Итак, девушки принялись осуществлять свой план. На худой конец, Леська собиралась притвориться бревном, если не успеет дозреть до такого состояния по правде. Их усилия возымели немного не тот эффект, на который они расчитывали. Леська впала в легкую грусть и сидела, разглядывая зал. Сашка и Дэн допились до озорного веселья, отправились похищать невесту, но почему-то украли жениха, заперлись с ним в туалете и какое-то время невеста, тамада и большая часть гостей были вынуждены торчать под дверью туалета и торговаться о выкупе. Судя по звукам, несущимся изнутри, жениху было весело. Вместе с Дэном он пел «Smells like teen spirit», барабаня по бачку унитаза. Невеста, осознав, что уже пятнадцать минут лучшего дня своей жизни она стоит перед ресторанным туалетом, посуровела лицом. Антон предложил обменять его на Леху, Сашка радостно согласилась, дверь распахнулась, жених вылетел из нее в объятия Витки, а Антон забежал внутрь, и, по ходу, сам заперся изнутри. Радостный вопль Дэна, и песня продолжилась, громче, бодрее, заглушая все призывы снаружи. Теперь в коридоре утешали свидетельницу Анечку, которая внезапно лишилась красивого напарника. Глядя, как оператор снимает толпу перед туалетом, Леська поняла, что Виткина свадьба удалась, хотя Витка, возможно, будет иметь об этом другое мнение. Глеб философски наблюдал за происходящим, не делая попыток вмешаться.

– Как ты думаешь, если к нашим туда постучать – они меня пустят к себе? Мне кажется, у них там уютнее, – вслух позавидовала девушка. Глеб вздохнул и резюмировал:

– Все-таки мы психи… – в его голосе послышалась нотка грусти. – Посмотри на нас: живем обособленно, в люди выходим редко, а все почему? Боимся потерять самоконтроль. Так и дичаем постепенно.

– Ты-то чего боишься? – усмехнулась Леська. – Уж я видела, как ты умеешь пить, если б боялся за самоконтроль, то, небось, так не заливал бы.

– Долгие годы тренировок, – отмахнулся Глеб.

Леська хмыкнула и налила себе еще вина. В голове уже шумело, но она понадеялась на Глебовские долгие годы тренировок, в случае чего, он должен бы пресечь все ее непотребные деяния.

Тем временем друзей из туалета все-таки добыли, и веселье грянуло с новыми силами.

Свадьба набирала обороты. Несмотря на сочетание несочетаемых джинсов, смокинга, фенек и галстука, свидетель пользовался огромной популярностью у женского пола. Свидетельница не отрывала от него глаз, невеста шептала ему на ухо, тамада кокетливо общалась с ним в микрофон, забыв о молодоженах, стайка нимф в возрасте от пятнадцати до пятидесяти соревновалась за то, чтобы пригласить его на танец. Глядя, как он проносится мимо в залихватском танго, Леська машинально начала заплетать в пакостное заклинание бахрому скатерти и очнулась от того, что Глеб схватил ее за руку и крепко сжал.

– А? – Леська невинным взором уставилась на него.

– Не чуди, – спокойно приказал начальник. – Пошли потанцуем.

Это был геройский жест, и девушка его оценила. Глеб – коренастый грузный мужчина с пивным животом, к тому же в костюме ему явно было неудобно. Леська покорно встала, предвкушая, как будет хромать на обе отдавленные ноги, но вот чего она не могла предположить, так это того, что шеф и впрямь умеет танцевать! Видя неподдельный восторг партнерши, Глеб разошелся на полную катушку, срывая бурные аплодисменты зрителей. Леська чувствовала себя ласточкой в полете, не меньше.

Сашка с Дэном сидели под накрытым столом и, видимо, собирались красть туфлю невесты, но проследив за их взглядами, Леська поняла, что туфли тамады привлекают их гораздо больше, и они только ждут, когда же бедная женщина усядется.

Оттанцевав все ноги, они с Глебом продолжали наливать друг другу, когда рядом бухнулся на стул запыхавшийся Антон. Друзья встретили его радушно, Леська аж уронила ему в смокинг бутерброд с колбасой.

– Везет вам, синие уже! – прошипел Антоха, выуживая из-за пазухи по очереди булку и колбасу и тут же алчно их поедая. – Я уже замахался!

