— Пожри тебя Виллианы, мой лорд, — зло выругался Дальгард и стремглав бросился прочь из кабинета.

Риктор устремился следом, и уже на лестнице услышал крик хозяина замка:

— Закрывай ворота! Опутать Ханнис защитной магией, не пускайте его к ней! Не пускайте! Солому убрать немедленно! Боги! Я выжгу запах. Бездна!

Аниторн выбежал в замковый двор и увидел Гора, уже выглянувшего из драконника. Он жадно втягивал носом запах драконицы, шедший от соломы. Замутневший взгляд дракона блуждал по двору, отыскивая ту, что привлекла его внимание, порыкивая и нервно водя по каменным плитам хвостом. Челядь и воины метались по двору, убирая солому и спешно закрывая тяжелые ворота, за которыми была скрыта драконица. Дальгард стояла, простерев ладони над плитами, устилавшими двор, и что-то шептал, понятное ему одному.

Рик поспешил к своему дракону. Он встал перед ним, негромко позвав:

— Гор.

— Ар-р, — ответил летун, все еще водя носом.

Илейни обернулся к хозяину замка, крикнув:

— Но ему нравится запах Ханнис!

— Конечно, — недовольно отозвался тот. — Любому кобелю нравится запах течной суки. Если я и готов их познакомить, то теперь только после окончания гона моей принцессы. — Мужчина открыл глаза и посмотрел на лорда. — Впрочем, Ханнис — наследие моего господина, и если он хочет пустить своего дракона…

— Чем грозит их совокупление? — оборвал Рик Дальгарда.

Тибод опустил руки и подошел ближе, хмуро рассматривая Гора, теперь с шумом фыркавшего и озиравшегося в недоумении. Запах, привлекший его, исчез, и взгляд желтых глаз прояснился. Дракон фыркнул и опустил голову к своему человеку. Риктор погладил великана по лбу и вновь обернулся к Дальгарду.

— Ты не ответил, — напомнил Рик.

— Ничего хорошего не будет, — со вздохом ответил тот, уже спокойней. — Когда он изольется, и желание покинет дракона, наступит прозрение, после гнев. Возможно, безумие. Драконы, в отличие от людей, любят один раз и навсегда, никогда не изменяя своему избраннику. Скорей всего, он разорвал бы Ханнис, как только слез с нее. Возможно, спалил мой замок и его обитателей, включая тебя и меня. Тебя посчитал бы предателем, который заманил его в ловушку. Он сделал выбор, Рик. Дракон может только в одном случае кинуться на того, кому доверяет, и кого считает своим — ревность. И мне даже странно слышать, что Гор не пытался убить тебя после.

— Так может, все-таки временное увлечение? — в глазах Рика появилась надежда. — Решено, когда гон закончится, мы сведем Гора и Ханнис. Если он останется к ней равнодушен, то оставим ее в покое. Мой дракон не единственный, пара ей еще найдется.

— Это разумное решение, — склонил голову Дальгард. — Когда мой господин желает покинуть замок?

— Немедленно, — ответил Илейни. — У меня слишком много вопросов, на которые нужно найти ответы, и ты мне кое в чем поможешь.

Дальгард склонил голову и поспешил начать сборы в дорогу.

Волны с яростью налетали на скалистый берег, взрываясь тысячами пенных брызг, долетали до лица, оставляя на коже холодные капли. Солнечный свет отражался слепящими бликами от бугрящихся волн, заставляя прикрывать глаза. Где-то недалеко пел песню одинокий надтреснутый голос. Невидимый рыбак сильно фальшивил, но старательно выводил слова фривольной песенки.

Эрхольд слизал с губ морские брызги и отвернулся от моря. Взгляд его скользнул по женской фигуре, стоявшей неподалеку. Ветер играл черными прядями, подкидывал их, путал. Женщина вскинула лицо к небу, закрыла глаза, наслаждаясь солнечным теплом и запахом моря. На губах ее блуждала мечтательная улыбка, и Эрхольд подумал, что не видел ничего прекрасней в своей жизни.

Широкими шагами он сократил расстояние до женщины, грубовато обнял ее, рывком притягивая к себе, и накрыл губами улыбку. Женщина дернулась, но тут же узнала того, кто так неожиданно выдернул ее из мечтательного забытья. Тонкие руки сплелись на шее черного лорда, пальцы зарылись ему в волосы, и она подалась к мужчине всем телом, отвечая на поцелуй.

