Становилось все более понятно, что в Могадишо делать нечего: в этом никем не контролируемом городе каши не сваришь, базу не создашь. Итак, пора было двигать дальше в сторону Харгейсы, а затем в случае необходимости – в Берберу.

Вышли в холл, рассчитались: меня так и подмывало сотку баксов положить не на стойку, а прилепить на этот наглый черный лоб. Сдержался. Вышли, быстро сговорились со скучающим у входа таксистом и поехали обратно в аэропорт. По пути с интересом разглядывали кипучую жизнь этого безнадежного тупика цивилизации: развалины домов, обгоревшие остовы грузовых и легковых машин, мусор, инвалиды-попрошайки, ватаги босоногих детишек и множество военизированных банд. Пару раз машину остановили: «вояки» листали документы, досматривали багаж, требовали закурить. К счастью, не ограбили… и не убили!..

Увы, но билеты на самолет заранее не были приобретены – кто знал, что будем так спешно уезжать. Ближайшим был рейс в спокойную страну Джибути, который предполагался сегодня после ланча, но, увы, вылеты в эту страну отменили на неделю. На целую неделю! О, ужас! Оставалось только громко материться – никто вокруг ни слова из нашей тирады не понял – ни одной белой, а тем более русской рожи вблизи нет на сотни километров. Выражайся вволю, сколько твоей душе вздумается.

Решили вернуться обратно в Эфиопию, но и вылет в Аддис-Абебу тоже задержался на пять часов – самолет вовремя не прибыл, а когда прилетел, то его подозрительно долго заправляли топливом. Зашли в бар – купили по тройной цене полдюжины банок прохладного пива и тем самым скрасили затянувшееся ожидание…

Предстояла попытка номер два. Увы, авиационного сообщения из Аддис-Абебы в Харгейсу не было. Серж, неплохо владеющий английским и французским, пообщался с какими-то темными личностями и пробил сухопутный вариант. После долгого торга сошлись в цене: за двести баксов с носа арендовали микроавтобус для увлекательного, а возможно, и опасного авторалли – предстояло преодолеть примерно семьсот километров.

Выехали на рассвете, в пять утра. В машине должны были ехать лишь мы и два водителя, но на окраине Аддис-Абебы микроавтобус внезапно затормозил, и в машину ввалились три девицы с огромными баулами и сумками, как пояснил один из водителей – это его сестра-студентка с подружками.

«Едут на учебу в Харгейсу, в университет». – «Почему заранее не сказали? Мы ведь договаривались – никаких пассажиров!»

Я был взбешен, вновь бардачный африканский сервис! Водитель изобразил на лице полное непонимание: «Это не пассажиры, я же говорю – сестра с подругами!»

Девушки оказались довольно симпатичны по африканским меркам: высокие, стройные, губастые, глазастые, жопастые… К тому же болтушки-хохотушки – всю дорогу трепались без умолку, подмигивали, прислонялись и наваливались пышной грудью, терлись плечами и горячими бедрами – недвусмысленный язык тела. Намекали… Если бы не брат, они бы нас явно совратили-изнасиловали.

Что поделаешь, пришлось смириться с попутчицами. Поначалу дорога была просто замечательная: приличный ровный асфальт, разметка, отбойники, такой не везде в России встретишь. Затем, подальше от столицы, трасса пошла немного похуже, но до самой границы – вполне приличной. Поели в дороге всего один раз – девушки угостили едой из MacDonald’s, мы их – вискарем и колой. Путешествие пошло веселей, далее поехали с русскими и эфиопскими песнями – дружно на семь голосов: мы на русском, африканцы на амхарском, – смысла не понимали, но громко подтягивали. Затем спели несколько веселых песенок из итальянской эстрады восьмидесятых годов, девицы сносно знали и итальянский – язык захватчиков-колонизаторов.

Прибыли на место поздно вечером. Перед пересечением границы вышла заминка: пограничников и таможенников на месте не оказалось – до утра отдыхают. А как без визы въехать? Никак. Передвигаться по стране виза не нужна, но как потом обратно выберешься? Желания сидеть в африканской тюрьме год-другой у нас не было – заночевали в машине. Утром появились чиновники и вояки – и с той и с другой стороны. Эфиопы погасили нам визы и с ехидной улыбкой заявили, что обратно в страну легально нас не пустят. Вот это номер! Мы об этом не подозревали. Новую многократную визу в Эфиопию надо будет ждать чуть ли не месяц – консул только в Могадишо, в Сомалиленде ее не получить.

