— Ива, ты в порядке? — осторожно поинтересовался Каркаров, когда дверь за профессором закрылась.

Иванну тем временем разобрал хохот. Мысленно прокручивая эпизод, она долго не могла успокоиться.

— Чёрт, я ведь действительно веду себя как недо… хм, истеричка, — наконец констатировала она, найдя силы принять вертикальное положение. — Но профессор Хайдарага всё равно — чёртов старый тролль вот такенной толщины, — она раскинула руки в стороны.

— Так ты, в итоге, не станешь меня убивать? — невозмутимо уточнил Каркаров.

— Нет, — улыбнулась Иванна, понимая, что тут впору почувствовать себя не просто круглой, а прямо-таки сферической дурой, но уже не находя сил на это. — Хватит разврата, пойду лучше почитаю, что ты им заслал. Но, в любом случае — спасибо за помощь. По крайней мере, можно считать, что номинально я выбралась из своего болота. Ладно, не буду тебя отвлекать, увидимся, — она послала ему воздушный поцелуй, встала из-за стола и направилась к себе.

Ознакомившись с готовым текстом, Иванна всё же признала его годным, тут же сообщила о великом достижении всем заинтересованным (или уже не очень заинтересованным, но всё равно — причастным) лицам, и оставила для Василисы сообщение с просьбой быть готовой помогать с презентацией. К тому времени Иванна уже знала, что на кафедре Зелий есть три бесхозных аспиранта, но брать их под своё крыло не спешила, так как даже единственную Василису до сих пор не могла обеспечить полноценной работой. После сообщения Иванны Адя моментально связалась с нею, чтобы решить ряд вопросов, касающихся патентных дел.

Первого июня пришёл ответ из Академии Наук, в котором учёный совет сообщал о готовности опубликовать статью в международном издании Алхимического Вестника и приглашал доктора Мачкевич выступить с соответствующим докладом для заинтересованной публики. Иванна подтвердила свою готовность и тут же связалась с Хогвартсом, чтобы сообщить Смитам и Снейпу дату доклада — он был назначен на тринадцатое июня. Смиты встретили новость скорбью и стенаниями — в десятых числах им как раз предстояло сдавать экзамены. Снейп был более сдержан в проявлении эмоций, но всё же выразил сожаление касательно невозможности своего присутствия.

Иванна, особенно и не рассчитывавшая на то, что они смогут приехать на доклад, в приказном порядке велела им не строить никаких планов на конец месяца и после двадцать второго непременно прибыть в усадьбу Мачкевичей (вне зависимости от успеха выступления).

Недельная подготовка к докладу пролетела как один миг. У Василисы обнаружился ещё один полезнейший талант — красивый почерк, что было с успехом применено при изготовлении схем и диаграмм, иллюстрирующих выступление. На генеральную репетицию в качестве публики Иванна позвала друзей, профессора Песцову, Раувольфию, Хайдарагу и Каркарова, усадила их в два ряда в своей гостиной и заставила выслушать весь текст доклада с демонстрацией наглядных пособий. Во втором ряду оказалась мужская половина аудитории, которая всячески изображала крайне неблагодарных слушателей, дабы на всякий случай морально подготовить докладчицу к форс-мажорам. Иванна мужественно выдержала испытание и пришла к выводу, что после всех их прибауток и комментариев ей уже вряд ли что-то помешает. Василиса меняла схемы, чётко следуя Иванниным указаниям, с достойной уважения стойкостью игнорируя «шум в зале», при том, что даже профессор Песцова не выдерживала и тихонько фыркала, реагируя на тот или иной анекдот с галёрки.

В день торжественной презентации Иванна даже глазом не успела моргнуть, как уже получала поздравления и выражения восторга от пришедших на доклад коллег по цеху — как лично знакомых ей, так и тех, кого она видела в первый раз. Пятеро из незнакомых, подошедшие с поздравлениями в разное время, чрезвычайно растрогали её, поприветствовав тайным знаком принадлежности к Ложе, о которой сама она вспоминала крайне редко, даже когда смотрела на свою татуировку.

— Ух, как же я устала, — вздохнула уже не чуявшая под собою ног Иванна, после того, как слушатели почти полностью разошлись; она стояла возле кафедры и рассеянно наблюдала за Адей, просвещающей всех желающих на предмет авторских прав на изобретение. — По-моему, с зажигалкой всё прошло гораздо быстрее и проще.

