Кохаку замахивается, как для удара, и пронзает кулаком воздух перед собой:

— Земля тебя не стерпит! Камнепад! Ущерб максимальный!

Жалкий огрызок почвы, на котором я стою, трясётся, как при землетрясении. Из недр серой пропасти поднимаются несколько десятков камней, ускоряясь, несутся вверх, прямо на меня. И атака эта прицельная — «пазл» под ногами Соби даже не дрогнул. Если они успеют долететь до меня…

— Погаси! Вымотай их — мне нужно время.

— Понял, — Соби простирает ладони над пропастью. — Песчаный вихрь — под кожу иглами, слепи глаза, лиши дыханья.

Уже на подлёте камни рассеиваются в мелкую пыль, будто их все разом через расщепитель пропустили. Песок закручивается в спираль вокруг Faithless, скрывая их из виду. Сквозь плотную пелену я слышу женский кашель. Не знаю, достались ли им оковы, но мой островок по-прежнему трясёт так, что я едва сохраняю равновесие.

Доля секунды на то, чтобы решить, чем атаковать, — и я бы, возможно, даже успел подсказать Соби. Но тут из-за песчаной завесы раздаётся крик: «Бич!» — и плечо и щёку пронзает острой болью. Я хватаюсь за лицо, а когда отнимаю руку — на пальцах поблёскивает кровь, на запястье — ограничитель.

— Утихни! — командует следом Кохаку.

Вихрь останавливается, песчинки на миг зависают в воздухе и пыльным дождём обрушиваются в пропасть, открывая взору наших противников. Маико кашляет и вытряхивает песок из волос. Оков на ней нет.

Но это ведь должна была быть наша атака! Мы всего лишь защищались! Теперь начинаю понимать, чем пугал меня Соби в кафе.

Кохаку делает несколько проворных движений руками, подобно дирижеру, наглотавшемуся экстази, на кончиках пальцев уже зажигаются иероглифы.

— Стальной щит! — успевает выкрикнуть Соби, смыкая вокруг нас полупрозрачную синеватую стену.

— …Не выдержит воздушной пушки! Ущерб сто процентов!

Снизу поднимается такой ветер, что чуть не сбивает с ног. Несмотря на защиту, я уже еле стою на безопасном клочке пространства. Волосы и одежда, кажется, зажили своей жизнью и полощутся как парус, затягивая меня к обрыву.

Агацума даже не смотрит на меня. Спокойно поднимает руку.

— Укрепление. Полная изоляция.

— Прогнуть!

Ветер меняет направление, теперь давит на стенки нашего щита спереди. Синеватая пелена прогибается, дрожит, ещё чуть-чуть — и её прорвёт к чёртовой матери! А эти гады никак не дают нам атаковать! На одной защите долго не продержишься. Но мне всего лишь нужно немного времени — и я разберусь, что к чему и чем их можно достать. Точно разберусь, потому что другого выбора просто нет.

— Преломление девяносто градусов, — командует Соби.

Ветряной поток разбивается строго по центру щита, огибая его с двух сторон, но не прекращается.

— Отсеки их, — шиплю я, балансируя на всё ещё трясущемся «пазле».

Соби быстро озирается, что-то отыскивая.

— Тень ляжет тяжестью — не сдвинуть, не поднять. Не обойти и не сломать преграду.

Что-то огромное и прямоугольное проступает сквозь красно-песочную стену Системы и надвигается на Faithless. Кохаку едва успевает выставить защиту, прежде чем эта непонятная громадина наваливается на купол, сминая целый край. Противники отрезаны от нас этой стеной, ветер тут же стихает и наш собственный купол рассыпается.

Кажется, я втягиваюсь в правила этой игры без правил, потому что ждать, пока они выберутся, не собираюсь.

— Соби, атакуй!

— Электрический разряд в пятьдесят мегавольт.

За мгновенье до того, как ярко-голубая молния достигает цели, я понимаю, что «громадина», заслонившая Faithless, — не что иное, как рекламный щит, до этого висевший на столбе над стадионом. Разряд влетает в щит, раскалывая его на сотню кусков. Но те не исчезают, а, развернувшись острыми концами к Faithless, ввинчиваются в их купол, за стеной которого Кохаку панически машет руками, пытаясь его укрепить, а вот Маико на удивление спокойна. До этого она лишь нашёптывала наставления своему Бойцу, но теперь обращается к нам со странной улыбкой:

— Какие нежные лоскутки ткани. Тончайший шёлк.

