Полдень того дня начался с большой ссоры между Конрадом и Фердинандом: первый взбесился из-за оскорбления, нанесенного его кузине, которая заслужила большего уважения после почти двадцати шести лет брака; второй злился на первого из-за вмешательства в личную жизнь. Моника рассказала мне, что Фердинанд закончил общение с герцогом словами: «двадцать пять лет я терпел эту ненормальную суку из семейки Линторффов и даже усыновил одного из ее детей неизвестно от кого». Дальше была жестокая потасовка, и бедным Горану и Михаэлю пришлось их разнимать; в процессе им тоже порядком досталось: никто не смеет произносить слова «ненормальный» и «Линторфф» в одном предложении.
На следующий день Фердинанд уехал со своей любовницей, молоденькой экономисткой из банка, и через неделю купил виллу на цюрихском озере для нее и своих сыновей, которые захотели жить с отцом. Я знаю, что он подал письмо об отставке, но административный совет отклонил ее. Конрад, к его чести, воздержался от голосования и хранил молчание во все время обсуждения.
Он так и молчал до середины ноября, не желая разговаривать с Фердинандом, и первое, что он ему сказал, было: «Фон Кляйст, позаботьтесь о том деле в Лондоне», к большому облегчению Михаэля, который тонул в работе, вынужденный замещать Фердинанда во многих вопросах, чтобы не провоцировать новых столкновений между ними. Может, дух приближающегося Рождества хоть немного смягчит Конрада, и он начнет разговаривать с другом детства…
Но среди всех этих треволнений со мной Конрад всегда вел себя вежливо и ласково, несмотря на переполняющее его разочарование и гнев.
В начале декабря в офисе провели реорганизацию, и весь «Lintorff Foundation» переехал в более просторное элегантное здание, а Гертруда получила дополнительный персонал и средства для благотворительности. В тот день, когда она съехала, я был в банке и имел возможность оценить расслабленную атмосферу, установившуюся на верхних этажах. Настроение Конрада улучшилось, он стал реже впадать в мрачную задумчивость.
Мне тоже доставалось в этой лихорадке. Не прямо, конечно, и не так сильно, как тем, кто работал в банке. Каждый день в пять после занятий в университетской библиотеке Алексей подбирал меня у входа и отвозил в банк. Да, попробуйте поспорить с верзилой русским, которому дан четкий приказ, а потом с василиском за письменным столом в кабинете на Борзенштрассе. Короче, мне полагалось тихо сидеть в его кабинете или у Моники, в полном молчании занимаясь или читая, и так до семи или даже восьми вечера, когда Конрад наконец решал, что пора грузиться в лимузин и ехать домой.
По утрам я уезжал с Алексеем в университет и получал маленький глоток свободы — мы с ним договорились, что он станет высаживать меня за сто метров от факультета. Вы же не думали, что я буду приезжать в публичный университет на огромном Порше? После некоторых споров Алексей согласился поменять его на что-нибудь менее претенциозное… на Ауди А4. Куда девались те времена, когда русские ездили на "Ладах"?..
В ноябре Конраду стукнуло сорок пять. Он устроил прием, куда пригласил разных важных людей, и я весь вечер мечтал забиться в какую-нибудь норку. Единственное, что мне понравилось, это обмен подарками… в спальне. Думаю, что я получил даже больше, чем он, когда мы в первый раз за долгое время занялись любовью.
Это было так трогательно, что у меня при одном воспоминании до сих пор перехватывает дух. Не могу забыть его глаз, глядящих на меня с обожанием и в то же время смущенно. Его руки дрожали, когда он расстегивал на мне рубашку, дыхание сбилось. От такого сносит крышу — видеть, как обычно невозмутимый и надменный Конрад фон Линторфф, герцог фон Виттшток ведет себя, как влюбленный подросток.
Он затянул меня в глубокий поцелуй, наши языки боролись за первенство, но вскоре я сдал оборону и впустил его. Все-таки это его день рождения. Поцелуи Конрада опьяняли сильнее шампанского, что подавалось на приеме, и у меня закружилась голова. Он почувствовал мою заминку и, к моей досаде, остановился.
