— Запрещаю отвлекаться на меня во время битвы. Это приказ!

И для закрепления эффекта бью его по Связи. Совсем слабо бью — он только вздрагивает. На большее меня уже не хватает.

— Да, Сэймей.

— Второй приказ. Защищать меня в бою любым способом, — подумав, добавляю: — Если только он не граничит с безрассудством и не приведёт к твоей гибели без необходимости.

— Да, Сэймей.

Его плечи напрягаются — ждёт ещё одного удара. Но я уже машу на это рукой: мои посылы для него сейчас лишь уколы булавкой, а мне ещё домой как-то идти нужно. Я однозначно должен его наказать, но по-нормальному уже не выйдет. И бить я его не собираюсь. Больше никогда. К счастью, есть и другие способы, которые и для меня затратными не будут, и отпечаток оставят.

— А сейчас получишь то, что должен, — говорю я, помедлив. — Зажигалку дай.

О, вот это стоило сказать хотя бы ради того, чтобы увидеть его лицо! Тут же забыв о том, что собирался разыгрывать покорного мученика, Соби вскидывает на меня такой изумлённый взгляд, что я бровей его под чёлкой уже не вижу. Многое бы отдал за то, чтобы узнать, какой набор вариантов у него сейчас в голове расцвёл.

Бойцов при обучении не посвящают во многие тонкости, которые точно были бы им интересны. Например, Соби наверняка думает, что в качестве наказания я могу его порезать — ведь резал уже два раза. Теоретически могу. Но он не в курсе, что делать я так никогда не стану — это на пользу Связи не пойдёт. Лезвие у нас — источник Имени и мой инструмент для замены ассоциаций. И справился я оба раза на отлично. А вот если в дальнейшем использовать нож для наказаний, ассоциативная цепочка поползёт. Нельзя давать искусственное Имя и наказывать одним и тем же способом. Если и дальше говорить о том, чего я не могу, то я не могу его сечь. Это у нас коронная фишка уже Минами. И ассоциации опять смешаются и превратятся в такую баланду, которую я вовек не расчерпаю. А вот огонь… это штука с точки зрения Связи безопасная.

В том, что Агацума сегодня весь день абсолютно невменяем, я убеждаюсь сию секунду. Сначала позвонил мне в урывке между парами, потом внезапно разоткровенничался и замечательно открылся, хоть и не планировал. Затем бой провёл через одно место. Теперь я на него наорал, напугал — в первую очередь своей рукой многострадальной. Под финал потребовал зажигалку. У него сейчас наверняка ум за разум заходит, а рука, которой он лезет в карман, не просто подрагивает, а трясётся. Такое вижу у него первый раз. И даже понимаю, что он не самого наказания боится, просто я лечиться отказался и атмосферу нагнал соответствующую. Постарался, да. Ну не успокаивать же его теперь. Перед тем как наказывать.

Пластмассовый чёрный «Крикет» с поцарапанным корпусом наконец ложится мне в правую ладонь. Левой я благоразумно стараюсь не двигать, хотя боль от этого не уменьшается. Отдав мне зажигалку, Соби опять опускает голову и кладёт руки на колени. Но глаза его всё равно приковываются к колёсику, которым я пару раз смачно чиркаю. О чём, интересно, он сейчас думает? О том, почему я не приказал раздеться? Я ещё не выжил из ума, чтобы портить его до такой степени.

— Ты хорошо запомнил всё, что я приказал?

— Да, Сэймей.

— Надеюсь. Хотя в ближайшее время, глядя на себя в зеркало, ты точно этого не забудешь. А если забудешь потом, мне не сложно будет повторить.

Дёргаю его за волосы, перебрасывая самые длинные пряди вперёд. Подношу зажигалку и чиркаю колёсиком в нескольких сантиметрах от кончиков.

Соби не вздрагивает, только челюсти сжимает. Он и головы не поворачивает — скосив глаза, смотрит, как светлые кончики волос в секунду чернеют и укорачиваются, ползя изломанными нитями вверх. Появляется резкий запах палёной органики.

Если он действительно услышал всё, что я ему сейчас сказал, выводы сделает быстрее, чем оплавится его шевелюра.

Сначала в его глазах неподдельная тревога, только возрастающая с каждым сантиметром, на который я сдвигаю зажигалку. Чёрно-серая полоса шириною в ладонь уже поднялась до плеча. Потом он вдруг хмурится, словно решает что-то, и… переводит взгляд в другую сторону, на мою левую руку. Вот теперь в его глазах самая настоящая боль. А за тем, что творится с его волосами, он больше не следит.

