Глава 4. О пользе свежего воздуха

В издательство Леська зашла сильно не в духе, шумно плюхнула рюкзак на стол, уселась на свое рабочее место и уставилась на выключенный монитор. Антон проводил ее вопрошающим взглядом, но наушников не снял, продолжая покачивать головой в такт музыке. Глеб трепался по телефону, а когда закончил, повернулся к ней и с живым интересом спросил:

– Что за хрень у вас в универе творится, Лесь?

– Шило в заднице у начальства, – хмуро процедила та.

– Не понял. При чем здесь начальство?

– А то, что когда им приспичивает размять кости, то весь универ должен в едином порыве подняться и ехать! А я не хочу!

– Куда ехать? – Глеб выглядел растерянным.

– Как куда? На турбазу. Четверг, пятница, суббота объявлены Днями здоровья.

Каждую весну все факультеты по очереди выезжали на турбазу университета на три дня. Учитывая, что в этом году «отдых» решил захватить часть майских праздников, возмущение студентов можно было понять. Увы, к Дням здоровья ректор относился серьезней, чем ко всему остальному. Леська с Сашкой попытались было отмазаться, но после того, как замдекана по воспитательной работе показала им кулак и поставила под сомнение их успешную сдачу летней сессии, попытки прекратились. Все это Леська и изложила шефу, постепенно спуская пар. Потом спохватилась:

– Подожди, а ты разве не об этом спрашивал?

– Нет, я имел в виду убийство на вашем факультете.

– Ах, это…

– Я не понял, тебя уже трупы сокурсников вообще не впечатляют? – возмутился Глеб. – Дурацкая турбаза тебе важнее? Ты вообще журналист или где?

– Журналист, – с достоинством ответила Леська, – именно поэтому меня сейчас больше возмущает турбаза, как самая свежая новость. Труп сокурсника случился еще в пятницу, а сегодня, заметь, среда. Но если хочешь, я тебе и про труп расскажу.

Глеб хотел. Минувшую неделю он провел в Москве, остальные как раз переживали убийство на родном факультете, и в редакции появлялся только Антон, который об убийстве слышал, но без подробностей, от Дэна, и удовлетворить любопытство Глеба не мог.

Убили Петра Горовцова, в узких кругах более известного как Морт, певца местной готической рок-группы. Морт и выглядел так, что даже у преподавателей язык с трудом поворачивался называть его Петей. Надо сказать, что на факультете иностранных языков традиционно нормальных людей не было, так что Леськиных косичек и колец явно было недостаточно, чтобы выделяться из кошмарной пестрой толпы, заполонявшей коридоры на переменах. Сашку тоже не относили к диву дивному. Ну подумаешь, панк, подумаешь, маленький рост, вон преподаватель аналитики еще меньше ее, и ничего, даже прозвище «гном» не заслужила. Но Морт все же выделялся. Высоченный, с длинными черными волосами и выбеленным гримом лицом, он всегда одевался только в черное, носил кучу готической бижутерии типа крестов, улыбался исключительно зловеще, как Леська подозревала,  даже специально репетировал такую улыбку перед зеркалом, почти не имел друзей, а от его взгляда люди с непривычки шарахались.

Причина смерти была неясна. По крайней мере, когда Леськина группа ввалилась в аудиторию и наткнулась там на скрюченный труп, они смогли заметить, что из тела не торчал топор и рядом не валялась склянка с ядом. Подробнее, конечно, никто из опешивших студенток рассматривать не стал. Тело увезли, но самое веселое только начиналось. Мало того, что со всеми побеседовал милиция, так теперь еще, прежде чем зайти в аудиторию, ее отпирали и сначала осторожно заглядывали внутрь, в туалет ходили по двое минимум, а если случались вечерние пары, то после занятий вся группа, во главе с преподавателем, содрогаясь, пробиралась к выходу по плохо освещенным коридорам, кляня на чем свет стоит политику сбережения электроэнергии, проводимую начальством. Всего лишь однажды вынырнувшая из-за угла уборщица со шваброй заставила половину группы заикаться. Не говоря уже о том, что от визга девчонки сорвали голос, а сама уборщица получила по голове словарем.

