– Брось дурью маяться, – презрительно сморщился «второй», – настоящую боль она испытает, когда «жаркое» делать начнем. А это – ерунда, цветочки.

– Товарищ генерал!!! Петр Васильевич!!! Дима!!! – до предела развернув шею в нашу сторону, закричала Семина. – Прекратите!!! Умоляю!!! На дворе двадцать первый век!!! Не будьте варварами!!!

– А изнасиловать и зверски растерзать пятнадцатилетнюю девочку – не варварство? – холодно осведомился Нелюбин. – А отравить соблазненного тобой человека, подвести его под «вышку» – верх цивилизованности? Если бы ваш план сработал, Корсакова отправили бы вон туда, живого. – Борис Иванович указал на отсек с кремационной печью и резко скомандовал: – Брейте! Пора переходить к основной части нашей программы!

Под аккомпанемент болезненных воплей, палач с машинкой усердно принялся за работу. В сторону полетели клочья волос, и, спустя минуты, от роскошной Викиной шевелюры не осталось и следа. Вопли сменились скулежом побитой собачонки. На наголо обритой, кровоточащей голове дико таращился круглый от ужаса, неповрежденный глаз.

– Раздвигай станок, – распорядился «высокий». Его напарник нажал на «стуле» какой-то рычаг и тот со скрежетом разложился в подобие койки.

– Спрысни, дабы не подгорела.

Семину щедро полили маслом из бутыли.

– Ну-у, приступим, – пыхтя от натуги, оба палача задвинули под «койку» емкость с раскаленными углями и потянулись за дровами.

– И-И-И-И-И-И!!! – от надрывного визга Семиной у меня заложило уши.

– Пожалуй, достаточно, – шепнул Логачев Нелюбину. – Она дошла до кондиции. Переборщим – сойдет с ума.

– Тогда за дело, – разрешил генерал.

Васильич знаком остановил палачей, прошел в пыточный отсек, склонился над «койкой» и, вцепившись в провокаторшу свирепым взглядом, начал грубо, отрывисто задавать вопросы…

– А кто те трое, в клетках? – спросил я Логачева с Нелюбиным, когда, получив записи наркодопросов «черноволосого», «обезьяны» и исчерпывающую информацию от «твари дрожащей», мы покинули мрачное подземелье и направились к лифту.

– Статисты, – лаконично ответил Васильич.

– ???!!!

– Наши ребята, загримированные должным образом и изображающие приговоренных к смерти, – пояснил он. – Дополнительный фактор психологического воздействия. По прибытии твоей ведьмы на место ей первым делом указали на них и сообщили: «Они будут заживо кремированы за преступления гораздо меньшие, чем твое. Пыточную камеру мерзавцы уже прошли, а сейчас ждут, пока печь освободится. То бишь «переработает» очередного клиента».

– И кого там жгли? – не унимался я.

– Не кого, а что, – усмехнулся Борис Иванович, первым заходя в кабину. – Всякий не нужный в хозяйстве хлам да четыре десятка дохлых крыс. Вчера на объекте проводили дезинфекцию, потравили газом поганых тварей. А то лезут и лезут из смежных катакомб. Буквально житья от них не стало!

– А Вику… правда… потом… поджарят?! – сам не понимая почему, выдавил я.

Двери раскрылись. Нажатием ладони на известный читателю выступ, Нелюбин задвинул стену обратно, вывел нас с Логачевым из полуподвала, вызвал обычный лифт и лишь затем удостоил меня ответом.

– Нет, не сожгут. Семину с обоими подельниками мы собираемся предъявить организатору сегодняшней провокации для очной ставки. А дальше… дальше видно будет…

Кабина плавно взмыла вверх и доставила нас на пятый этаж в типично офисный коридор, застланный ковровой дорожкой.

– Прошу, господа офицеры, – генерал указал на незапертый кабинет возле окна. – Займемся анализом добытых нами сведений и, – он пристально посмотрел на меня, – не будем отвлекаться на посторонние разговоры. Времени у нас в обрез!..

Прослушка записей откровений «обезьяны», «черноволосого» и Семиной заняла около двух часов.