— В этот раз было больше вопросов, — отметил Каркаров, одной рукой поддерживая её за талию.

— Ну да, и тема куда более практическая в целом, — она зевнула, роняя голову ему на плечо. — Сегодня вырублюсь сразу, как вернёмся. Кошмар, я так устала! Куда там Василиса делась, она вроде бы всё собрала? Бедняга, надо было всё-таки кого-нибудь из аспирантов привлечь, загоняла я её… О, вот же она! — Иванна заметила приближающуюся ассистентку, на ходу беседующую с невысоким плотным мужчиной лет сорока в тёмно-зелёной мантии. — Это не её отец, случайно?

— Он самый, — подтвердил Каркаров.

Василиса подвела отца к кафедре, церемонно шаркнула ножкой и представила их с Иванной друг другу.

— Очень рад познакомиться, доктор Мачкевич. Васенька очень много про вас писала, — поприветствовав её и обменявшись приветствиями с Каркаровым, сказал Василисин отец, совершенно игнорируя выражение лица, которое та скорчила при слове «Васенька». — Я даже не ожидал, что ребёнок всё же заинтересуется зельями. Это чудо просто!

— Ну что вы, мастер Зарецкий, — смущённо улыбнулась Иванна. — Мы с ней даже ещё толком к нормальной практике не приступили. Пока только работа с документацией, это, сами понимаете, не совсем полноценная практика.

— Это вопрос времени! — с энтузиазмом возразил Зарецкий. — Не представляете, как я был тронут, когда она начала со мною советоваться и задавать вопросы по предмету. Жаль, что Макару всё это совсем не интересно.

— У Макара сейчас тренировки, он даже подготовку к экзаменам радостно игнорирует, — неодобрительно поджала губы Василиса.

Иванна, вспомнив Василисиного брата, которого после памятного инцидента с медведем успела увидеть ещё несколько раз, невольно отметила его сходство с отцом. Макар был такой же русоволосый и коренастый, с носом-картошкой, как и отец. Черты лица Василисы были острее, не говоря уже о высоком росте и гораздо более тёмной масти — должно быть, девочка пошла в мать.

— Жаль, Оленька не смогла приехать, ей было бы интересно с вами познакомиться, — словно откликаясь на Иваннины мысли, сказал Зарецкий.

— Ну, я полагаю, ещё выпадет шанс, — развела руками Иванна, лихорадочно силясь вспомнить, слышала ли она что-нибудь про Ольгу Зарецкую в околозелейном контексте, и пришла к выводу, что мать Василисы либо ничем на этом поприще не отличилась, либо отличилась чем-то особо специфичным, раз навскидку не вспоминалось.

Зарецкий отвесил несколько комплиментов Иванне и её докладу, посетовал на недостаток времени и вскоре откланялся, ещё раз выразив радость знакомством. Василиса отправилась провожать отца, пообещав вернуться через пять минут. Иванна вздохнула с облегчением, искренне рассчитывая, что сегодня ей больше ни с кем не нужно будет общаться.

…До окончания учебного года Иванне так и не получилось как следует отдохнуть — её публикация вызвала в профессиональной среде определённый интерес, оттого понадобилось организовать ещё несколько выступлений. Скрепя сердце, пришлось отстранить от обязанностей ассистента барышню Зарецкую — Иванну положительно заела совесть отвлекать её от подготовки к экзаменам, несмотря на все протесты. Таким образом, двадцать первого июня, решительно отказавшись от «ещё одного разочка — и точно всё», Иванна отправилась в родительский дом, разослав повторно всем заинтересованным лицам приглашения заглянуть на огонёк.

Усадьба Мачкевичей, располагающаяся в болотистой излучине Савы в дальнем пригороде Белграда, как никогда навевала успокоение и настраивала на созерцательный лад. По старой традиции Иванна аппарировала к задней калитке и, зайдя на территорию усадьбы, моментально ощутила прилив сил. Перекинувшись в кошку, она скользнула меж кустов отцветающей сирени в сторону садовой веранды. Иванна упорно не оставляла надежды застать родителей врасплох неожиданным появлением. Впрочем, сколько она себя помнила, одурачить их никогда не удавалось — родители всегда каким-то непостижимым образом узнавали о её приближении заранее.