До следующего занятия было ещё полчаса, так что, дождавшись прекращения рвоты, Иванна, в сопровождении Хоуп, которая честно пыталась не смеяться, пошла в свою комнату.

— Я кругом виновата, — вздохнула Иванна, корча рожи перед зеркалом.

Она переоделась в свои вещи, которые сейчас были ей великоваты, и дожидалась прекращения действия Многосущного зелья. Пять минут назад по двустороннему зеркалу с ней связалась чрезвычайно довольная Тори и сообщила, что вылетает из Хогсмида.

— Да ладно, было весело, — отмахнулась Хоуп.

Иванна предположила, что Тори обидится за неожиданную отработку, но Хоуп уверила, что ничего страшного в этом нет. Тори, уже в своём обычном виде, появилась спустя ещё десять минут и радостно сообщила, что так быстро на метле она ещё не летала. Как и предположила Хоуп, от перспективы отработки она ничуть не расстроилась и, переодевшись, стала демонстрировать свой чудесный нож.

Иванна, вспомнив вдруг о важных вещах, восторги ассистентки почти не разделила и поспешила отправить Смитов на занятия. Как только они ушли, она связалась с матерью и, объяснив причину своего странного вида, поинтересовалась, как там зелье для Каркарова и как он сам поживает? Елизавета, с несколько дезориентированным видом, посмеиваясь, ответствовала, что зелье давно готово в лучшем виде. Сам пациент сейчас вместе с Мирославом слушает какую-то квиддичную трансляцию, и, судя по всему, поживает отменно. Иванна, не найдя что тут можно ещё сказать, пожелала матери крепкого разума и прервала вызов. День только начинался, а уже столько всего интересного произошло… Надеясь привести в порядок нервы, Иванна прилегла вздремнуть.

========== Глава 36 — Интерлюдия ==========

22 июня 1983 г., Дурмштранг.

Воспоминания Иванны.

В зал они проскользнули за минуту до начала так называемого открывающего тура вальса — выпускники, помимо блестящих знаний, должны были демонстрировать превосходные манеры и умение вести себя в светском обществе. Для этого целый июнь выпускники в полном составе посещали обязательный факультатив по бальным танцам — вдобавок к и без того обязательным занятиям по светскому этикету.

Открывающий тур был отрепетирован особо, и до первых тактов музыки нужно было успеть занять стратегическую позицию в зале, чтобы со стороны казалось, будто пары образовались сами собой и закружились под музыку — так что никакая беготня в поисках заранее определённого партнёра не допускалась. Как назло, «отрепетированный» Иваннин партнёр Ингви из третьей параллели куда-то запропастился. Разозлившись, она выудила из толпы шестикурсника, приглашённого повеселиться со взрослыми за отличную успеваемость, и страшным голосом наказала никуда от неё не отлучаться. Шестикурсник, как оказалось, действительно был умным малым и понял что от него требуется. К некоторому Иваннину неудовольствию, выяснилось, что он ниже её на полголовы, но снимать из-за этого шпильки она решительно отказалась.

Первый тур вальса (школьный оркестр играл «Голубой Дунай») прошёл без накладок, ко второму отыскался Ингви. Они с Иванной, беззаботно кружась под «Амурские волны», шёпотом облаяли друг друга, сохраняя на лицах светские улыбки. Шестикурсник улизнул в толпу от греха подальше. Второй тур также прошёл гладко, несмотря на попытки сторон незаметно оттоптать друг другу ноги. Всё это время по залу сновали несколько фотокорреспондентов, слепя вспышками направо и налево.

Наконец, объявили отделение народных танцев, и Иванна поспешно уползла в угол на диваны для отдыха — танцевать быстрые танцы на шпильках она была не готова. Не успела Иванна отдышаться, как к ней подсела Яблонская с двумя фужерами шампанского, один из которых предложила ей.

— М-м, Двенадцатидневный яд? — протянула Иванна, с видом знатока понюхав содержимое фужера. — Ты сегодня в амплуа Марии Медичи просто.

— Ты с Лукрецией Борджиа не путаешь? — фыркнула Яблонская.

— Никогда не была сильна в истории, — в раскаянии вздохнула Иванна. - Хм, погоди, не Двенадцатидневный, наверняка «поцелуй Клеопатры».

Яблонская явилась на бал в бархатном платье, которое одновременно гармонировало с парадными мундирами сокурсников алым цветом и строгим кроем и выделяло её на фоне остальных сокурсниц — кроме неё ни одна девушка не была в красном.