Пересекли одну границу – тормознули у второго КПП. Сомалилендские сомалийцы с милыми улыбками с каждого из нас вытрясли по пятьдесят долларов, проштамповали паспорта – путь в страну открыт! Девицы нас сразу покинули – почему-то пересели на рейсовый автобус. Решили держаться подальше от белых в этой «гостеприимной» стране?

С пересечением границы дорога резко ухудшилась, что напомнило нам о родных трассах. Машина, не снижая скорости на крутых поворотах, мчалась в клубах пыли: болтало, качало, видимости почти никакой. Повезло: не столкнулись со встречными, не потеряли колес, не перевернулись и не улетели в кювет…

Харгейса – убогая дыра похлеще, чем Могадишо: населения меньше на порядок, а трущоб и развалин чуть ли не больше. И уровень жизни похуже, хотя, казалось бы, куда может быть еще хуже? Может! Всюду пыль, грязь, вонь, толпы детей-попрошаек, многочисленные нищие, испуганные женщины в парандже. Растительность – унылые пыльные пальмы. Тоска и скука.

Сразу же, нигде не задерживаясь, направились в министерство обороны – этот контакт мы предусмотрительно взяли в Москве. Решили с отелем не торопиться, а вдруг там и на постой примут? Попытались сэкономить на жилье – деньги в этой нищей Африке, увы, текли как сквозь пальцы вода.

Военное министерство размещалось в двухэтажном здании – в старинной вилле, удачно сохранившейся после ухода в середине прошлого века итальянских оккупационных войск. Назвали себя на ломаном английском и французском. Вооруженный до зубов охранник с цветом кожи «чернее ночи» поморгал круглыми телячьими глазами, с многозначительным видом поправил на плече АК, позвонил по телефону, долго и громко втолковывал какому-то соплеменнику, кто именно прибыл и цель нашего визита. Велено было ждать. Через полчаса получили положительный ответ, что было крайне удачно, ведь поехали мы сюда почти экспромтом – не предупреждая заранее.

Все тот же солдат проводил на аудиенцию. Кабинет министра занимал половину второго этажа: скромная обшарпанная мебель, на столе громоздился старый компьютер с огромным запыленным и засиженным мухами монитором, сбоку – дюжина кнопочных и дисковых телефонов, в углу на тумбах – принтер и ксерокс. Многочисленная оргтехника придавала помещению видимость причастности к современной цивилизации. Иссиня черный, словно перезрелый баклажан, двухметровый негр выбрался из объемного кресла и, широко распахнув объятия, ринулся навстречу гостям, словно он только нас и ждал все эти годы, находясь в должности министра. Мы по очереди буквально утонули в объятиях гориллообразного военного, да так, что наши кости затрещали.

«Как дела в Москве? Что нового в России?» – спросил на ломаном русском хозяин кабинета Сеид, который, судя по трем огромным звездам на вышитых погонах, был не ниже чем бригадным генералом.

«По-разному, – ответил я уклончиво и достал из сумки подарочный набор в коробке: фляжку с монограммой Кремля и стаканчики с видами Москвы, преподнес хозяину и продолжил разговор по-английски: – Как и везде. Кто-то живет хорошо, кто-то хуже. Вот мой друг Сергей – живет неплохо…» – «Рад за Сержа! – подмигнул министр. – Я тебя помню мальчишкой. С твоим отцом Васылыем мы учились в военной академии, а потом он в нашей стране несколько лет работал советником…»

Накануне выезда Серж мне поведал, что его папа служил чекистом и был специалистом по Африке, а этот, ныне генерал, Сеид прежде, во время учебы – наш тайный агент или, по крайней мере, делал вид, что сотрудничал. Мы выставили бутылку хорошего виски и вопросительно посмотрели на генерала: «Употребляете?»

Хозяин кабинета тяжко вздохнул: «Аллах не одобряет, но разве откажешь такому дорогому гостю?»