В итоге получилась весьма интересная картина. Организатором провокации оказался… известный читателю майор Евгений Федоров, не так давно выведший ФСБ на банду отморозков Ахмата Исрапилова. Как выяснилось, и он, и Семина принадлежали к тому самому противоположному полюсу в ФСБ, о котором говорилось в предыдущей повести. Причем Семина перешла в стан врагов сравнительно недавно – спустя пару дней после назначения моей секретаршей. Фёдоров выбрал её из той самой «серой массы», о которой я рассказывал ранее (см. «Пленных не брать»). И посулил за «мой скальп» большие деньги, а также стремительное продвижение по карьерной лестнице. Вика согласилась быстро. (Сомнения и колебания, в общей сложности, заняли минут десять.) И активно приступила к первой фазе операции, т. е. к соблазнению вашего покорного слуги. Конкретные подробности второй, завершающей фазы она узнала три дня назад, но особо не смутилась, а только потребовала увеличить в полтора раза размер денежного вознаграждения. Вот вам и «единственная, ненаглядная»! Жадна, бессовестна, безжалостна, хитра, изворотлива и… глупа как пробка! О том, что по завершении своей миссии она станет смертельной угрозой для работодателя, ослепленная блестящими посулами Семина даже не подумала. И еще – о конечной цели затеваемой провокации она ничего не знала…

Свет на данный вопрос пролили показания «обезьяны» и «черноволосого» – по паспорту Олега Сущенко и Валерия Удалова. В прошлом младшие офицеры спецназа Министерства юстиции, они были изгнаны со службы за чрезмерную жестокость, проявленную ими при усмирении беспорядков в одной из колоний для малолетних преступников. Изгнали обоих с позором, с «волчьими билетами», но без работы ни тот, ни другой не остались.

И почти сразу были зачислены в Службу Безопасности некоего господина Рюмашкина Альберта Артуровича – довольно крупного предпринимателя и известного деятеля Союза Прозападных Сил. Так вот, на наркодопросе оба поведали: пять дней назад Федоров тайно встречался с Рюмашкиным в загородном особняке последнего. Там между ними состоялась беседа с глазу на глаз, после которой Сущенко с Удаловым вызвали в кабинет хозяина, где Рюмашкин отдал их на несколько дней в полное распоряжение Федорова… (подробности дальнейшей подготовки убийц моим подчиненным я опускаю. Итак, в общем-то, понятно.)… Конечную цель Федоров им не объяснял, но… Олег Сущенко старательно собирал компромат на хозяина в надежде когда-нибудь пошантажировать. А посему, тайно записал беседу Федорова с Рюмашкиным на диктофон и, после укола «сывороткой», слово в слово процитировал ее дознавателю.

Приведу краткую выдержку, непосредственно относящуюся к нашей проблеме:

Федоров. Значит, даешь двух надежных людей?

Рюмашкин (сыто рыгая). Даю.

Федоров (с долей сомнения). А они точно без комплексов? Не спасуют в последний момент?!

Рюмашкин(заходится сиплым хохотом). Эти крокодилы спасуют?! Гы-гы-гы!!! Не волнуйся, Женя. Они матерей родных на куски порвут без зазрения совести, не то что какую-то там девчонку!

Федоров (жестко). Не какую-то, а дочь генерала Рябова!

Рюмашкин. Извини, неправильно выразился. Кстати, одного не пойму – к чему такие сложности? Не проще ли грохнуть этого… как его… полковника, да и дело с концом.

Федоров (мрачно). Грохнуть, говоришь? Многие пытались, да сами на Тот Свет отправились. Больше мы рисковать не можем. Дело слишком серьезное. Я же тебе говорил – у него есть очень опасный агент в диаспоре, способный раскрыть все наши планы. Других-то мы вычислили, нейтрализовали, но этот… (грязное ругательство)… нам не доступен. Знают его всего двое – сам Корсаков и генерал Рябов. Больше ни с кем из ныне живущих он не общается и общаться не будет. Он у них на прочном крючке, но только у них. А мы даже понятия не имеем, ЧТО данный крючок собой представляет… Так вот. После успешной реализации нашего мероприятия Корсаков навсегда выбывает из игры, а Рябову, хе-хе, будет не до агента. Убитый горем отец, оплакивающий дочь, зверски умученную его лучшим, любимым сотрудником. Тут в пору с ума сойти или разрыв сердца схлопотать! Ну а если не схлопочет – поможем. Есть надежные способы…