Прошло два часа. Королева Параракса молча наблюдала за работой Милы. Мелкая взмокла и тяжело дышала. Она перепробовала всё и по нескольку раз, но жертва не сказала ни слова. Даже более того, не издала ни звука.

- Да чтоб ты подохла, волчья морда! – в сердцах рявкнула девчонка. – И долбанные предки на небесах! И эта ни хрена не работающая дрянь тоже!

- Аааа! – Жозефина взвыла. То ли от боли, то ли от неожиданности.

Милу трясло от злости. Она, кажется, ещё не поняла, что только что нашла применение для семейного талисмана.

- Ну-ну, успокойся, – единственная рука старика опустилась на плечо внучки. – Я просто пошутил. Оборотни не раскалываются в первый же день, как и тренированные шпионы. Не бойся разочарованного лица Её Величества. Здесь мы бессильны что-то сделать быстро. Трудно пытать существо, с малых лет привыкшее к тому, что её организм разрывает на части по нескольку раз в день. Правда, есть и хорошие новости – благодаря регенерации мы сможем работать с Мисс Загадкой сколько угодно, не боясь её убить. Да, Мила, можно попробовать ВСЁ.

- И сколько же времени должно пройти прежде чем она заговорит? – оперевшись бедром о решётку, осведомилась властительница.

- Где-то неделя. А потом ещё три перед тем, как она заговорит правду.

Лицо Её Величества разочаровалось настолько, что испугался даже старый палач.

- Если вам так это важно... Я мог бы заняться ей лично. Если у вас есть на примете какой-нибудь духовный элементалист, способный вернуть мне на время конечности, подавить потребность в сне и вдохнуть в меня силы, то я смог бы расколоть её недели за две. Правда, это тело слишком старое, и я не могу гарантировать, что после столь объёмного вливания магии я протяну сколько-нибудь долго. Если вам это так важно...

- Важно, но не настолько. Не принимай близко к сердцу Джеймс, – королева стиснула кулаки. – Ну, а ты чего молчишь? Можешь с ней что-нибудь сделать?

Из тени материализовался Клаус.

- Если научишь её говорить, то отдам тебе тело.

Некромант пожал плечами. Ему надоело в который раз объяснять этой дылде, что адамант в мозгу – абсолютная защита от ментальных чар. Даже от кровавого подчинения вампиров.

- Так вынь его! Ты же проводил опыты по пересадке мозга, – Мизори поморщилась, вспоминая, как её атаковал пустынный спрут, которому некромант зачем-то вшил сегмент мозга кролика.

- Вынуть адамант с помощью Ткача?! Я вам что, волшебник?! В смысле, я работаю магическим инструментом, он не сможет даже к её скальпу притронуться и, насколько мне известно, в истории не было зафиксировано ни одного случая успешной работы с затупленными, – лич обиженно стукнул посохом о камень.

- Эгей! Что за шум? Драка имеется? – к обитателям подземелья присоединилось рыжее кучерявое существо с бумажным свёртком под мышкой. – Миз, это она? Миз, это Древний? Миз, я сто лет не видела Древнего! Они такие лапочки!

Жозефина сжала зубы. Кажется, потерпев фиаско с физическим воздействием, её решили сломить психологически.

- Миссис Древний, – не дожидаясь, пока королева скажет своё слово, остроухая самозванка с торжественным видом развернула пергамент, – вот что у меня есть – баранья ножка. Ммм, вкусная очень! А этот мячик, – девушка потрясла кожаный шарик, от чего тот весело загремел, – он принадлежал самому Шарику-Против-Шерсти, герцогу Траузкому. Знатный был правитель! А как мы с ним играли!!! Миз, ты же дашь мне поиграть с носатенькой Древней?

- Я тебе не носатенькая! И я не собираюсь ни с кем играть! И я ненавижу играть! И кость свою забери! Не хочу я её!

- Песчаного спрута мне в стринги, заговорила! – Мизори изумлённо уставилась на пленницу, с ненавистью вылупившуюся на другую пленницу. – Только не думаю, что она захочет играть. Скорее сожрёт.

- Больно надо, – Жозефина изобразила надменность. Настолько, насколько это возможно с разбитым лицом и торчащим из глазницы фамильным талисманом Гудменов. – Я, может быть, на диете. Мне может вредно жирное.

Мерль фыркнула, а в следующую минуту бросилась вон из подземелья, закрывая руками раскрасневшееся личико. В этом замке было три запретных слова: «курица», «жирная», и...

- Ну что, съела, дылда? – собрав во рту побольше крови, герцогиня сделала то, что обычно герцогиням не подобает: плюнула в лицо высшей власти Параракса. К сожалению для неё, акт оскорбления короны потерпел фиаско, когда ветер подхватил плевок и размазал его по лбу последовательницы Князя.

