— А если речь идёт о периоде до воссоединения?

— Значит это, как вы выразились, явление — всего лишь следствие, а не причина.

— Да, вот только чего именно?

— Аояги-кун, — Минами медленно приближается к трибунам и останавливается аккурат напротив меня. — Принятие Бойца — решение добровольное с обеих сторон. Поэтому перед воссоединением пары каждый из её участников анализирует его последствия, выгоды и возможные проблемы. И заключительное решение принимает на основе этого. Если же есть факторы, явно препятствующие появлению новой пары, их нельзя игнорировать. Иногда лучше отказаться от принятия Бойца, чем создавать заведомо повреждённую пару и потом всю жизнь справляться с последствиями неверного решения. Все прочие «симптомы» — лишь мелкие частности, которые не стоит рассматривать отдельно, в отрыве от контекста ситуации, — всё это Ритсу произносит с расстановкой и очень серьёзно. Потом поднимает бровь, по-прежнему глядя только на меня. — Я ответил на ваш вопрос?

— Да, сенсей, — признаю я с неохотой. — Спасибо.

— Отлично. Тогда, думаю, мы можем вернуться к изначальной теме урока, — он отходит от трибун и продолжает «прогулку» вдоль первого ряда. — Как я уже начинал говорить…

Я оборачиваюсь через плечо, и мы с Соби обмениваемся одинаково мрачными взглядами. Свою позицию Минами прояснил. А дальше я Агацуме уже не помощник — ему должно быть виднее, что это были за «факторы». Но если у него и есть соображения на этот счёт, он этого не показывает, наконец отводя глаза и берясь за ручку. Я беру свою, и до конца занятия мы пишем, пишем и пишем в полной тишине аудитории под негромкий голос Ритсу.

Со звонком Агацума хватает свою сумку и вылетает в коридор одним из первых. А я только пальцы растираю, подмечая, каким взглядом проводил его сенсей. Несмотря на то что Бойцы расположились на последних рядах трибун, класс они покидают раньше нас, хотя мы не то чтобы были копушами. Вряд ли отсутствие учебника сэкономило им время. Нет, скорость — это что-то сугубо бойцовское. Именно поэтому я так не люблю наблюдать эту массовку. Хочешь не хочешь, а всё равно начнёшь обращать внимание на некоторую схожесть в движениях и повадках. От этого, признаться, немного жутко становится. Как будто перед тобой не три десятка живых человек, а различные по внешности машины со схожими программами. И после этого кто-то ещё удивляется, почему мне трудно воспринимать их как простых людей…

Нужно бы, кстати, сообщить Соби о моих — а значит, наших — планах, иначе его ждёт очередной сюрприз. Плохо, что он умотал, не дождавшись меня. Однако когда мы с Мимуро выходим из аудитории, Агацума обнаруживается возле окна. Стоит, сжимая лямку сумки, и смотрит на меня с подозрением. Я подхожу ближе и киваю.

— Ну и чего?

Он отводит глаза и молчит.

— Ладно, идём обедать. Не задерживай меня, — решаю я после солидной паузы и иду следом за Мимуро, который дипломатично держится на два шага впереди. Соби плетётся рядом. — Ты хотел что-то сказать?

В это время дня все изголодавшиеся юные умы спешат в столовую, поэтому в коридоре почти не протолкнуться. Мимуро то и дело останавливается, чтобы разойтись с кем-то, меня несколько раз увесисто пихают локтями. Заметив, как недовольно я зашипел после очередной «встречи», Соби равняется со мной и незаметно заводит руку мне за спину. Идти становится значительно легче — теперь остальные сами стараются нас обогнуть. Выбрав момент, когда Мимуро оказывается на несколько шагов впереди, Соби спрашивает:

— Зачем ты сделал это?

Он говорит совсем тихо, но я так отчётливо его слышу, будто он шепчет мне прямо на ухо, а вокруг нас не сомкнулась живая жужжащая масса учеников. Ещё один плюс в копилку Связи.

— Я? Я сделал?! Нет, это что нашло на тебя? Зачем ты принялся с ним спорить?

— Это уже неважно.

— Нет, это важно! Ты что, надеялся, что он тебе так всё и выложит как на духу?

Соби невесомо берёт меня за локоть и отодвигает от толпы старшекурсников, в центр которой я шёл, заспорившись.

