Народ взволнованно зашевелился. От-крыли. Еще пятнадцать минут в очереди и вот он, момент истины. Для начала четыре круже-чки, пожалуйста.
Первую тяну залпом в помутненном сос-тоянии. Поставил кружку, вытер тыльной сторо-ной ладони рот и жду, как ждут, пока подейству-ет лекарство. Ну вот, прижилась родная, теперь можно закурить, осмотреться, послу-шать, о чем народ толкует. Вторую уже тяну по-тихонечку, углубленно и вдумчиво. Торопиться некуда. На-верное, до полдевятого поторчу здесь, потом по-еду к Белорусскому вокзалу - сначала на "Ма-лую землю", она с девяти открывается. Если никого из ребят там нет, то к десяти двину к "Яме", она с десяти. Там уж точно вся команда соберется. Вчера я вращался в основном один, сегодня наоборот, к коллективу потянуло.
Интересно, а что там с финансами, сколь-ко у меня осталось? Я еще на Варшавке мельком глянул, что все в порядке, не ограбили меня вче-ра. А сколько там точнее, нужно будет посмот-реть в более подходящей обстановке. На сегодня хватит. Надеюсь, и на завтра. А дальше нет смысла и думать. Дальше начнется самое тяжкое и мрачное время, когда денег нет, а выпить надо. Вот тогда придется покрутиться - падать на хвост, искать что-нибудь, что можно продать, стрелять по двадцать копеек у прохожих.... Да, что сейчас этим голову себе забивать - будут бить, будем плакать.
Стоящие за моим толиком ребята попро-сили у меня сигарет-ку. Разговорились, предла-гают выпить. Теперь можно, из коматозного сос-тояния почти вышел. Руки, правда, ходят вовсю, аж кружка трясется... тремором это называется. А чтобы не тряслась, нужно ее просто поставить на стол и не терзать свой взор.
У мужиков сухач - наверное, остатки вче-рашней пьянки. Давай сухое, оно даже лучше. Слово за слово, один из них приезжий, издалека, с Алтая, что ли. Где можно продать облепиховое масло? А черт-те его знает, где. Знаю, что дефи-цит, что стоит дорого, и берут вовсю, но не бу-дешь же его на улице предлагать. Хотя предла-гают еще и не такое. Достаточно вспомнить Ле-ву Эстонца.
Познакомились мы с ним, само собой ра-зумеется, в пивнухе. От души и грамотно на-дравшись, приняли решение ехать на его дачу. Ну, конечно, едем, о чем разговор? Что за глу-пая постановка вопроса - ехать или не ехать? Если бы Ермак такими вопросами голову себе забивал, Сибирь так и осталась бы во владении всяких там самоедов!
Уже в темноте выгружаемся из элект-рички на маленькой станции в районе Жуковс-кого. Дача, естественно, родителей. А чтобы ча-до не проникало внутрь, она со всех сторон за-колочена. В дом мы залезали через чердачное окошко. Делается это так. К стене прислоняется обнаруженный во дворе каркас от кровати, за-тем нужно взгромоздиться на этот каркас и, ба-лансируя на нем, дотянуться руками до чердач-ного окошка и открыть его. Ну, а дальше дело техники.
По пьянке вообще рекомендуется ук-лоняться от акробатических этюдов во избежа-ние упадения и поломатия костей, но куда де-ваться - per aspera ad astra - я хотел сказать, че-рез трудности к звездам. У Левы на даче пате-фон, да-да, тот самый, классический, с блестя-щим раструбом и с ручкой. Пластинки начала века - марши гвардейских полков, Вера Холод-ная и все такое. Атас!
За неделю мы всю резоль в округе выпи-ли, а заодно и одеколон. Ой, славненько-то как было! Золотая осень, природа вокруг. У озера, закусывая яблочками... за приятными, интелли-гентными и в высшей степени познавательными разговорами. Если притомился, ляг, отдохни на травке под пение птичек. Проснулся и вкушай дальше, дыши лесным воздухом, общайся. Одно слово, в тихом ликовании сердца и смиренно-мудрии прошли эти дни.
Спустя год я встретил Эстонца снова - в пивнухе на Сретенке. Задымленный весь, глаза с поволокой, в смысле, дикие какие-то глаза, и с портфелем. Открыл портфель, а там доверху ко-лес. Может он аптеку ограбил? Но не буду же я задавать человеку неуместные и нескромные вопросы. Впрочем, по-моему, у него мама чего-то там по химии... то ли преподает в институте, то ли заведует чем-то. Ну вот Лева и приобщил-ся к знаниям - на ее голову. "Во многой мудрос-ти много печали; и кто умножает познания, ум-ножает скорбь"!
