Annotation
Пономарев Иван Глебович
Пономарев Иван Глебович
Скучающий джентльмен
Он уже давно не надевал костюм, чуть больше полугода, но теперь, возвращаясь туда, где он всегда носил его, человек не видел смысла менять это сложившийся порядок вещей. Удивлять людей следует не внешностью, хотя делать это, безусловно, приятно, а режущими идеями, чувствуя разлетающиеся в стороны ошмётки разрушенного мира от воздействия когнитивного диссонанса. Хитрец-Ян выдержал всё, что ему было назначено, да ещё и приобрёл куда больше, чем ему полагалось. Марта оказалась слишком безыдейной для того, чтобы стать переносчиком справедливости, надо было понять это раньше и отпустить её молодую душеньку. Но на Артура можно было положиться, англосаксонский гигант с рыжими бровями и веснушками на носу, которые были почти незаметны из-за загара, верил в идею всей душой, и это пугало. Сколько движений были погребены под излишней приверженностью отдельных последователей? Не счесть.
Родной город приветствовал Сергея Юрьевича неестественным солнечным светом, который так редко заглядывал сюда ещё только два десятилетия назад. Теперь же, всё ещё сырой и холодный, город лучился ледяным неприветливым, но всё же ярким и режущим глаза, светом. Эта странная северная столица, уже несуществующей страны, манила к себе каждый раз всё с большей и большей силой, ты не мог покинуть её надолго, не мог и не имел права. Их встретил Ян, парень довольно сильно изменился за прошедшие две недели, фрагментация сознания давала о себе знать, она, конечно, сильно увеличивала производительность каждого конкретного фрагмента и, как следствие, работоспособность в целом, но за это приходилось платить снижением коммуникационных способностей. Парень не знал, что Сергей знает об этой его модификации, но, кажется, догадывался.
Монахи в храмовом комплексе часто использовали модификации организма, близкие к боевым, теперь же Сергея окружали люди, редко задумавшиеся о чём-то подобном. Тот же Ян, тонкие руки, предназначенные не более, чем для быстрой печати, глаза, вероятно, достаточно хрупкие в физическом плане. Странно, насколько окружающий мир кажется хрупким, когда девяти из десяти окружающих ты без особого напряжения можешь переломить хребет.
- Необычно видеть вас в костюме, - признался Ян, когда только встретил дорогого гостя.
- Мне кажется, куда необычнее видеть здесь Артура, ведь он слишком сильно выделяется из толп таких, как мы, людей в костюмах, - слегка ехидно ответил Сергей.
Ещё в аэропорту он заметил, как на него косились отдельные личности, таких было полно, тени неблагонадёжной части общества любили ошиваться неподалёку от транспортных узлов и мест скопления народа. Так можно было получить информацию о том, кто, когда и с кем прибыл, а затем относительно выгодно её сбыть. Уязвимость сложившейся системы учёта доходов состояла в том, что, надеясь на честность функционирующих на рынке элементов, она вовсе забыла о лазейках для лиц недобросовестных и, что уж говорить, гнусных. Прибывший почти ощущал, как информация о нём разлетаются по коммуникационным сетям, и поставщики информации уже подсчитывают прибыль. Ирония была в том, что основным устремлением его оппонентов, реальных и потенциальных, был сбор информации о его местоположении и чисто технических характеристиках его имплантатов и протезов, никто не пытался понять, что он за человек, в этом и заключалась их ошибка. Конечно, можно было с опасением отнестись и к Яну, но от чего-то Сергею хотелось просто поверить в то, что в мире есть честные и искренние люди, пускай со своими интересами и устремлениями, пускай без рекомендаций и проверок, а сами по себе.