— Я заговорил с ним. Тебе это не нравится. Прости.

— Мне не это не нравится. Меня знаешь что бесит? Что тебя по-прежнему это волнует. Тебе вообще уже не должно быть до этого дела. Тебе должно быть плевать на все эти его факторы и личные мотивы.

— Так и есть. Я просто хотел получить ответ на вопрос, который не мог задать раньше.

Ну да, я понял уже, что теперь я для Соби вместо прикрытия перед Ритсу. Хотя почему «вместо»? Разве мне не этого хотелось?

— Мне что, нужно приказать, чтобы ты больше не любопытствовал? Я хочу, чтобы твоё прошлое осталось в прошлом. Вместе с этим старым извращенцем.

Агацума что, не соображает, что своим поведением только провоцирует меня и заставляет задуматься о принятии некоторых мер, которые ему точно не понравятся? Моя цель — выбить Минами из его башки, что я пытаюсь сделать с того момента, как мы познакомились. Пока идёт с переменным успехом, и ещё неизвестно, как всё сложится дальше, если учесть факты, о которых я узнал ночью. И до тех пор, пока мне это не удастся окончательно, я буду придумывать всё новые и новые способы выбивания.

— Сэймей, я знаю, чего ты хочешь, но…

— Что «но»?

— Всё… сложно.

— Да? А по-моему, всё предельно просто. Он же обычный ублюдок, который пользовался тобой, чтобы повыделываться перед другими учителями. Не знаю, какие у него на самом деле были на тебя планы, но в конечном счёте ему на тебя наплевать. Он был рад от тебя избавиться, когда добился своего и ты стал ему неинтересен. Неужели это неочевидно?

Конечно, неочевидно. Иначе бы Агацума сам пришёл к этим выводам, а мне сейчас не приходилось бы безбожно ему врать. Проблема в том, что собственные слова мне так по душе, что я уже не уверен: себя я хочу убедить или его. Скорее, нас обоих. Потому что это объяснение чересчур удобное, чтобы им не воспользоваться.

Соби внимательно слушает меня, глядя перед собой, и я в запале вдохновения продолжаю:

— Давай логически, а? Если бы ты что-то для него значил, он бы тебя не выкинул. И уж тем более, потрудился бы найти тебе более сговорчивую Жертву. Он может прикрываться чем угодно, а ты можешь надеяться на что хочешь. Только факты говорят обратное. Ты был для него всего лишь красивой игрушкой, которой можно похвастаться перед другими. А вот настоящей ответственности он испугался. Трусливо сдался и вышвырнул тебя вон. Что ж, ему же хуже.

Пару секунд я не получаю никакой реакции на свои слова, а затем меня внезапно пихают в бок, чтобы скорее протиснуться к дверям столовой. Я удивлённо оборачиваюсь. Оказывается, Агацума замер ещё в нескольких метрах от дверей, и остаток пути я проделал в одиночку. Он смотрит на меня очень странно, как будто не верит в то, что услышал. В его глазах изумление интересно сочетается с бесконечной благодарностью. И тут я понимаю за что. Вздохнув, качаю головой и подхожу ближе.

— Да, ему же хуже, — твёрдо повторяю, не дожидаясь, пока Соби переспросит. И чтобы поскорее закрыть тему, добавляю: — Всё, хватит трепаться. Я голоден.

У стойки раздачи меня уже ждёт Мимуро, оценивающе рассматривая сегодняшний гарнир и не обращая внимания на подгоняющих его сзади недовольных учеников. Мы молча нагружаем подносы едой, пробираемся на обычное место. Соби, отделившись от нас, направляется к пустому столу у окна. Мимуро уже уселся и распаковывает комплект палочек, а я всё ещё стою в нерешительности с подносом в руках.

— Сэймей, что случилось? Кого ты там выглядываешь?

— Извини, сегодня без моей компании, ладно?

— Как скажешь, но… Сэй, ты помнишь о моей просьбе?

— Да, да, помню. Пойдём сразу после обеда.

Развернувшись, иду прямо к столу, за которым расположился Агацума, успев выудить из сумки блокнот и короткий карандаш. Он уже делает какой-то торопливый набросок, когда я ставлю поднос рядом с его и сажусь напротив. Несколько секунд Соби смотрит на меня широко раскрытыми глазами, потом медленно закрывает блокнот и неуверенно тянет его со стола.