Значит, всё понял…

Я отпускаю кнопку и кидаю зажигалку ему на колени. Он на автомате ловит её, прячет в карман. Смотрит по-прежнему на мою руку.

— Всё, Соби, — говорю я, незаметно вздыхая, чтобы он не ждал от меня продолжения экзекуции.

— Сэймей…

— Нет.

— Но разреши…

— Сам дойду.

Он поднимает на меня взгляд, полный немого укора.

Да, Соби, я уже выучил все твои возможные реплики. А тебе бы пора выучить мои.

— Пожалуйста, прости меня. Этого больше не повторится, — говорит он очень серьёзно.

Я опять начинаю злиться из-за этой заевшей где-то на середине пластинке, но вдруг понимаю, что забыл самое главное. То, от чего он сразу придёт в себя и что подведёт финальную черту под тем, что я сейчас сделал.

— Я прощаю тебя, Соби. Моё прощение осело где-то в горстке пепла. Но это был наш последний бой, после которого мне захотелось сменить Бойца. Понятно?

— Да, Сэймей. Спасибо.

Одним плавным, но стремительным движением он поднимается с колен и выглядывает наружу. Дождь почти кончился, едва-едва накрапывает. Соби поворачивает голову ко мне и протягивает руку.

— Обойдусь, — фыркаю я и встаю сам, крепче сжимая зубы. Даже в куртку кое-как влезаю самостоятельно.

Теперь на повестке дня два главных вопроса. Первый: как добираться до дома в таком состоянии, пусть это всего минут пятнадцать ходьбы? Второй и куда более важный: как спрятать от Рицки свою руку, которой я ещё несколько дней не смогу двигать?

Пока я раздумываю, Соби поднимает с земли и отряхивает свой пиджак. Перекинув через предплечье, подходит ближе. Машинально пробегаюсь глазами по его волосам, подпалённая прядь уже затерялась среди прочих.

— Сэймей, позволь мне сделать для тебя хоть что-то.

Вот теперь в нём уже не чувство вины говорит, а здоровое беспокойство за Жертву. Вину мы уже удалили. Выжгли, можно сказать.

— Что, например? Такси вызвать до центра этого же района?

— Но у тебя рука болит, и…

— Нет, с ней уже всё нормально.

Для правдоподобности дёргаю плечом. И как дурак — левым! От этого по телу проходит судорога. Зато получается кое-как усмехнуться. Вот только этого эксперта по боли моими жалкими гримасами не проведёшь.

— Сэймей, — он отвратительно-понимающе улыбается. — Ты очень вынослив. И ты сильная Жертва. Но доверься мне, прошу тебя.

Лесть на меня не действует, мог бы и не стараться. А вот последняя его фраза… Я так и не понял механизма. Это ведь не заклинание, да и воздействовать на собственную Жертву Бойцы не могут. Просто опять моя Сила на нуле, а Соби опять что-то такое сказал, отчего тянет… его послушаться.

— Что ты хочешь?

— Я перемещу тебя к твоему дому.

— Ты не сможешь. Ты ослаблен.

— Я — нет, — отвечает он категорично.

Меня перспектива немного смущает. Вовсе не потому, что этим умением разрешено пользоваться только в случаях крайней необходимости. Просто раньше я этого не делал. Один раз переместился к Соби — да, но то было другое, то по Связи. А перемещаться вместе с Бойцом… Мне откровенно не по себе.

Ну а выбор? У меня он есть?

— Хорошо, — сдаюсь я быстрее, чем планировал. — Только…

— Не беспокойся. Всё будет хорошо.

Его улыбку вполне можно назвать снисходительной. Как ни странно, она не злит, а успокаивает.

Соби протягивает мне руку. Да, обязательное условие перемещения — контакт кожа к коже, что-то такое припоминаю. Не глядя вкладываю свою ладонь в его, стараясь думать только о том, что всего несколько минут — и я в своей постели.

Не знаю, на что похоже перемещение. Ощущения должны быть не из приятных. Какой-нибудь вихрь-водоворот, как показывают в фильмах с телепортацией. Или что похуже: адская боль с расщеплением на молекулы и их восстановлением в другой части пространства. Или, например…