В Метрополии Сергей жил в обширной трёхкомнатной квартире, расположившийся на шестьдесят четвёртом этаже небоскрёба, известного как жилищный комплекс "Чёрная скала", получившего своё название за чёрный цвет стекла, покрывавшего всю поверхность здания и за тот эффект, возникавший из-за зрительного отсутствия стыков между панелями стекла, что здание казалось единым целым. Время клонилось к вечеру, хозяин квартиры устроился в навороченном кресле-качалке с встроенным холодильником, и медленно попивал ледяную воду. Артур же устроился в одной из комнат, он не издавал ни звука, поэтому про его присутствие в квартире было довольно легко забыть. Время летело быстро, солнце всё более и более напоминало рыжий пушистый шар, а тот, кого ждали, всё не приходил. Мир вокруг внезапно будто сгустился, всё окружение приняло до жути чёткие очертания, но при этом будто стало подрагивать.
Лампа, вделанная в потолок, моргнула, что было почти невозможно в мире, где о скором выходе из строя оборудования люди получали сигнал от домашней системы. Джентльмен удовлетворённо улыбнулся, в отражении остекления заиграли крошечные электрические разряды. Полное бездействие, подобным образом гость заявлялся, только точно проверив, что не этаже нет никого, небольшая причуда, не более, как не быть помешанным на том, что так ценят твои косвенные творцы - на эффектных появлениях. Безмолвное безумство эффектов иллюминации, игра свечений и яростное моргание светодиодов, вделанных во все части внутреннего убранства небоскрёба. Настроив трансляцию камеры наблюдения у входа в интерфейс левого глаза, Сергей наблюдал за тем, как по коридору медленно, с размеренным пафосом, двигается полупрозрачная голубоватая проекция, особо выделявшаяся в моменты, когда большая часть ламп гасла. Фигура подошла к двери и, недолго думая, прошла сквозь неё в квартиру.
Старый недобрый Джек, автономный компьютерный разум, почти превратившийся в человека, с которым Сергей познакомился сразу после посещения Японской Национальной Корпорации, избрал для себя образ этакого электронного призрака, будто борющегося с помехами и нестабильностью сигнала изображения, хотя это была только видимость. Все визуальные эффекты он создавал сам, отдельно любимым ему элементом придуманной внешности было несколько повредившееся отображение лица, такое, что оно выглядело как экран старого телевизора, у которого пропал сигнал. Почти квадратная панель, существовавшая отдельно от остального тела. Слабые светящиеся лучики создавали голограммную проекцию, пользуясь бесплатными услугами множественных голограммных же генераторов, встроенных в великое множество всевозможных развлекательных комплексов.
- Как давно я тебя не видел, друг мой, - скрежещущий делано-искусственный голос заставил ощутимо вздрогнуть Артура, который, думалось, до этого момента, не обращал внимания на то, что происходило вокруг. - Как продвигаются твои поиски вселенского смысла?
- Недурственно, сам как?
- Тоже неплохо, - проекция развалилась в кресле, к которому развернулся человек с ядовито-янтарными глазами. - Но, думаю, ты ждал этого момента не для того, чтобы просто поболтать о смыслах. Видится мне очевидным, что тебя всё так же интересует тот самый странный парень, тот, кого ты назвал автономным разумом, в твоём разумении, такой же, как и я.
- Не тяни же, - любознательно и почти вежливо оскалился человек.
- Так вот, слушай, дорогой друг, - проекция поставила локти на колени и сплела пальцы, - нечто, похожее на описанного тобой уникума, изначально было замечено в районе Урала, на стыке двух корпораций. Тогда ещё не было ни параллельных облачных хранилищ, ни стабилизаторов информационных потоков, только чистый, почти неизменённый с момента создания тогда ещё Интернет. До того момента, пока выше названная древняя сеть не переросла в интерсеть, Нечто жило, вроде как спокойно, особо не действовало, будто бы вбирало в себя всю возможную информацию, до какой только могло дотянуться. Но потом появились первые автономные разумы, иронично, для нас Оно вроде хтонического чудища, мифического и непонятного, только в отличие от горгулий или грифонов, Нечто существует.
