— Я тут случайно проходила мимо... — начала врать девушка. Потому что мимо она не проходила, а случайно сидела на ветке четыре часа.

— Эй, эй! Это наша территория, — возмутился разбойник, переводя арбалет с караванщика на незнакомку.

Когда-то, давным-давно, целую неделю назад, Лесли был скромным землепашцем. Однако, вскоре после банкета в честь празднования гибели злого короля ему пришла в голову отличная мысль. Раз через пару дней настанет всеобщее благоденствие и все преступники и злодеи исчезнут, то почему бы ему не исполнить детскую мечту и немного не поразбойничать, пока можно? Отнимать у богатых и отдавать бедным! Разве это не чудесно? А ведь по соседству жила очень бедная старушка, варившая превосходную бражку. Собрать единомышленников и обокрасть оружейную лавку было несложно. Только вот с города их быстро выперли ватаги бывших стражников, и скороспелым «робин гудам» пришлось переключиться на караваны. И вот теперь ещё одна конкурентка...

— Ваша?! — возмущению дамочки не было предела. — А бумаги у вас на неё есть? У меня все на месте, — под нос Лесли сунули карту Параракса. — Это моя страна.

Будь на месте бывшего крестьянина настоящий разбойник, он бы не стал заморачиваться, а попросту всадил бы стрелу в незащищённый живот. Конечно, прожил бы он после этого всего нечего, и подельники его кончили бы не менее печально. Лесли же просто грохнулся на колени, залепетав извинения. Банкет он помнил, помнил и правительницу, и то, как она стала правительницей.

— Я тут как раз проходила мимо, — проигнорировала его властительница, — и подумала: «А заплатили ли наши славные торговцы таможенную пошлину?»

Караванщик заволновался. Одно дело, когда тебя просто грабят, и совершенно другое, когда это делают по закону. Пошарив за пазухой, он извлёк несколько бумаг.

— Заплатили, — улыбнулся мужчина.

Однако Торвальд была не так проста. В руках властительницы возник длинный список.

— Дорожный сбор? — начала она.

— Уплачено, — беспокойство маркитанта усилилось.

— Налог на лошадей?

— Несомненно. И разрешение на торговлю приобрели, милая барышня.

— Попрошу без барышень, — насупилась Мизори. — Я, между прочим, королева.

— Королева? Вы?! Не может быть! — всплеснул руками мужчина. — Такая молодая, а уже королева. Вы, должно быть, получили трон от папеньки с маменькой?

— Вообще-то я сама, — с искренней скромностью поправила волшебница.

— Ах, сама! Такая молодая и красивая, да ещё и самостоятельная!

— Простите, это вы кому?

— Вам, вам, услада глаз моих. За сорок лет, что старый Андрес путешествует по свету, он не встречал монарха прекраснее. Знаете, обычно королевы такие старые и толстые.

— Ваше Величество, — вклинился в беседу Латокинт, — он вас дурит! Посмотрите на него, ему же всего лет сорок! Не дайте ввести себя в заблуждение!

— Молчать. Тебя никто не спрашивал! — она отмахнулась от министра и, стыдливо поправив прядь каштановых волос, вернулась к разговору. — Расскажите мне про меня ещё, — с придыханием прошептала она.

Филин сдался. Но, имей он в своём распоряжении хоть полк солдат, вряд бы смог помешать оболваниванию своей госпожи. Мизори почти никогда не называли красивой. Конечно, иной раз в придорожной таверне кто-нибудь (обычно нетрезвый) нет-нет, да скажет ласковое слово или подарит букет ромашек, но чтобы вот так искренне восторгаться... Она и представить не могла, что кожа у неё оттенка красного дерева, что она грациозна как юная лань, а её стройные ножки способны свести с ума с первого взгляда. Губки у неё словно персик, нет, два, нет, восемь персиков! Глаза красивые, она знала. Но чтоб настолько! И при всём своём великолепии она ещё и умна. Караванщики хвалили её без остановки, складывая у ног масла и парфюмы, что сделают её ещё краше. Они были бы рады приезжать к ней каждый день, дабы любоваться её неземными прелестями, вот только плата за въезд в город чересчур высока. Ах, если бы не было этой глупой пошлины!