- А ведь она совершенно искренне хотела с тобой поиграть, – Мизори задумалась. Потоки воздуха закружились по комнате, медленные и плавные. Они касались измазанного кровью тела пленницы, раздували русые волосы Клауса, изучали Милу и Джеймса. – Что ж, придётся теперь искать кандидатов тебе на съедение. Сколько у нас алаарцев, господин Гудмен?

- Четверо, Ваше Величество. Двое уже во всём признались, включая кражу того кувшина со столетним вином из королевского погреба, расследовать которую вы просили.

- Эммм... – очень быстро лицо Мизори стало из холодного и жестокого виновато-потерянным. – Джеймс, забыла сказать, что вино нашлось. Вернее, кувшин. Боюсь, они ни при чём.

- Действительно ни при чём? – старик сощурился. – То есть, они соврали? Какая жалость. Не волнуйтесь, Ваше Величество, Мила будет работать с ними, пока они не признаются в своей невиновности.

- Не стоит. Играть с будущей едой – дурной тон. – Колдунья соединила кончики пальцев, наблюдая, как меняется в лице узница. – Что смотришь? Неужели ты думаешь, мы не можем сложить два и два? Брось, Древние всегда были частью благородного сословия на севере. К тому же твой портрет опознали несколько свидетелей. Что до Алаара… Вы ведь недавно завершили войну? Затеваете новую? Молчи-молчи, три роты солдат уже маршируют к Ларгосу, в Клавендхольм отправлен приказ собрать ополчение, а Элийская аристократия и так явится по первому зову. Мы ждём не дождемся ваши отмороженные задницы, чтобы хорошенько их поджарить. Остаётся лишь вопрос когда. Такая большая и важная сучка должна это знать. И ты расскажешь нам, рано или поздно.

- Господин Клаус, – Мизори нарочито вежливо обратилась к некроманту, – будьте добры... – лич усмехнулся, – а может и не добры, – не сдержала улыбки уже королева, – добавьте силы и выносливости юной Миле Гудмен, добавьте ей немного адреналина. Я хочу, чтоб наша гостья кричала всю ночь. Кричала так, чтобы часть баек о моих злодеяниях перестала быть байками.

- Это тебе с рук не сойдёт! Князь обратит тебя в пыль и сдует со страниц истории! У нас есть оборотни, вампиры, огры! У нас флот и самая опытная армия на востоке!

- О боги, сначала не моли разговорить, а теперь её не заткнуть. Госпожа шпионка, описание армии нашего врага будь добра озвучивать в точном количестве, называя каждое подразделение. Это во-первых. А во-вторых, у меня, например, есть эльфийка, но я же не кричу об этом на весь Параракс.

- Она же сумасшедшая! – крикнула вслед королеве Жозефина. – И все элементалисты сумасшедшие! Они не созданы для того, чтобы править. Власть есть порядок. Всё, к чему прикасаются проклятые колдуны, обращается в хаос. Почему ты молчишь? Клаус, ведь верно? Ты же некромант, некроманты всегда отличались здравомыслием.

- Хаос? – лич с телом ребёнка на мгновение отвлёкся от заклинания. – Действительно. Но ты должна знать кое-что ещё: никто не сравнится с элементалистами в умение хаос контролировать.

Из соседней камеры снова раздался стон. Она наконец вспомнила этот голос – кричал тот самый гость из Южной Гарвеи.

====== Любовь в среднем замке, большом городе, и хвойном лесу ======

Орки – самая яростная раса на Континенте. Как истинный воин, Шульц ненавидел и опасался зеленокожих. Ненавидел за тот ужас, что они принесли в Мизорсбург. И имя тому ужасу – картошка. О боги, будь проклят тот день, когда Королева заключила с ними торговое соглашение. Пока зеленокожие использовали деревянный инвентарь, с картошкой ещё можно было мириться, но когда производство лемехов, лопат и мотыг вышло на уровень мануфактуры, жить стало невозможно. Бескрайний океан клубней хлынул в столицу, в том числе и на армейскую кухню. А теперь угадайте, кто должен был её чистить? Молодой Хайниц готов был проклясть тот день, когда поддержал “великолепную” идею Густаво. Мало того, что над великим охотником на шпионов теперь потешался весь замок, так в наказание его приговорили к месяцу кухонных работ. Его! Одного!!! Лея, видите ли, слишком занята новобранцами, а Густаво по каким-то неведомым причинам помиловала лично королева Торвальд. Шульц чуть было не подумал чего-то такого, но вовремя опомнился – возвышенный, худощавый и плохо умеющий пить мужчина если и мог чего-то добиться от монарха, то только жалости. Но разве от этого легче? Взгляд скользнул по огромной горе корнеплодов, которая должна быть почищена к утру.