Она засмеялась.

— Все еще одержим идеей найти очень богатую вдову, чтобы содержала его в старости? Человеку уже за семьдесят! Пора бы угомониться.

— Надежда умирает последней, — улыбнулся Конрад. — То, что он принял Гунтрама, посмотрев его работы, стало сюрпризом даже для меня. Я еще раз убедился, что все-таки разбираюсь в искусстве.

— Я обязательно должна их увидеть. Может быть, я навещу тебя, Конрад?

— В любое время. Мой дом всегда открыт для тебя. Ты будешь принимать участие в аукционе Писарро в феврале?

Они какое-то время говорили о рынке предметов искусства, жалуясь на «русское вторжение», от которого в Лондоне взлетели цены.

— Мне жаль, но я должна бежать, если хочу вовремя встретиться с падчерицей. Было приятно познакомиться, Гунтрам. Можешь навестить меня в Женеве в любое время. Конрад, ты выглядишь лучше, чем обычно.

Мы снова встали. Она поцеловала меня в щеку, и это ничуть не расстроило Конрада, наоборот, он забавлялся, видя мое смущение из-за того, что со мной обошлись, как с ребенком.

— Тебе стоит побывать у нее в Женеве. Антонов может тебя отвезти.

— Это просто любезность. Не думаю, что она на самом деле ждет меня в гости.

— Частная коллекция последнего мужа Титы более чем заслуживает внимания. Очень эклектична, но одна из лучших среди частных владений. Более двухсот полотен только в этом доме. Иногда что-то временно отдают на экспозицию, но редко.

— Более двухсот полотен? По мне, это уже музей.

— Почти. Остерманн — один из кураторов. Большинство из картин, купленных им для собрания современного искусства, резко подорожали. Впечатляющая коллекция, если хочешь знать мое мнение. Я приглашу Титу в феврале. Для тебя будет полезно, что она посмотрит твои работы, и если она что-нибудь купит, считай — ты вышел на рынок.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея. Я никогда не думал о профессиональной карьере художника.

— Так подумай. Даже Остерманн согласен с моей первоначальной оценкой, а он уважаемый эксперт. Признаю, что в какой-то момент мое мнение основывалось на чувствах к тебе, но это не тот случай, — сказал он, очень довольный собой.

— Боюсь, тебе будет неловко, когда она посмеется надо мной.

— Такого не случится, поверь мне, — сухо сказал он, звучно поставив стакан на стол. Я промолчал, притворяясь, что занят едой и изучением орнамента на фарфоровой тарелке. Он сердито вздохнул. Сейчас Рождество — не время для ссор.

Через некоторое время я заметил, что в зал вошла очень привлекательная брюнетка. Высокая, лет тридцати с чем-то, но одетая, как юная девушка — в короткое, переливающееся ярко-синее платье. Она села в двух столах от нас и бросила несколько вызывающих взглядов на Конрада. Почему-то ее лицо было мне знакомо, но в более юном варианте. Конрад ее полностью игнорировал, сконцентрировавшись на еде.

Я вспомнил! Она исполняла хит лета девяносто третьего или девяносто четвертого. Как же он назывался? «Сексуальный пляж»? Нет. «Сексуальная любовь»? Нет. Не могу вспомнить, но песня имела большой успех, и клип был потрясающий. Этот хит крутили по радио каждый день, пока мы делали домашнее задание. Круто — я обедаю вместе с поп-звездой! «Сексуальная Цыпочка»! Вот, точно! Но как же ее звали? Стоп. Так называлась песня или это ее имя?

Официант подошел к нашему столу и поставил передо мной стакан молока. Что? Я его не заказывал, и если это ты так шутишь, Конрад, то я могу и забыть, что сегодня — Рождество!

— С наилучшими пожеланиями от леди с того стола, — бесстрастно сказал официант.

От Сексуальной Цыпочки? Перья бы ей повыдергивать!

— Уберите это, — приказал Конрад, едва сдерживая гнев.

— С Рождеством, дорогой.

Ого, Сексуальная Цыпочка уже стояла рядом с нашим столом, и железный немец не выглядел довольным. Он не поднялся и не сделал никаких усилий, чтобы раздобыть ей стул.

