Она пыталась натренировать детей нести кольца на свадьбе — довольно простая задача. Но, увы. Клаус ронял коробочку всякий раз, как она попадала ему в руки, а Карл всего лишь потерял одно из колец. «Непригодны» — такой был вердикт. Стефания решила, что хотя дети и выглядят мило, лучше, если они будут держаться в тени. Я был назначен лицом, ответственным за то, чтобы они вели себя тихо. Честно говоря, я не понимаю, что с ними не так, потому что они никогда не были такими бестолковыми и на мессе вели себя очень хорошо. Наверное, они нервничают из-за того, что придется быть в центре внимания.

Вечером шестого числа я вручил ей чертову картину. Похоже, она осталась довольна тем, как я «точно нарисовал платье и ее лицо». Ну да, топ-моделям положено хорошо выглядеть. Линторфф с критическим видом и молча разглядывал портрет, потом сказал:

— После свадьбы мы найдем ему подходящее место.

Никто даже не заикнулся о том, чтобы заплатить художнику — я бы, конечно, не взял денег, но они могли хотя бы поблагодарить меня, с них не убыло бы.

Накануне свадьбы я так устал — и физически, и психологически, что чувствовал себя ходячим трупом. Я даже подкупил мальчишек, чтобы они пораньше легли спать — пообещал им уговорить Жан-Жака сделать им маленький торт. Он очень обижен тем, что на свадьбу наняли банкетную службу. Алексею пришлось использовать весь свой талант дипломата, чтобы уговорить Жан-Жака не увольняться.

Я отпросился с ужина, сославшись на мигрень (и не так уж сильно соврал) и отправился к себе в комнату. Упал на кровать и мгновенно заснул.

Меня разбудил шорох в комнате, я испуганно сел на постели.

— Раньше ты спал крепче. Тебя почти невозможно было разбудить, Гунтрам, — странно мягким тоном проговорил Линторфф. Чертов ублюдок сидел на диване у окна, вперив в меня свои хищные глаза.

— Немедленно покиньте комнату, сэр! — твердо сказал я, не закричав только потому, что боялся разбудить детей. — Вы не имеете права здесь находиться.

— Мне просто хотелось на тебя посмотреть. Когда ты спишь, ты снова тот милый и невинный мальчик, который меня любил, а не холодный, бессердечный человек, которого ты теперь изображаешь.

— Уходите сейчас же. Идите к своей жене.

— Одно твое слово, и я все отменю. Клаусу и Карлу она совершенно не нравится.

— Уходите. Вам должно быть стыдно! Собираетесь завтра жениться, а сами приходите в спальню своей бывшей шлюхи.

— Я никогда не считал тебя шлюхой! Я любил тебя и относился к тебе с величайшим уважением! — он почти кричал.

— Вы никого не уважаете, сэр. Вы не способны любить. Все мы, кто побывал в вашей постели, лишь шлюхи для вас. Разница только в цене. А сейчас уходите, пока не разбудили своих детей, — сказал я со всей возможной холодностью и презрением.

— Можешь лгать себе, сколько хочешь. Если это помогает тебе в той дурацкой игре, которую ты ведешь против меня, на здоровье. Но помни, я всегда играю до конца, и я получу, что хочу, невзирая на последствия и цену. У тебя был шанс, Гунтрам. Мое терпение закончилось. Мне надоели твои дурацкие игры. Учти, мой ответный ход может быть в десять раз хуже.

— Меня тоже от вас тошнит, сир, — сказал я, издевательски выделив последнее слово.

— Можешь считать, что тебя предупредили, — сказал он ледяным тоном, поднялся с дивана и вышел из комнаты.

Я больше так и не заснул.

На следующее утро я встал разбитым и выглядел очень жалко, а ведь этот день должен был стать моим «дембелем». Черт бы подрал этого ублюдка! С огромным трудом я добился того, чтобы оба плута были готовы к половине двенадцатого. Лизетта сдалась после второй попытки и сбежала. Мне пришлось прикрикнуть на них и произнести речь на тему «как должен себя вести юный джентльмен», довольно суровую, но это сработало, потому что потом четыре дня они были как шелковые.

После долгих пререканий с Фридрихом мне пришлось надевать тот костюм, в котором я был на свадьбе Михаэля.

Как и предсказал ублюдок, в день свадьбы шел дождь. Я решил держать детей наверху как можно дольше и свести их вниз только перед самой церемонией. Кроме того, Стефания явно была не в настроении, и я решил не попадаться ей на глаза — вдруг детишкам придет в голову испортить ее платье или украсть перо из прически.

