… Солнечный свет заливал лес, пробиваясь даже в чащу, где деревья росли столь плотно, что их ветви переплелись друг с другом. Воздух, немного влажный, пахнувший смолой, хвоей и зверями, щекотал ноздри. Впереди бежали каяры, три грязно-серые твари с красными горящими глазами. Опасные хищники, которых невозможно приручить, но они слушались того, кто шел за ними, не могли не слушаться. Черные клубящиеся жгуты удавками стянули их шеи, причиняя боль, не позволяя убежать или наброситься на того, кто пленил их.

Виалин эти твари слушались безропотно. Они ластились к ней, позволяя зарываться пальцами в длинную всклоченную шерсть. Повизгивали, словно щенки, когда она призывала их. Ели с ее рук, осторожно принимая куски сырого мяса, боялись задеть огромными острыми клыками, не желали обидеть и причинить боль даже случайно. Оберегали ее, охраняли, любили до самозабвения. И она любила их, она любила всех, кто окружал ее, кроме…

— Дрянь, — выдохнул Эрхольд, опираясь на древесный ствол ладонью. — Неблагодарная дрянь.

Каяры обернулись, окинули его злыми взглядами и глухо заворчали. Тут же затянулись удавки, пробивая шерсть и толстую кожу острыми иглами холода. Твари взвизгнули, замотав головами.

— Ищите, — велел лорд Дархэйм.

Звери уткнулись в землю носами, зафыркали и потянули вперед. Да-а, свою хозяйку они искали с особым тщанием. Если бы не Виалин, то каяры бы не позволили собой управлять. Они скорей бы сдохли от боли, но попытались перегрызть ему глотку, как уже несколько раз пытались сделать, когда не позволяли подойти к своей хозяйке, защищая ее от него. И Эрх уже давно расправился бы с кровожадными тварями, если бы не знал, что Виа ему этого не простит.

Лорд Дархэйм мог искать беглянку один, но она уничтожила свой след, который видел потомок Виллиана, даже обычный пес не смог бы отыскать ее запаха, но не каяры. Этих тварей невозможно было сбить со следа никакими ухищрениями. И теперь они послушно искали ее. Не для Эрхольда, они искали ее для себя, потому что были преданы Виалин.

— Она бросила вас, — зло произнес лорд Дархэйм, следуя за каярами. — Сбежала с ублюдком Шагердом, предав вас и меня.

Дорберт Шагерд. Эрхольд считал его своим единственным другом. Они росли рядом, взрослели. Дархэйм доверял своему другу настолько, что открыл правду о своей сущности. Надо было свернуть ему шею! Но даже он, Эрхольд Дархэйм, оказался доверчивым слепцом. Уверовал в то, чего не существует — в дружбу.

Это все бредни глупой юности. Сколько подлости люди не замечают за розовой дымкой самообмана, пока жизнь не насеет свой первый удар. Тогда туман, сотканный из иллюзий, разлетается в клочья, оставляя тебя задыхаться, стоя на коленях. Вера в прежние идеалы рушится, и на ее место приходит опыт. Проклятый жизненный опыт. Порой он дается слишком дорогой ценой. И все-таки, пройдя сквозь огонь предательства и обмана, ты закаляешься, как клинок в горниле кузнеца. Грани заостряются, и уже нестрашно причинить боль тем, кто встает поперек дороги.

Каяры остановились и заворчали. Эрхольд приблизился к ним, пытаясь понять, что взбудоражило зверей. Всего лишь плащ. Дорогой, лиловый дорожный плащ. Но это был ее плащ. Он валялся под кустом, небрежно брошенный своей хозяйкой. Дархэйм отогнал трех тварей, отчаянно скуливших и рвавшихся к куску забытой ткани. Мужчина поднял плащ, поднес к лицу и вдохнул тонкий аромат, аромат Виалин. Никто так не пах, как она. Запах нежного цветочного мыла смешивался со свежим запахом ее кожи, переплетался с ароматом травяного отвара, которым она мыла волосы.

Виа пахла лесным лугом в летнее утро. Стоя рядом с ней, хотелось забыться, утонуть в неге искрящихся надежд. Рядом с ней верилось в лучшее будущее. Она была прекрасна, как мечта, нежна, как теплый ветерок звездной ночью, упряма, как нагретая солнцем скала, о которую разбиваются в тысячи брызг надежды и устремления, холодна, как сама зима, и неприступна, как древняя твердыня в Драконьих горах, но желанна настолько, что казалось, будто кровь превратилась в огненную лаву.