— Ты в порядке? Если хочешь, мы можем оставить это на другой день, — начал он, но я новым поцелуем заставил его замолчать.
— Я просто волнуюсь, — прошептал я ему на ухо, для этого мне пришлось встать на цыпочки.
Мы упали на постель, лихорадочно избавляясь от одежды. Конрад атаковал мое тело поцелуями, не давая ни малейшей возможности провести контратаку.
— Если бы ты знал, как отчаянно я соскучился по тебе! — признался он.
— Я люблю тебя, — пробормотал я, млея в его руках.
— Давай ты сверху?
— Знаешь, это очень романтично, но не надо. Я хочу доставить тебе удовольствия, а ты ведь не очень любишь такую позицию.
— Я хочу быть уверен, что если ты почувствуешь себя плохо, мы сможем сразу остановиться. А если я буду сверху, боюсь, что не смогу контролировать себя и наврежу тебе.
Если так, то я не могу ему отказать. Я взял его эрегированный член в рот и, немного поиграв языком с головкой, вобрал его по самое основание. Его изумленный стон чрезвычайно воодушевил меня.
Почувствовав первые капли его семени, я остановился и встал на колени рядом с ним. На его лице так явственно читалось разочарование, что я хихикнул: он так забавно выглядел — словно ребенок, у которого отобрали конфету.
— Это еще не всё — мы можем сделать кое-что получше, — промурлыкал я, ложась на подушку и самым бесстыдным образом предлагая ему себя. Не медля, он набросился на меня и стал готовить, от чего мое сердце забилось быстрей.
Я плавился от удовольствия, когда он вдруг остановился, бросив меня, как ребенка перед закрытой кондитерской.
— Наверх, молодой человек, — полушутя скомандовал он.
Я послушно опустился на его вздыбленное достоинство и устроил скачки века. Кончили мы одновременно и вскоре заснули, счастливые и удовлетворенные.
Корина как-то сказала мне, что наша с Конрадом гармония вполне логична. Он Скорпион с асцендентом в Козероге, а я — Весы с восходящим знаком Рыбы. У него «магнетический характер Скорпиона сочетается с упрямством Козерога, такой Скорпион может быть очень тяжелым человеком, но зато он искренен с людьми, которых любит. Любит до конца жизни». Я же «с другой планеты, как все Рыбы, идеалист до наивности, творческий человек, но тебе требуется контроль, чтобы не впасть в депрессию. Ты идеален для него, потому что он не чувствует угрозы с твоей стороны и любит твою невинную натуру. А тебе, чтобы чего-нибудь добиться, необходимы его ясность и решительность».
Иными словами, я — размазня.
Корина обожает эти астрологические штучки, и хотя я во все это не верю, но должен признать, что удивился, когда она довольно точно описала характер Конрада, всего лишь поглядев в его астрологическую карту.
========== "2" ==========
23 декабря
Может, зря я опять веду дневник. Стоит мне только начать делать записи, все вдруг усложняется, а совершенно обычный день неожиданно превращается в непонятно что.
Пятница началась, как совершенно рядовой день. Семестр закончился, и мне оставалось только забрать свои результаты, а потом выпить кофе с Кориной и Петером (да, парень наконец-то согласился встретиться с нами в свободное время!) и попрощаться с ними до начала февраля, когда начнется весенний семестр.
Первая половина дня пролетела без каких-либо потрясений. Конрад уехал рано утром в банк со своими бумагами, телохранителями и кортежем автомашин, оставив меня бездельничать дома. Я поиграл с Мопси, попытался рисовать, но не почувствовал подходящего настроя, пообедал, став свидетелем грандиозной «Битвы за кухонный бюджет на 2003 год», разгоревшейся между Жан-Жаком, французским шеф-поваром, и Фридрихом, австрийским дворецким и главным администратором. Оба исповедовали принципы «на войне все средства хороши» и «пленных не брать».Я предпочел исчезнуть где-то в середине дискуссии, так как все равно не различаю белужью, осетровую и севрюжью икру и не способен ни высказать мнение, ни мудро рассудить спорящих. Возможно, Мопси, которая с навостренными ушами следила за их дискуссией, сможет дать более квалифицированный совет. Кроме того, в кухне полно острых ножей…