— Гунтрам, люди идут! — сообщил мне Карл около двенадцати. Свадьба была назначена на час.

— Мы одеты! Я хочу вниз! Там торт! — заныл Клаус.

— Подружки герцогини тоже там. Хотите, чтобы вас затискали и испачкали губной помадой все лицо? Если мы пойдем позже, этого можно будет избежать. Почему бы нам не построить из лего еще один дом? — сказал я. Прокатило — оба смотрели на меня с глубоким отвращением на лице. Бедные дети! Не говоря ни слова, братья принялись доставать блоки из своей коробки. Я с трудом сохранил серьезное лицо.

Минут через десять пришел уже одетый Линторфф. Он наклонился над детьми и очень ласково их поцеловал. Возможно, я был к нему несправедлив — он по-настоящему любит своих сыновей. А вот весь остальной мир — другое дело.

— Мне нужно идти встречать гостей. Будьте молодцами и держитесь рядом с де Лилем. Не ешьте слишком много на банкете. Не хочу, чтобы у вас завтра болели животы, — сказал он и обнял их. — Приведи их без четверти час, — приказал он, даже не взглянув в мою сторону.

— Как пожелаете, сир. Потом заберу их обратно в детскую, чтобы переодеть. Позже мы с мальчиками собираемся в кино. Я уже сообщил об этом мистеру Павичевичу. С нами поедет Михайлович.

Вот теперь он посмотрел на меня.

— Нет необходимости переодевать детей перед банкетом. Даже если они испачкаются, пусть остаются как есть, — похоже, он злился.

— Дети не приглашены на банкет, и никто из гостей не возьмет с собой своих. Будущая герцогиня специально сказала мне увезти их на вторую половину дня. Они пообедают здесь, у них будет свой торт, приготовленный Жан-Жаком (да, у детишек уши, как перископы, так что я заодно напомнил им о взятке за хорошее поведение. Между прочим, мне стоило большого труда убедить их, что банкет — очень скучная штука).

— Ясно, — сказал он, едва сдерживая ярость, и до меня дошло, что Барберини ему об этом ничего не сказала. Дерьмо! Я всё испортил. Обалдеть! Последовала очень долгая пауза, потом он снова заговорил: — Проследи, чтобы дети хорошо повеселились и не промокли. Я не хочу, чтобы моих сыновей выкидывали на улицу под дождь.

— Я буду осторожен, сир, — очень мягко ответил я, надеясь, что он не слишком на нее разозлится.

Мы спустились без четверти час, и я попытался затеряться в толпе, но все равно меня нашли — сначала Фердинанд, потом Михаэль, Горан и Алексей с Жан-Жаком на прицепе (его, к большому неудовольствию Стефании, пригласили по настоянию Линторффа, чтобы загладить нанесенною Жан-Жаку обиду. И потом, он — близкий друг одного из руководителей Отдела Стратегического Планирования). Фридрих решил скинуть все хлопоты в умелые руки Карла Йозефа и взял отпуск на выходные. Элизабетта и Каролина забрали у меня детей и решили показать их другим леди, потому что я «выгляжу плохо и явно нуждаюсь в отдыхе».

Церемония проходила в старом бальном зале, специально украшенном к свадьбе живыми цветами. Все прошло без сучка без задоринки. Дети вели себя фантастически — сидели рядом со мной и держались с достоинством, как юные принцы.

От Алексея не удалось так легко отделаться. Должно быть, он боялся, что его бойфренд мог плюнуть на поднос, когда увидел, что подают гостям. «Дилетанты», — только и сказал Жан-Жак, не притронувшись к угощению. Я обрадовался, что меня не пригласили на банкет.

— Гунтрам, дружище, как ты себя чувствуешь? Это, должно быть, ужасно для тебя, — с сочувствием сказал мне Алексей.

— Я плохо спал ночью. Мы через несколько минут уйдем — я повезу детей в кино. Собираемся посмотреть «Рататуй», — промямлил я под его изучающим взглядом.

— Зачем куда-то идти? Сегодня ты можешь увидеть крысиное нашествие здесь, на моей кухне, и притом совершенно бесплатно. Долбоёбы! — скривился Жан-Жак, а Алексей вздохнул. — Ладно, молчу. Знаешь, что тот, кто учит крыс готовить, Адриа*, это тот самый человек, на которого я, по словам суки, должен равняться? Великолепно! — обиженно проворчал он.