– Звезде вечера жаловаться не пристало, – вычитала ему подруга. – Иди, дамы ждут.

Антон злобно посмотрел на нее и хотел что-то сказать, но тут раздался громогласный зов тамады:

– А вот и наш свидетель!

Антону в лицо уперлась камера, и, неубедительно превратив злобную мину в приветливую улыбку, он обреченно отправился на участие в очередном конкурсе.

Под столом кто-то вцепился в Леськину ногу. Лягнув как следует, она услышала Сашкино ойканье. Нагнулась, заглянула под скатерть и погрозила кулаком:

– Вы меня ни с кем не спутали, олухи?!

Олухи пьяно заржали и поползли прочь. Дэн изволил-таки пояснить ей через плечо:

– Мы караулим!

– Кого?

– Невесту… или тамаду… я забыл.

– Упилися, – резюмировала Леська, опуская скатерть. – Трезвый только свидетель.

– Ничего, он дома наверстает, – утешил ее Глеб.

Шум, хохот и пьяное веселье пошли на спад. Наигрывало что-то мелодичное. Невеста с женихом сели за стол перехватить свой нелегкий кусок хлеба. Рядом с ними сидела незнакомая девушка в платье цвета сажи. «Как странно – на свадьбе в черном…» - подумала Леська, а потом осознала, что до этого не видела ее среди гостей. Памяти вряд ли можно было доверять, да еще после такого количества выпитого, и в другой раз она бы отвернулась и забыла, но тут ее зацепила одна странность. Жених и невеста ворковали друг с другом, будто рядом с ними никого нет. Вот Витка повернулась и обратилась к тамаде, глядя на нее как-будто сквозь девушку. Красотка в черном сохраняла невозмутимое, даже какое-то отсутствующее выражение лица.

Повинуясь внезапному наитию, Леська нырнула под стол и уставилась на ее ноги. Потом выпрямилась и, глядя в стену, сообщила Глебу:

– Там сидит баба, у которой туфли на разные ноги одеты.

Глеб посмотрел на подругу:

– А по-твоему надо обе на одну одевать?

Леська не стала напоминать, что нечисть любит носить обувь наоборот: правую туфлю на левой ноге, левую на правой. Нагло глядя Глебу в глаза, она уронила на пол его вилку и сказала настойчиво:

– Ой, у тебя вилка упала, подними.

Глеб не нашел на это достойных слов и нырнул вниз. Через пару секунд, кладя вилку на стол, он уже был деловит и собран:

– Кажется, мара.

– Ночной кошмар? Что она тут делает?

– Может, ей просто любопытно.

Девушка в сажевом платье взглянула на невесту ярко-зелеными глазами, потом стала задумчиво накручивать на палец край ее фаты.

– Они ее не видят, – прошептала Леська, наблюдая за ней.

– Не видят, пока она сама этого не захочет.

– Что будем делать?

– Для начала незаметно переместимся поближе...

Глеб чуть ли не за шкирку вытащил Леську из-за стола и повальсировал к брачующейся паре. Мара, воплощение ночного кошмара, была редкостью. Что она забыла на этой свадьбе – тот еще вопрос, может, просто из любопытства привязалась, а может, ей понравилась невеста или жених, тогда совсем плохо. Уничтожить мару… как можно уничтожить ночной кошмар? Только проснуться. Увидеть несостыковку и понять, что это всего лишь сон, нарушить логику. Применимо к маре это значило – вывести ее из равновесия, лишить коварной невидимости, а потом уже в материализовавшееся тело воткнуть что-нибудь  серебряное, провернуть и попрыгать сверху ногами… «Ой нет, это я замечталась», – опомнилась Леська. И где тут взять серебро? Столовые ножи и вилки не годились, они с серебром и рядом не лежали. Вопрос, как сделать мару видимой, решался куда легче, надо было нарушить симметрию, ну, например, оборвать рукав у ее платья. Естественно, сделать это мог только тот, кто видит ее в любом воплощении.

– Ну, придумал? – она дернула Глеба за рукав. Тот помедлил с ответом, внимательно рассматривая незваную гостью.

– Я могу вылить на нее бокал вина. Это ей не понравится.

– Это кому угодно не понравится, – согласилась Леська.

– Учти, – Глеб ее не слушал, думая вслух, – как только она станет видимой, она нападет.

– На кого?