Потом стало известно, что Морта отравили. Точнее, официально никто ничего не объявлял, новость пришла с Оксаной в качестве слухов. Реакция общества была предсказуемой: теперь все бойкотировали университетскую столовую и буфет. Яства, подаваемые там, и раньше вызывали ропот возмущения, а теперь народный  бунт достиг апогея. Столовую проверили, ничего интересного там не нашли, но никто этому не поверил. Буфетчицы жаловались декану, потом ректору, но гонимые голодом студенты теперь покупали только черствые бублики да диетические коржики, сочтя этот рацион самым безопасным.

Леська с Сашкой, честно говоря, не столько боялись, хотя не заразиться всеобщей паникой было сложно, сколько ломали мозги – что же случилось с Мортом, и расскажет ли об этом милиция, если докопается  до истины. И вот, спустя почти неделю, грянула новая неприятность. Ректор почесал свой профессорский затылок и решил, что свежий воздух и здоровый дух соревнований как ничто другое поднимет всем настроение и успокоит нервы, и объявил ближайшие выходные трехдневным Днем здоровья.

Всё это Леська красочно драматическим голосом изложила начальнику, потом перевела дух и буднично попросила:

– Я одолжу у тебя палатку, ладно?

– И Дэн едет? – внезапно подал голос Антон.

Только тут она заметила, что музыка у него в наушниках больше не играет.

– Едет, конечно.

– А можно и я с вами?

Леська растерялась. На турбазу пускали только по студенческим билетам, и приводить посторонних не разрешалось.

– Это ерунда, – отмахнулся от правил Антоха. – Поверь, у меня будет студенческий, к которому не придерешься.

Девушка пожала плечами. Ладно, хочет, пусть едет. Глеб вытянулся на стуле, посмотрел в окно, где сияла всеми красками сумасшедшая весна и внезано сообщил:

– Я, пожалуй, тоже там буду. Мне тут сообщили, что в том лесу люди пропадают, надо посмотреть. В кои-то веки есть возможность пожить на природе с комфортом, а то палатка уже осточертела. С радостью тебе ее одолжу.

– Ты?! Глебушка,  без обид, но ты под студента уже не закосишь!

– И не собирался. Я примкну к преподавательскому составу.

Леська так и села. Интересно, как это он собирается сделать? Срочно за оставшиеся до отъезда два дня поступит на работу в их цитадель науки? Она попыталась припомнить, кто Глеб по специальности, и есть ли она у него вообще. Глеб смотрел на нее, усмехаясь:

– Есть. Я историк.

– Ну ни фига себе! – выпалила Леська, посмотрев на шефа новым взглядом.

– Лесь, подбери челюсть и не грузи свою светлую голову. Главное, если увидишь меня, не подавай виду, что мы знакомы.

– Стесняешься? – мрачно уточнила она, впрочем, ничуть не удивившись.

– Нет. Просто хочу понаблюдать со стороны.

– Но тебя же все равно узнают – Оксана тебя видела, да тебя много кто видел…

– Не узнают, – оборвал ее причитания Глеб.

Леська задумалась. Ну хорошо, даже если они едут как будто все вместе... Но ведь все равно это не будет похоже на какой-нибудь из их походов. К Глебу не подойди, Дэн будет со своей группой, светловолосый будет конечно же с Дэном, а любимая староста Оксана Викторовна непременно припряжет всех к общественно полезной деятельности.

– Да, кстати, там пить нельзя, – вспомнила она о немаловажном.

– Как это нельзя? – возмутился Антон.

– Да вот так. Мог бы и догадаться.

– И что, никто не пьет?

Леська посмотрела на него так, что любой другой немедленно расписался бы в своей умственной неполноценности, но Чертов Викинг только радостно хмыкнул:

– Ага, тогда коньяк можно из рюкзака не выкладывать.

– Ты что, уже и рюкзак собрал?

– Не, я его с прошлого раза не разобрал.

– И как у тебя с прошлого раза коньяк остался?

– Сам удивляюсь.

Девушка задумалась, не будет ли правильным прикинуться, что она не знает не только Глеба, но и Антоху, очень уж не улыбалось быть выкинутой из универа перед госэкзаменом. Однако, пожалуй, не прокатит – его тоже весь их курс уже знает. Равно как и курс Дэна.