– Лена, – простонал Кавенант. – Лена! Она уже не узнавала его. Она безучастно смотрела сквозь него, точно вместе с разумом ее душа покинула тело.

Крики стали слышнее. Кто-то, задыхаясь, бежал к костру.

– Предательство! Юр-вайлы и пещерники! Стража перебита!

Наконец смысл того, что выкрикивал человек, дошел до сознания Кавенанта. Он обернулся и увидел девушку-корда, совсем юную. Дрожа от страха, она стояла перед Мореходом и Баннором, а за ее спиной, у выхода из расщелины, уже шло сражение, слышны были вопли и стоны.

Спустя мгновение густая толпа пещерников ворвалась в долину, размахивая огромными палашами. С пронзительным визгом они бросились на рейменов. Прежде чем Кавенант решил, что делать дальше, Баннор схватил за руки его и Лену, подталкивая их к дальнему выходу из долины.

– Бегите! – произнес он. – Мы с Великаном задержим их. Как только сможем, мы вас догоним. Бегите на север, а потом на восток.

Баннор бросился к расщелине, указывая им дорогу.

– Быстрее! Держитесь все время левой стороны. Машинально Кавенант проверил, на месте ли оставленный ему Триоком нож. Какая-то часть его души страстно желала остаться с Баннором, кинуться вместе с ним в бой, не думая ни о чем, и хотя бы на время все остальное выкинуть из головы.

Крепко сжав руку Лены, он вместе с ней нырнул в расщелину.

Как только они вошли в расщелину и свернули за первый выступ скалы, исчезли даже беглые отблески костра и стало совершенно темно. Лена двигалась точно марионетка, которую дергали за нитки – не понимая, где она и куда идет. Кавенанту было бы удобнее, если бы она сама держалась за него, тогда обе руки у него были бы свободны, но ее пальцы вяло соскальзывали. Пришлось снова взять ее за руку, а другой рукой нащупывать дорогу.

Все время до него долетали крики сражения, и приходилось сдерживать себя, чтобы не броситься вперед очертя голову.

В какой-то момент расщелина разветвилась, и он пошел вдоль левого склона. Через несколько шагов проход настолько сузился, что едва можно было двигаться, а ведь ему еще приходилось тащить за собой Лену. Потом глиняный пол, покрытый листьями, заметно ушел вниз, и Кавенант несколько раз поскользнулся. Постепенно расщелина перешла в туннель. Каменный потолок нависал теперь так низко, что Кавенант боялся разбить голову, зато пол наконец выровнялся. Кромешная тьма была непереносима. Казалось, что он пробирается куда-то в самые недра земли – может быть, прямиком в преисподнюю. Все звуки смолкли, кроме царапанья и шорохов, которые они сами издавали при движении. Однако Кавенант ни на мгновение не останавливался – он боялся погони и хотел как можно скорее выбраться из каменного гроба.

Наконец туннель закончился, и Кавенант, спотыкаясь, вошел в чащу деревьев. Ветви хлестали по лицу, точно ополчившись на него. Защищая глаза тыльной стороной руки, он шел и шел вперед и в конце концов оказался на открытом пространстве, во власти ветра и холода.

Ночь была сырой и мрачной как никогда, но после кромешной тьмы туннеля что-то все же можно было разглядеть. Они стояли под высоким, неясно вырисовывающимся на фоне неба утесом, заросшим деревьями и кустарником, позади которого простиралась бесплодная земля – там начинались Равнины Ра.

Он остановился, отворачиваясь от порывов резкого, хлещущего ветра, и попытался оценить ситуацию. С этой стороны заросли отлично маскировали вход в туннель, и все же казалось маловероятным, чтобы реймены не оставили тут дозорных. Где они? Он не видел никого и не слышал ничего, кроме завываний ветра. Мелькнула мысль крикнуть, позвать кого-нибудь, но он побоялся сделать это. Если реймены потерпели поражение, твари вполне могли уже добраться до туннеля. Ни пещерникам, ни юр-вайлам тьма не была помехой. Кто знает? Может быть, они уже следили за ним из чащи?

На север, а потом на восток, сказал Баннор. Легче сказать, чем сделать! У него не было с собой самого необходимого – ни еды, ни одеял, ни огня. Даже если им повезет и погоня останется позади, вряд ли им с Леной удастся выжить без помощи Морехода и Баннора.