— Да королева я или нет, в конце-то концов?! — как по волшебству появившиеся перед ней перо и чернила были пущены в ход, превратив, казалось бы, обычную бумажку в документ государственной важности.

Спустя несколько минут от повозок осталось только облачко пыли на горизонте. Мизори стояла посреди дороги, сжимая в руках сумку с косметикой, фирменную сорочку, перо с логотипом торговой гильдии, и думала о том, что...

— Тебя крупно... — начал было Гуамоко.

— Знаю, как настоящую портированную шлюху, — горько вздохнула правительница.

— Ты хотела сказать, «портовую», — поправил филин.

— Нет, всё правильно. В порту нагрузка большая, хотя и хорошо платят, поэтому девушки обычно меняются. Примерно раз в две недели одних портируют, а других депортируют.

— Какие познания. Тебе бы борделем управлять, а не страной.

— Если бы я знала, на что похожа эта страна, поверь, я выбрала бы бордель!

— Тогда работать! Только что ты показала высший класс! Хотя тебя бы ни за что не взяли!

— Ах ты козёл!

— Я филин!

Тем временем криминальный элемент начал потихоньку смещаться в сторону леса. Лесли уже собрался благодарить богов, что эти жуткие существа решили поцапаться между собой, как путь к отступлению ему преградил новый участник действа.

Первый раз в жизни бандит видел, чтобы курица смотрела на него, как на добычу. В крохотных глазках он отчего-то видел себя зажаренным на углях и с яблоком во рту. Курица щёлкнула клювом и сделала шаг в сторону мужчины.

— Белина, оставь его. Плохой дракон! — пришла в себя Торвальд. — Ой, мои неверноподанные. С этими-то что делать? По кодексу сил света вроде как надо их порешить.

— Нельзя, — шепнул филин. — Ты теперь королева. Правитель не должен лично пачкать руки в крови — дурной тон.

— Тогда отпустим. Тоже вполне по кодексу.

— Не оценят, возьмутся за старое.

— Думаю, я тебя поняла, — на лице властительницы расплылась довольная улыбка. — Итак, мои недобрые поданные, как последняя судебная инстанция нашего славного государства я, наконец-то, определилась с вашей участью. Смертная казнь через... поражение электрическим током.

— Ваше Величество, пощадите! У нас ведь жёны и дети!

— Я вижу, — прищур героини без лишних усилий выловил несколько нескладных фигур, и те со страхом попятились за спины своих отцов и мужей. — Семейный подряд, значит?

— Мы больше не будем! — самый маленький разбойник заплакал, безуспешно пытаясь утереть слёзы латной перчаткой. — Простите, ваше королевейшество!

— Простить? — она почесала подбородок. — Если вы вернёте награбленное, разоружитесь и будете докладывать о любых происшествиях в лесу, я могла бы заменить казнь на общественные работы. Так получилось, что у меня в замке слегка не прибрано...

— Мы уберём! — бандиты бешено закивали головами.

— И с провизией проблемы. Нет, я, конечно, пирую регулярно, но придворным дамам и министрам тоже надо питаться.

— У нас как раз завалялось много лишней еды! — затараторил Лесли.

— Вот и несите её во дворец. Чего стоите, как истуканы?! Эй, эй, помедленнее. С вами идёт Белина, дабы задокументировать передачу имущества.

Лес наполнился звуками тихого лязга двадцати латных доспехов.

— Ну, как я? — она обернулась к Гуаму.

— Прекрасно. Только на будущее нам лучше всё же обзавестись палачами и тюремщиками. Для особо запущенных случаев.

— Палачи и тюремщики — служители тёмных сил.

— Наши палачи и тюремщики будут добрыми. Мы даже можем пошить им розовые колпаки.

«Что само по себе уже будет пыткой», — добавила про себя птица.

— Эй, подождите! — послышалось со спины. Королева и министр синхронно обернулись.

Похоже, кто-то отстал от каравана. Некто в дорожном плаще сидел верхом на ослике, интенсивно размахивая руками.

— Ваше Величество, господин филин, минуточку внимания!

— Ну, а тебе-то чего надо? — устало пробормотала Мизори.

— Я извиняюсь за беспокойство, — капюшон упал на плечи, освободив длинные кучерявые волосы, — но не могли бы вы меня похитить?