— И скользкая, как гадюка, — простонал Эрхольд, комкая плащ. — Уничтожу. Обоих уничтожу-у-у.

И ведь знал же, знал, что Шагерд смотрит на Виалин влюбленными глазами. Видел и думал, что тот не осмелится. Даже жалел его в душе. Слепец! Доверчивый слепец, который уверился в том, что все будет так, как хочет он. Эрхольд отшвырнул плащ, и каяры налетели на него, уткнулись носами, заскулили.

— Прочь! — заорал на них лорд Дархэйм. — Прочь, мерзкие твари! Ищите дальше.

Звери нехотя последовали вперед, и вскоре вновь застряли, не желая идти дальше. Теперь каяры нашли одежду Виалин. Все, вплоть до сорочки. Осознание, что она раздевалась на глазах другого мужчины, оказалось подобно ослепляющей молнии, пронзившей грудь. И так живо представилось, что Виалин отдалась поганцу Дорбу прямо здесь. Стонала под его грязным и ласками, металась в агонии наслаждения, как последняя шлюха!

Крик Эрхольда разорвал настороженную тишину лесной чащобы. Ревность, словно кинжал, ворвалась в сердце, продолжая рвать грудь в клочья, будто кто-то проворачивал безжалостный клинок. Дыхание перехватило, и Дархэйм повалился на колени, жадно открывая рот, чтобы сделать болезненный вдох. А когда очнулся, каяры уже подобрались к нему так близко, что от их клыков лорда спасла лишь отточенная реакция.

Эрхольд перекатился по земле, принимая в ладонь холодную рукоять любимого кинжала. Бросок, и первый каяр упал на землю, не издав ни звука. Из пробитого глаза торчала черная рукоять, перевитая золотым змеиным телом. Второй умер, когда черный жгут Силы Эрха сдавил ему горло, прорвав плоть. Дархэйм дернул рукой, и голова твари отлетела в сторону. Третий каяр хрипел и рычал, пытаясь выбраться из пут. Его мужчина убивать пока не собирался.

Отдышавшись, Эрхольд поднялся на ноги. Он некоторое время наблюдал за страданиями зверя, чувствуя странную удовлетворенность от его боли. После ослабил хватку и сунул в нос зверю платье Виалин. Тот почуял запах хозяйки и затих, следя за мужчиной настороженным взглядом.

— Ищи, — коротко велел черный лорд, и каяр послушно уткнулся носом в землю…

Эрхольд так и не нашел ее в тот день. След оборвался, когда красноглазая тварь вышла к реке. Здесь был бессилен даже нюх каяра. Надежда, зародившаяся, когда три зверя взяли след, рассыпалась в прах. Беглецам удалось улизнуть, и это вызывало бурлящую ярость. Еще больше бесило то, что они сбежали ночью. Крались, как два вора, не издав не звука, не потревожив охраны.

Прежняя злость всколыхнулась в груди черного лорда. Он снова развернулся к зеркалу и вгляделся в призрачную глубину. После криво усмехнулся и устремился прочь, так и не призвав дух Виалин. У него появилась иная мысль. Мужские шаги отдались гулким эхом от стен, когда он стремительно пересек галерею и вышел в другое крыло, где находились его покои.

Открыв дверь и прислушавшись, Эрхольд уловил сонное дыхание женщины, сейчас спавшей в его опочивальне. Он хотел сразу пройти в свой кабинет, но передумал и приблизился к приоткрытым дверям, за которыми виднелось большое ложе. На нем разметалась пышногрудая светловолосая красавица. Одна рука ее покоилась там, где недавно лежал ее любовник.

Лорд Дархэйм приблизился к ложу и замер, рассматривая плавные линии женского тела. Поджав губы, мужчина продолжал прислушиваться к ее дыханию. Он вспоминал, видел ли кто-то, что женщина ушла с ним? Нет. Эрхольд покачал головой, отвечая своим мыслям. Нет, слишком приметная особа. Он вскружил ей голову совсем для иных целей, пусть для них и остается. Нужно найти другую душу…

Развернувшись на каблуках, черный лорд покинул опочивальню, но и в кабинет не пошел, снова покинув покои. Дархэйм направился к лестнице, скользнул равнодушным взглядом по страже, клевавшей носом. Криво усмехнувшись, мужчина сбежал вниз, еще крепче смыкая веки случайным свидетелям его ночного путешествия. Он свернул туда, где жили слуги, попутно вспоминая, кто из служанок наиболее подходит для задуманного.