Эстонец предложил, не теряя времени, реализовать эти колеса, а потом взять выпить и поехать ко мне. Это была одна из самых чудо-вищных авантюр, которые мне приходилось ви-деть в своей богатой приключениями жизни! Эс-тонец бродил по Цветному бульвару и средь бе-ла дня останавливал прохожих, предлагая им сокровища из своего портфеля - типа диковин-ных транквилизаторов и тому подобных препа-ратов. Уж если ангел, покровитель сумасшед-ших и пьяниц и хранил нас, так это в тот день! Самое смешное, что у Левы покупали и что нас не загребли. Правда потом, у меня дома, на Вар-шавке, в задымленной головушке Эстонца крас-ненькое наложилось на колеса и понеслось! Во-первых, проникнув в ванную комнату, он похи-тил с веревки один носок моего соседа, гражда-нина Бричковского. Потом, когда я отвлекся, Лева открыл окно и чуть-чуть не сиганул вниз с девятого этажа. А вот это уже совсем ни к чему - милиция, разборки и все такое. Ведь и допить бы не дали, гады. Хотя в другой ситуации я бы мешать человеку не стал. Хочешь полетать? Так концепция свободы выбора предполагает и та-кой вариант. Удавиться задумал? В добрый путь, дорогой. Кто я, собственно говоря, такой, чтобы тебе препятствовать?
Да, так вернемся к облепихе. Облепиху мне еще продавать не приходилось. Вообще продавать я терпеть не могу, не моя это стезя - противно, муторно и таланта нет. Но, к со-жалению, приходится. Книги, сервизы там, место в очереди за женскими сапогами в ГУМе, да, это продавал, было дело. Один раз даже загнал на Птичьем рынке сбежавшую откуда-то сиамскую кошку. Страху, правда, натерпелся, поскольку там все время бродят хозяева в поисках своих пропавших животных. Кроме того, сиамские коты самые дикие из всех. Эта паскуда, вырываясь, исцарапала мне все руки,... но куда было деваться? Выпить-то надо. Абсти-нентный синдром похмелья - это дело такое. Продай или умри..., как под Сталинградом - ни шагу назад. Но облепиху? Узнаю у ребят. Созво-нимся, а еще лучше, встретимся завтра у "Кол-хозной" часа в три. Лады. Договорились.
Четвертая кружка допита. Поступает предложение продолжить, но мне этот пивняк не нравится. Для утренней аварийно-спаситель-ной дозы он годится, но не больше, тесный уж очень, пинают со всех сторон и благости в нем нет.
Итак, вперед и с песней. Теперь я уверен-но шагаю в метро, ступая упруго, твердо и энер-гично. Час назад меня бы палкой сюда не загна-ли. В утреннем состоянии я могу только тихо и пугливо перемещаться в среде, лишенной света, людей и звуков. При виде гомо сапиенсов меня охватывает страх, злоба и мрачное тягучее жела-ние дать кому-нибудь в морду или, еще лучше, рвануть в вагоне метро противотанковую гра-нату. Ну, а теперь можно, теперь я добрый и они мне не мешают. Эх, р-родные вы мои и мокрые лица! Вас восемь миллионов, а я один. Мы, ко-нечно, враги, но разойдемся мирно.
Доехали, станция "Белорусская". Посмот-рим, что на "Малой земле" делается. Паспорт с собой? С собой. Здесь менты часто ходят, и у них есть дурная привычка ни с того, ни с сего спрашивать документы.
"Малая земля" - здоровенный зал со стой-ками. Впереди пивные автоматы. Здесь хорошо летом; слева выход во дворик, а там уютно. Сто-ечки вдоль забора и дерево в центре растет. Но сейчас не лето.
Вроде никого из наших нету. Вижу, прав-да, какие-то смутно знакомые лики, но они мне, собственно, сейчас ни к чему. Даже не знаю, как их зовут. Так... бухали вместе где-то когда-то... Впрочем, один индивидуум явно жаждет меня поприветствовать. Помню, помню тебя, голубь. В прошлые отгулы от нечего делать я этого му-жичка напоил. Он еще рубль у меня выпросил. Сегодня, однако, я не расположен к благим порывам. Каждый алкаш в своей области пси-холог. Смотрю на сизый его лик и лучше всякой Ванды вижу, что мужичка не просто волнует состояние моего здоровья - на пиво он собирается у меня просить. Ну, вот….