— Конечно, разве я могла предложить тебе банальный мышьяк, — закивала Яблонская. — Я слышала, ты остаёшься в Дурмштранге, будешь делать исследование?

— Угу, — кивнула Иванна. — Так что наша мечта расстаться после выпуска не осуществится. Предлагаю за это выпить.

— Не чокаясь.

Они опустошили фужеры, и по жесту Яблонской, один из её воздыхателей, дежуривших неподалёку, тут же заменил их на полные.

— Ого, да ты роковая женщина! — уважительно оценила Иванна.

— Я верховная староста, — величественно отмахнулась Яблонская.

— Э, вы что, помирились и стали лучшими подружками?! — обиженно воскликнул появившийся Янко. — Я так не играю, это совсем не интересно.

— Нет, у нас шампанское перемирие, — возразила Иванна. — А куда ты Адю дел?

— А, тогда ладно, — с облегчением сказал Янко и плюхнулся рядом. — Адя пошла убеждать родителей отправляться до дома без неё, сейчас вернётся.

— Вы, кстати, всё ещё не оставили идею совместного бизнеса? — поинтересовалась Яблонская.

— Ну что ты, у нас огро-омные перспективы, — ответил Янко.

— А ты в курсе, что ваша драгоценная Иванна остаётся здесь?

— Всё они в курсе, это нам не помешает, — Иванна с трудом удержалась, чтобы не показать ей язык.

— Ну, всё-то вы знаете, — заскучала Яблонская. — Ничем вас не удивишь.

— Ну, ты пойди, развлеки нашего дорогого директора, а то ему с его гостями как-то совсем уныло, — хмыкнул Янко.

— Кто там у него? — всполошилась Иванна, завертев головой.

Ещё не хватало какого-нибудь Крота, который пустит насмарку все её старания.

— Там этот чиновник, что у нас на шестом курсе Основы принимал, с дамой, и какой-то надутый блондинчик, во-он там, у второго выхода, — подтвердил худшие её опасения Янко. – О, а вот и Адя. …Ты отделалась от предков?

— С трудом, — рассмеялась та. — А шампанское тут только для избранных?

— Сейчас для всех будет, — пообещал Янко. — Садись пока.

Он сбегал куда-то и вернулся с двумя пустыми фужерами и бутылкой. Беседа продолжилась в духе взаимных дружеских плевков ядом. Иванна, которую продолжало грызть беспокойство, пересела, чтобы держать Каркарова в зоне видимости. Тот никаких тревожных симптомов не показывал, но Иванну это не особо утешало, и даже четвёртый бокал шампанского как будто не она выпила.

— О, сейчас будет преподавательская кадриль, — оживился Янко, наблюдая, как самые стойкие профессора и гости выстраиваются парами для традиционного танца.

— У-у, доберусь я до этой драной кошки… — мстительно прошипела Яблонская, глядя на блистательную метрессу Алексис Ангелина, вставшую в пару к директору.

Прекрасная Алексис, обладательница каскада чёрных локонов, точёной фигуры и бездонных карих глаз, преподаватель Физических дисциплин, шагистики, бальных танцев, светского этикета, а также тренер по квиддичу, была объектом нескончаемого обожания мужской половины учеников Дурмштранга, женская же половина оных испытывала по отношению к ней полный спектр чувств — от того же обожания, до чернейшей зависти. В любом случае, на уроках полётов на метле всегда был аншлаг, а матчи по квиддичу между командами параллелей неизменно радовали своей зрелищностью.

— Ива, Иоанна, а что же вы сидите! — обе упомянутые удивлённо обернулись на спешащего к их диванам профессора Хайдарагу. — У нас недобор дам, а вы, по сути, тоже теперь в штате. Идёмте!

Пока Иванна колебалась, придумывая отговорку, чтобы не идти танцевать, Яблонская встала, гордо подала руку профессору Хайдараге и кивком велела сокурснице следовать за ними. Иванна посмотрела с надеждой на Адю, но та решительно замотала головой, так что пришлось идти куда позвали.

Кадриль ей пришлось начинать с профессором Фалькенштерном, отчего она испытала уныние и в очередной раз прокляла свои туфли — скрюченный артритом Носферату, и так не отличавшийся высоким ростом, теперь был ей значительно ниже плеча. Впрочем, фигуры танца чередовались достаточно быстро, и вскоре танцующие поменялись партнёрами. Через некоторое время встав в пару с Кротом, Иванна порадовалась, что танцует в перчатках — прошлогодние воспоминания, как оказалось, были живы, и её слегка затошнило, стоило тому взять её под руку. Крот её узнал: