- Садись конечно, милая сударыня, – ответил за сержанта Шульц, – только платить сама за себя будешь. На солдатское жалование особо не разгуляешься.

- О, конечно, почтенные сэры, – тороплива закивала головой женщина, – у меня ещё осталось немного денег. Если вы позволите, я даже могу угостить вас.

- Даже так?! – в голубых глазах паренька вспыхнули радостные искорки, и он разом осушил остатки эля. – Тогда милости просим. Меня зовут Шульц, эта каланча – Густаво, а справа наш милый командир Лея. Итак, нет ли у тебя папироски? В смысле, как твоё имя?

- Жанна, – женщина поклонилась. – Спасибо, что дозволили разделить с вами... – глаза прошлись по пустому столу, – эту чудесную миску, – закончила она.

- Да, немного неудобно получилось, – вздохнул Ремильеро. – Жалование у нас действительно оставляет желать лучшего. Зато, в отличие от других стран, нас вооружают, одевают и кормят за счёт казны. Смотри, какая красота, – с этими словами мужчина положил на стоил короткий меч. Любой мало-мальски разбирающийся в оружии человек сказал бы, что клинок выглядит очень качественным. – Интендант выдал мне самый первый из свежевыкованных, – хвастливо добавил знаменосец четвёртой роты.

Шуйц снова хихикнул: интендант недолюбливал сего патлатого воителя, и любой знает, что первые экземпляры обычно брак. Ну, почти любой.

- Здорово! – Жанна всплеснула руками. – Значит и мне такой дадут? Просто так? Или они уже закончились?

- Закончились? Что ты?! – сержант улыбнулась, впервые в жизни она чувствовала себя не самой глупой в компании. – Тысяча мечей! Только представь! А ещё луки, арбалеты, доспехи. Ума не приложу, как нашей королеве удалось добыть столько оружия.

- А жильё?

- И жилье тоже. Казармы в замке весьма не плохи, – не без гордости заявила Свенсен. – Недавно очистили ещё восемь комнат, скоро будем разгружать кровати. Но хватит об этом. Лучше расскажи откуда ты, Жанна.

- Я пришла из Элийских земель. Нет, вовсе не беглая я. Мы были егерями в баронском лесу, я и мой муж. Выслеживали добычу для графских охот, но полгода назад случилось несчастье: в лес забрела стая варгов. Они нападали на людей, и барон решил положить конец бесчинствам тварей, однако он не знал, что их вожак обладал разумом. Твари съели людей барона и моего мужа. Мне чудом удалось спастись, да только семья барона вряд ли мне простит столь редкую удачу. Мне нужен кров и работа. В поле работать я не умею, ремесла не знаю, а для работы в других местах, увы, старовата. Возможно, в армии примут белую вдову. Уверяю, хоть мне уже и не двадцать, я достаточно крепкая и ученью всегда открыта.

Троица сразу же принялась утешать страдалицу, уверяя, что в войсках их славного города всем найдётся место. Что ей будут рады.

- Особенно Густаво, – подчеркнул Шульц и Лея вспыхнула, заметив, что почтенный знаменосец-королевофил во всю пялится на ноги гостьи, которые короткая летняя юбка оставляла практически полностью открытыми.

- Рядовой Ремильеро, что вы себе позволяете?! – воскликнула сержант.

- Сударыня, простите, я не знала, что вы и господин Густаво... – промямлила Жанна.

- Нет, вовсе нет, – замотала головой Свенсен. – Совсем ничего. Просто пялиться на будущую сестру по оружию... Контракт запрещает такого рода отношения. По крайней мере самый первый трёхлетний контракт. Если ты и правда решишь присоединится к армии, придётся следовать этому и ещё куче других правил.

- Как всё сложно. Когда нам попадались элийские солдаты, они вовсе не придерживались никаких правил. Наоборот, старались как можно чаще их нарушать.

Шуйц было открыл рот, готовя очередную порцию колкостей на тему «правила для идиотов, готовых им следовать», но ему предусмотрительно заткнули рот яблоком.