Правда, Баннор обещал, что они нагонят его, но возможно ли это? Слишком поздно, подумал он, изо всех сил стараясь собрать воедино всю свою решимость. Слишком поздно беспокоиться о том, что возможно, а что – нет. С самого начала было слишком много такого, что казалось невозможным. Остается одно – идти вперед. По крайней мере, надо увести Лену от этого пронизывающего ветра. Он обхватил ее левой рукой и двинулся на север.

Он торопился как мог, поддерживая Лену и поминутно оглядываясь, чтобы выяснить, нет ли погони. Добравшись до того места, где холмы переходили в равнину, он оказался перед выбором – двигаться по равнине или по краю холмов. Баннору и Мореходу было бы легче заметить его, если бы он шел по равнине, но, с другой стороны, холмы хоть в какой-то степени позволяли укрыться от ветра. Кроме того, тут им скорее могла попасться алианта. Немного поколебавшись, он решил идти через холмы, но держась недалеко от равнин. Его друзья обладали прекрасными охотничьими навыками, он мог твердо рассчитывать на это. Но вот Лена… В данный момент она была самой важной его заботой.

Ему приходилось наполовину нести ее. Перевалив через гребень первого холма, он обнаружил неглубокую долину, уходящую точно на север. Она могла обеспечить хоть какое-то укрытие от ветра, и он пошел по ней, направляясь к холмам.

Единственным, ради чего он время от времени замедлял шаг, были поиски алианты. Ему попадалось не так уж много ягод – хорошо, что вообще попадались, это подбодрило его. Он съел несколько штук и попытался уговорить Лену съесть остальные, но она точно не видела протянутой ей алианты и не слышала его просьб; казалось, никакие внешние раздражители не достигали ее сознания.

Отчаявшись, он съел ягоды сам, чтобы они, по крайней мере, не пропали зря, и повел Лену дальше. Он упрямо старался идти точно на север, но холмы настойчиво уводили его на восток, заставляя спускаться все ближе и ближе к равнинам. Дул холодный, резкий ветер, пот заледеневал на бороде Кавенанта, а тело медленно, но верно коченело. Лена вздрагивала, когда особенно сильный порыв ветра ударял ей в лицо. Кавенант понимал, что ей непременно надо передохнуть, причем в таком месте, где можно было бы, по крайней мере, укрыться от ветра. Увидев неподалеку, ближе к равнине, темную тень, похожую на неглубокий овраг, он спустился с холма и направился к ней.

Он не ошибся. Это и вправду оказался овраг, с сухим и достаточно высоким отвесным склоном. Он помог Лене спуститься, подвел к подветренному склону и усадил, прислонив к нему спиной.

Вглядываясь сквозь тьму в ее лицо, он окончательно расстроился. Теперь она дрожала все время, кожа стала холодной и влажной. Взгляд блуждал – она не осознавала, где находится и что произошло. Он с силой растер ей руки, но это ничего не дало – главное, заледенела ее душа.

– Лена, – попытался он достучаться до ее сознания и, не видя результата, повторил с большей силой. – Лена!

Она не отвечала. Прислонившись к стене, она неподвижно сидела, безучастно глядя в пространство.

– Лена! – умоляюще повторил он. – Не вынуждай меня снова делать это. Я не хочу.

Она по-прежнему не реагировала. Звук ее неровного дыхания – вот все, что он слышал. Она выглядела хрупкой, точно фарфоровая статуэтка, и все же, с хриплым криком и исказившимся лицом, он отвел назад покалеченную руку и второй раз в жизни ударил ее по лицу.

Ее голова резко качнулась вбок и вперед. Некоторое время в груди у нее что-то булькало, а губы подергивались, точно даже дыхание причиняло ей боль. Потом неожиданно ее руки рванулись вперед, а ногти вонзились в плоть вокруг глаз Кавенанта. Все его внутренности свело от страха – она давила с такой силой, точно собиралась вырвать ему глаза, – но он не отодвинулся.

– Ты убил Елену, мою дочь! – закричала она.

– Да.

– Я могу сделать так, что ты ослепнешь.