Мне даже хочется переспросить, что за чушь она городит, но дальше горла слова не движутся. Потому что острые осколки рекламного щита действительно превращаются в самые настоящие разноцветные куски тряпок! Спокойно миновав стенки купола, липнут к рукам и ногам Faithless, не причиняя никакого урона.

— Я сошью себе из них платье, — усмехается Маико, подцепляя пальцами один лоскуток, и поворачивается к своему Бойцу. — Тончайший и нежнейший шёлк… Не причиняет боли…

— Зато горит! — радостно откликается Кохаку и взмахивает рукой в нашу сторону: — Горит, летит и жжётся!

Метеоритный дождь из горящих комочков несётся на нас с бешеной скоростью. Я успею только голову заслонить… Но Соби, не меняясь в лице, лишь звонко щёлкает пальцами:

— …И сгорает, обращаясь пеплом.

Я длинно выдыхаю, когда дорожка серой пыли оседает к нашим ногам.

А поединок уже основательно затянулся. С каждым заклинанием Агацумы я становлюсь всё слабее. И кандалы, повисшие на руке, Силы не прибавляют. Хорошо, что хотя бы на боль я уже научился не отвлекаться.

Кохаку с сожалением смотрит на плавно рассасывающееся покрывало пепла, вдруг задирает рукав и протягивает Маико руку, по внутренней стороне которой ползут светящиеся буквы Имени. Маико, тоже закатав рукав, легко перепрыгивает на его «островок» и соединяет Имена. Ухватившись за локоть Кохаку, она крепко обнимает его за талию и насмешливо смотрит на меня.

— Бездна поглотит тебя, самоуверенный мальчишка. Задушит, введёт в беспамятство и потопит. Берегись.

Сначала я думаю, что это обыкновенная системная угроза, на которую противнику положено обратить внимание и тем самым отвлечься. Но, посмотрев вниз, отбрасываю все сомнения относительно её реальности…

Бездна под нами больше не пустынно-серая. Она бурлит и переливается красно-жёлто-белыми волнами, как лава, постепенно поднимаясь всё выше. А из этой лавы… Из лавы вылезают какие-то чёрные лианы, пытаясь дотянуться до моего огрызка земли, и у них есть пальцы! Да это же не лианы, это… Я даже в фильмах ужасов такого не видел. Вслед за руками на поверхности показываются и сами существа. Они вытянуты, как небрежно раскатанные куски пластилина, у них непропорционально большие лысые головы с безгубыми ртами, раскрытыми буквой «О». Они таращатся на меня круглыми глазами без век и тянут, тянут, тянут ко мне свои руки…

Хорошо, что я прирастаю к месту, иначе бы точно свалился прямо в эпицентр этой живой массы. Могу только стоять в оцепенении и стараться протолкнуть воздух сквозь сжимающееся горло. А лава поднимается всё выше и выше…

— Уб… убери их… нем… едленно… Соби…

Но чёртов Агацума только поворачивается ко мне всем корпусом и ничего не предпринимает! Чёрные пальцы впиваются в край островка, круглые рты и глаза заполоняют всё пространство подо мной, их уже не десятки, а, наверное, сотни!

— Сэймей…

— Убери их!

— Послушай меня. Прекрати панику.

Конечно! Не к тебе же лезут эти… эти… Но почему, почему он не ставит щит?!

— Сэймей, выслушай, — говорит Соби уже твёрже. — Это не заклинание — это всего лишь иллюзия. Я не могу бороться с миражом. Того, что ты видишь, не существует.

Да, не существует?! Раз я вижу это, значит, это вполне реально. Они настоящие… их глаза, их рты — пусть беззубые, всё равно сожрут! Их руки… они стянут туда, вниз… они задушат… И я уже сам начинаю задыхаться.

— Сэймей, прошу, посмотри на меня. Сэймей!

Кружится голова, всё вокруг плывёт. Голос Соби раздаётся всё дальше и дальше. Круглые рты, круглые глаза… как головастики… точки вместо зрачков… руки-плети… сумрачные лианы… Сейчас я упаду. Главное — чтоб не вниз, не туда, не к ним…

— Сэймей!

Этот голос — единственное, что ещё держит меня на плаву сознания. Он слишком громкий и назойливый… Я через силу морщусь…

— Послушай же меня! — и этот голос выкрикивает уже как-то отчаянно: — Это же просто Мунк!