На город опустилась ночь, и влажная прохлада города проникала внутрь трактира сквозь приоткрытые окна, смешиваясь с пропитанным элем и потом воздухом. В зале зажгли свечи, принесли большую бочку, на которой грациозно, как ей казалось, отплясывала одна из посетительниц, трое солдат беседовали с новой подругой. Она рассказывала о лесах и полях, поделённых между рыцарями и баронами, о том, как непросто жить под верховенством благородных аристократов, об охотах, что устраивал покойный хозяин, о том, как однажды она видела саму герцогиню. А впрочем, герцогиню сложно было не увидеть. Многие шутили, что почтенную Хильгу Ольхредбах, как памятник хорошему аппетиту, можно увидеть из любой точки графства.

Хлопнула дверь, и посетители на мгновение заперли. В проёме показался изрядной упитанности здоровяк. Небритое красное лицо с бородой, покрытой пивной пеной, являлось таким же атрибутом статуса мессира Гюнтера Хайница, как расшитый кабацкими кружками, рыбами и бочками камзол. В полной тишине проследовал он к барной стойке и, ухватив первую попавшуюся кружку, единым глотком осушил её содержимое.

Но никто не обратил внимания... Взгляды были прикованы к спутнице мессира: прекрасная дева шла за толстяком с таким достоинством и грацией, что можно было подумать, будто он глава государства, а не министр по делам кабаков и борделей.

- Удовлетворительно. Запиши, Эрви, – изрёк мужчина зычным басом. – Слегка кислит и недостаточно холодный, однако всё лучше орочьей мочи, что была в прошлой дыре.

Эрвин достала книжечку, тщательно записывая слова хозяина.

Сказать на чистоту, эльфы хоть и были второй по численности расой на Континенте, даже в крупных городах появлялись редко. Оттого и каждая встреча с представителем остроухой братии была для людей большим праздником и интересным зрелищем. Эрвин выглядела подобно сказочной принцессе и вела себя соответствующе. Порой казалось, что несмотря на вычурный наряд, который и гоблинше был бы тесен, и зачарованный ошейник, не Гюнтер, а она была хозяйкой.

- Как же повезло этому пьянчуге! – сокрушался Шульц, следя как министр трактирных дел переходит к дегустациям колбас и сыра. – Личная эльфийка – это предел мечтаний. Когда-нибудь у меня будет такая же, – мальчишка полными любви глазами взирал на своего пузатого кумира, а тот, щеголяя белой пенной бородой, во всю орал прошлые куплеты, не забывая между делом жмакать внушительные выпуклости своей остроухой собственности.

- Ну-ну, а еще чёрная карета с плюмажами, запряжённая четвёркой лошадей, и усадьба под Астралором, – усмехнулся Густаво, вторгаясь в юношеские грёзы. – Очнись, брат. Может она и позволяет ему пользоваться собой, но для неё это не больше, чем игра, пускай даже вынужденная. Эльфы бессмертны. Эрви переживёт, возможно, и его потомков, если таковые появятся, и однажды получит свободу, а правнуки твоего родственничка под каким-нибудь мостом будут судачить о том, что когда-то у их предка была настоящая эльфийка.

- Это если тебе не продадут подделку, – добавила Жанна. – Мы иногда ездили на невольничий рынок со свитой барона. Пару раз там продавались эльфы по подозрительно низким ценам. Хорошо, если у тебя хватит ума ощупать и взвесить товар. А ещё лучше достать холодное железо и подержать рядом с покупкой. То, что тебе могут продать обработанного магией человека, ещё не самое страшное. Была пара случаев продажи перекрашенных тёмных эльфов.

- Тёмные даже лучше светлых, – возразил великий знаток гравюр и фресок Шульц.

- О, да, – согласился отставной знаток иллюстрированных романов Густаво, – только не приемлют рабства. Даже мужчины скорее перегрызут тебе горло, чем будут подчинятся. Тут даже ошейник не поможет. Смерть для них меньшее зло, чем подчинение менее совершенным существам. Ну-ну, не надо плакать. Вполне возможно кого-нибудь из тёмных нанять. За деньги они готовы на всё. Так что верь своей мечте.

- Как интересно, – Жанна перевела взгляд на Густаво. – А у вас есть какая-нибудь мечта?

- Служить моей королеве до последней капли крови, – рефлекторно выпалил брюнет. – Больше мне желать нечего.

- Не обращай внимания, у него, кажется, тяжёлый случай синдрома прислужника.

- А мисс сержант? Лея, у тебя есть мечта?