал. Незнакомого, чужого, непонятного, от которого неизвестно, чего ждать. Но с которым нас навсегда скрепит общее Имя. Чёрт… жуть-то какая.
Соби встречает меня на лестничной площадке, где курил, пока я поднимался. На всякий случай пониже натягиваю рукава пальто и засовываю руки в карманы.
— Что-то случилось? — тревожно спрашивает он, пропуская меня в квартиру, и, как назло, отправляется ставить чайник.
— Пока нет, но последнее собрание Совета мне не понравилось, — приказав себе успокоиться, сажусь и внимательно слежу за суетящимся возле кухонной стойки Соби. — Они нашли тела, всё сопоставили. Теперь считают, что в городе орудует пара убийц. Я навёл их на мысль, что это, возможно, американцы. Чёрт, хватит там мельтешить! Не хочу я чая.