Ладонь Дархэйма накрыла затылок возрожденной, пальцы сжались, собирая в кулак черные волосы, и женщина откинула голову назад, повинуясь властному жесту Эрхольда. Он некоторое время вглядывался в глубину черных глаз, что-то пытаясь найти в них. Не нашел. Мужчина поджал губы и прижал голову возрожденной к своей груди, снова обнимая ее.

— Иногда ты меня пугаешь, — произнесла она, и лорд поморщился.

Голосовые связки все еще не восстановились, и голос продолжал звучать грубо и надтреснуто.

— Помолчи, — почти ласково велел он.

Виалин… ее тело с чужой душой, послушно замолчала. Кажется, она старалась даже глубоко не вдыхать, чтобы не вызвать его злости. Замерла, стиснув руки на мужской талии, словно боялась выпустить и упасть в Бездну. Прижалась щекой к груди Эрхольда, слушая размеренные удары его сердца, и тихонечко потянула носом, вдыхая приятный запах терпкой ароматной воды, которой он пользовался во дворце, как велели нынешние порядки. Зажмурилась, и улыбка сама собой появилась на женских губах. Она любила его.

Душа безвестной служанки, оказавшись в новом теле, не хотела забывать себя. Ей было страшно… по началу. Но потом она разглядела свое новое вместилище и пришла от него в восторг. Это тело было во много раз красивей ее прежней оболочки. И новое имя ей тоже нравилось. Виалин… Была в нем нежность, звучавшая чудесной мелодией, особенно, когда его произносил мужчина, обнимавший ее сейчас.

Мужчина нравился душе даже больше, чем ее новое тело и имя. Она никогда не видела никого красивей, даже не смела мечтать, что благородный лорд будет заботиться о ней, глядя с затаенным обожанием. Следить за каждым движением, касаться с трепетностью и любовью. Их не могли скрыть ни злость, иногда вспыхивавшая в его глазах, ни язвительный горький смех, порой вырывавшийся из его горла, когда Виалин рассматривала в зеркале новый наряд, подаренный Эрхольдом. Она смеялась и хлопала в ладоши, крутясь перед зеркалом, а он стоял, припав к стене плечом, рассматривал ее с жадным интересом, а потом вдруг начинал смеяться, но почему-то Виалин казалось, что смеется он не над ней, а над собой. Женщина спешила к нему, чтобы обнять и успокоить, но Эрхольд удерживал протянутые к нему руки, целовал узкие ладони и уходил, приказывая не покидать покоев.

И она, скованная печалью и тоской, сидела, послушно ожидая его возвращения. Вспоминала черты лица, его настоящего лица, оно ей нравилось намного больше, чем лицо придворного, которого она в прошлой жизни видела много раз. Когда-то ей нравился тот придворный, но теперь, когда Виалин узнала его настоящего, светловолосый образ уже не казался таким притягательным.

Когда Эрха не было рядом, женщина часто представляла, как зарывается пальцами в волосы, как целует лицо, опускаясь на подставленную шею, развязывает тесемки, стягивающие ворот рубахи, обнажает его грудь… А дальше представлять было страшно. Душа принадлежала девственнице, в ее жизни еще никогда не было мужчин, но с тех пор, как появился черноволосый лорд, она все больше хотела узнать, каково это — отдать свое тело мужчине.

Но он целовал ее, часто усаживал к себе на колени, ласкал ладонью спину, играл с черными прядями волос, пропуская их между тонкими длинными пальцами, но не просил большего. И не позволял ей заговаривать об этом. Виалин немного обижалась, но потом видела его взгляд, наполненный тоской и любованием, и обида уходила сама собой, оставляя после себя привкус щемящей нежности. И тогда хотелось спрятать его ото всех, закрыть собой, оберегать от невзгод и бед, отдать ему все свое тепло, чтобы прогнать холод, так часто сковывавший льдом серые глаза.

— Я люблю тебя, — прошептала Виалин, изо всех сил прижимаясь к мужскому телу.

Эрхольд резко отпрянул, ухватил за подбородок и заглянул в черные глаза, увидев в них отзвук слов, прозвучавших вслух.

— Повтори, — неожиданно севшим голосом потребовал мужчина.