— Не вставай, милый. В твоем возрасте это уже нелегко, — поддела она Конрада и тем избавила меня от дилеммы: встать вопреки поведению Конрада или остаться сидеть, проявив грубость.

Конрад только презрительно посмотрел на нее.

— Я подумала, возможно, твой сын захочет автограф.

В глазах Конрада плеснулась ярость, но он быстро справился с собой.

— Возможно. Должно быть, приятно знать, что юное поколение помнит тебя за твою музыку, а не за другие таланты, — сказал он со скучающей гримасой.

— Могу лишь сказать, как я рада, что между нами ничего нет, если единственное, на что ты сейчас способен, это маленькие мальчики, которых легко впечатлить в постели. Смахивает на педофилию. Он не засыпает во время твоих скучных попыток?

На лице Конрада явственно читалось желание ее убить.

— Мадам, ваш стол накрыт, — не дав Конраду ответить, сказал официант, вовремя появившийся вместе с дежурным администратором. К счастью, после этого она развернулась и ушла к своему столу.

— Ваша Светлость, приношу свои глубочайшие извинения за это неудобство, — сокрушенно проговорил администратор.

— Да, это оно и было. Неудобство, — сухо ответил Конрад, отпуская его кивком головы.

Я вернулся к еде, с трудом подавляя желание начать задавать вопросы. У него была с ней связь? Возможно, но обращался он с ней сейчас, как с дешевой шлюхой. Чем ты недоволен, Гунтрам? Ты же знаешь, что он не святой, и слышал от него самого о его многочисленных приключениях. Так что эта часть информации подтвердилась: у него действительно были одноразовые связи. Но почему мне так неприятно?

Я взглянул на него — он сидел, опустив голову от неловкости, и вилкой играл с остатками еды.

— Не нужно было отсылать назад молоко. Оно пригодилось бы от сердцебиения, которое я заработал из-за этого мяса, — полусерьезно сказал я. Конрад вскинул голову и внимательно посмотрел на меня, пытаясь угадать, к чему я веду.

— Здешние коровы не сравнятся с аргентинскими, — осторожно заметил он.

— Европейские коровы плохо воспитаны и необъезжены, это очевидно, — хихикнул я. — Пойдем отсюда. Это место стало похоже на Ритц, — сказал я, изобразив его акцент.

— Ты не представляешь, насколько! — Конрад облегченно рассмеялся.

Уходя, я поймал разъяренный взгляд Сексуальной Цыпочки. Дорогуша, чтобы напугать меня, нужно что-то более впечатляющее. Я тебе не по зубам.

========== "6" ==========

27 декабря

Мы целый день провели в Лувре, а вечером сели на самолет в Лондон. В частных рейсах хорошо то, что не надо платить за перевес багажа. Клянусь, это Конрад заставил меня купить все эти книги по искусству в магазине при музее и оплатить их картой. Ладно. Теперь он не сможет жаловаться, что я мало трачу, а мне ближайшие два года будет, что читать.

29 декабря

Вчера произошло мое знакомство с Лондоном… в компании плетущегося за мной очень несчастного Хайндрика. Конрад на целый день уехал в офис своего банка в Сити. Он любит свалиться как снег на голову своим служащим — о его визите никто заранее не знал.

У него тут есть еще дом, что-то готическое, как те дома, которые так любили строить англичане во времена Королевы Виктории. Находится он на Мелбери Роуд, относительно близко к музеям Виктории и Альберта. Относительно — тут ключевое слово, потому что это не так близко, как кажется на карте, но прогулки по этому городу, со спешащими людьми и красочными витринами магазинов, одинаковыми домами и красными автобусами обостряют ваши чувства. Запахи из сотен ресторанчиков, влажный воздух, суматошные главные артерии города контрастируют с тихими внутренними улочками.

Нет, думаю, все дело в людях. Даже здесь, в чопорном Кенсингтоне, они все поначалу кажутся очень серьезными и строгими, но если присмотреться, то можно заметить в их глазах ироничное отношение к себе и к жизни.

Не могу дождаться, когда увижу Пикадилли-серкус и Портобелло Роуд!

Было около часа, когда Хайндрик выдохся и проголодался.

— Ты можешь остановиться хоть на минуту? Это не соревнование, кто дольше протянет, — проворчал он, хватая меня за рукав.